нит Европу с Азией, примирит Запад с Востоком. Эта
страна - как новый горшок, еще не принявший чужого
вкуса: как лист белой бумаги, на котором можно написать
все, что угодно; как новая земля, которая будет вспаха-
на для нового сева. Россия впоследствии могла бы про-
богов - миф. j
светить и самую Европу, благодаря тому, что избегла бы
тех ошибок, которые у нас уж слишком вкоренились".
И он заключил с вдохновенной улыбкой: "Я, кажется,
призван судьбою быть русским Соленом, законодателем
нового мира. Овладеть умом одного человека, такого как
царь, и устремить его к благу людей - значит больше,
чем выиграть сотню сражений!"
Увы, мой бедный, великий мечтатель, если бы вы
знали и видели все, что я узнала и увидела в России!
Вот и сейчас, пока я пишу, печальная действитель-
ность напоминает мне, что я не в сладостном приюте
Герренгаузена, этой немецкой Версали, а в глубине Мос-
ковской Тартарии.
От лат. Tartarus - подземное царство, ад.
Под окнами слышатся крики, вопли, ругательства: это
дворовые люди соседки нашей, царевны Натальи Алек-
сеевны, дерутся с нашими людьми. Русские бьют немцев.
Вижу, увы, на деле соединение Азии с Европою, Восто-
ка с Западом!
Прибежал наш секретарь, бледный, дрожащий, в разор-
ванном платье, с окровавленным лицом. Увидев его, крон-
принцесса едва не упала в обморок. Послали за цареви-
чем. Но он болен своей обычною болезнью - пьян.
Мы живем во дворце кронпринца Алексея, мазанко-
вом домике в два жилья с черепичною кровлею, на самом
берегу Невы. Помещение так тесно, что почти весь при-
дворный штат ее высочества расположился в трех сосед-
них домах, нанятых Сенатом. В одном из них - ни две-
рей, ни окон, ни печей и никакой мебели. Ее высочеству
пришлось отделать его на свой счет и пристроить конюшню.
Вчера вернулся владелец дома, некто Гидеонов, слу-
жащий у царевны Натальи, приказал выгнать наших
людей и выбросил вещи во двор. Потом стал выводить
из конюшни лошадей ее высочества и ставить туда своих.
Кронпринцесса велела сломать конюшню, дабы перенести
ее на другое место. Но когда шталмейстер привел рабо-
чих, Гидеонов послал туда своих людей, которые жестоко
избили и прогнали наших. Шталмейстер грозил пожало-
ваться царю. Гидеонов отвечал, смеясь: "Жалуйтесь на
здоровье, а я и раньше вас пожалуюсь!"
Хуже всего то, что он уверяет, будто бы делает все
по приказанию царевны. Эта царевна - старая дева, самое
злое существо в мире. В глаза любезничает, а за спиной,
всякий раз, как произносит имя ее высочества, плюет,
приговаривая: "Эдакая немка! Фря! Что она себе вооб-
ражает? А придется таки ей хвост поджать!"
Итак, наши бедные конюхи живут под открытым не-
бом. Во всем городе не нашлось бы для них помещения
и за сто червонцев: такая здесь теснота. Когда об этом
говорят царю, он отвечает, что через год будет довольно
домов. Но тогда они уже не будут нужны, по крайней
мере нашим людям, ибо, вероятно, большая часть их от-
правится на тот свет.
* * *
В Европе не поверили бы, если бы узнали о бедности,
в которой мы живем. Деньги, назначенные на содержа-
ние кронпринцессы, выдаются так неправильно и скудно,
что их никогда не хватает. А между тем тут страшная
дороговизна. За что в Германии платят грош, за то здесь
четыре. Мы задолжали всем купцам, и они нам скоро пере-
станут верить. Не говоря уже о людях наших, мы иногда
сами нуждаемся в свечах, дровах, в съестных припасах.
У царя ничего нельзя добиться, потому что ему все не-
когда. А царевич пьян.
- Свет исполнен горечи,- сказала мне сегодня ее высо-
чество.- Начиная с самого детства, то есть с шестилетнего
возраста, я не знаю, что такое радость, и не сомневаюсь, что
судьба готовит мне еще большие несчастия в будущем...
Глядя вдаль, как будто уже видя это будущее, она
повторяла: "мне не миновать беды!"- с таким безнадеж-
ным спокойствием, что я не находила слов для утешения,
только молча целовала ей руки.
Раздался пушечный выстрел, и мы должны были спе-
шить собираться на увеселительную прогулку по Неве -
водяную ассамблею.
Здесь так заведено, что по выстрелу и флагам, вы-
вешенным в разных концах города, все барки, верейки,
яхты, торншхоуты и буеры должны собираться у крепости.
За неявку штраф.
Мы тотчас отправились на нашем буере с десятью
гребцами и долго разъезжали с прочими лодками взад и
вперед по Неве, постоянно следуя за адмиралом, не смея
ни отставать, ни обгонять, тоже под штрафом - здесь
штрафы на все.
Играла музыка - трубы и валторны. Звуки повторяло
эхо крепостных бастионов.
Нам и без того было грустно. А холодная, бледно-
голубая река с плоскими берегами, бледно-голубое, как
лед, прозрачное небо, сверкание золотого шпица на церк-
ви Петра и Павла, деревянной, выкрашенной в желтую
краску, под мрамор, унылый бой курантов - все наводило
еще большую грусть, особенную, какой никогда нигде я
не испытывала, кроме этого города.
Между тем вид его довольно красив. Вдоль низкой
набережной, убитой черными смолеными сваями,- бледно-
розовые кирпичные дома затейливой архитектуры, похо-
жие на голландские кирки, с острыми шпицами, слуховыми
окнами на высоких крышах и огромными решетчатыми
крыльцами. Подумаешь, настоящий город. Но тут же
рядом - бедные лачужки, крЫтые дерном и берестою;
дальше - топь да лес, где еще водятся олени и волки.
На самом взморье - ветряные мельницы, точно в Гол-
ландии. Все светло-светло, ослепительно и бледно, и гру-
стно. Как будто нарисованное, или нарочно сделанное.
Кажется, спишь и видишь небывалый город во сне.
Царь, со всем своим семейством в особом буере, стоял
у руля и правил. Царицы и принцессы в канифасных
кофточках, красных юбках и круглых клеенчатых шля-
пах - все "на голландский манер" - настоящие саар-
дамские корабельщицы. "Я приучаю семейство мое к
воде,- говорит царь,- кто хочет жить со мною, тот дол-
жен бывать часто на море".
Он почти всегда берет их с собою в плаванье, осо-
бенно в свежую погоду, запирает наглухо в каюту и все
лавирует против ветра, пока хорошенько не укачает их и,
salvo honore, не вырвет -тут только он доволен!
Мы боялись, как бы не решили ехать в Кроншлот.
Участники одной из подобных прогулок в прошлом году
не могут ее вспомнить без ужаса: застигнутые бурей, они
едва не утонули, попали на мель, просидели несколько
часов по пояс в воде, наконец, добрались до какого-то
Земляной Андрей
Шилова Юлия
Свержин Владимир
Прозоров Александр
Каменистый Артем
Шилова Юлия