Впрочем, обстановка последних дней и вправду веселила: советские войска
широким фронтом гнали гитлеровцев по всей Украине.
ВОЗВРАЩЕНИЕ В НЕБО
Пылил военными дорогами сентябрь сорок третьего года. Там, где прошел
фронт, словно смерч оставил свои следы. Редкое село уцелело. Под гусеницами
танков лежат покалеченные яблони с яблоками на ветках, колодцы забиты
трупами, в полях - вмятая в землю несжатая пшеница. Отступая, фашисты хотели
оставить пустыню. И только стремительные удары наших войск помешали этому.
Целую неделю дули сильные ветры, поднимая пыльные бури, сквозь которые
солнце казалось мрачно-багровым.
В один из таких сентябрьских дней я оставил госпиталь. Из госпиталя
удалось выскользнуть в очередную расчистку. Хотя раны еще ныли, но на обходе
я: бодро ответил главврачу, не очень вникавшему в опрос и осмотр, что
чувствую себя хорошо и готов вернуться в строй. В госпитале мне выдали
новенькую армейскую одежду, чуть ли не на весь вещевой аттестат:
гимнастерку, брюки, пилотку, ватную тужурку цвета хаки И кирзовые сапоги.
Вдобавок еще сухой паек. Только вот погон не оказалось. Вместо этого в
предписании указывалось, что старший лейтенант Пальмов после ранения прошел
курс лечения в госпитале таком-то и направляется в отдел кадров фронта.
Моим попутчиком на запад был ротный из морской пехоты, с которым мы
сдружились в госпитале. На окраине Сталине мы ждали попутную машину и
видели, как в город возвращались беженцы, в основном женщины и дети.
- Ох, и нелегкая им выпала доля, - вздохнул старший лейтенант,
наблюдая, как старик с дочерью или невесткой толкали разбитую тележку с
узлами. На них сидел худой мальчик, с удивлением рассматривая военных в
незнакомой ему форме. До слуха донеслось:
- Деда, а немцы насовсем убежали?
- Совсем, совсем... Красная Армия их прогнала.
Ехали мы с морским пехотинцем на попутных машинах, в товарняке, шли
пешком. Разного наслушались и навиделись, душа была полна рассказами о
тяжелом времени фашистской оккупации. Видели свежие могилы расстрелянных и
повешенных советских людей, вывески с немецким названием улиц. Жутко
становилось от мысли, что враг еще топчет значительную часть родной земли.
Хотелось поскорее в бой... Отдел кадров фронта разыскали в одном из сел
где-то под Гуляйполем. Не случайно это местечко носит такое необычное
название. Поля здесь от горизонта до горизонта, всюду степь да степь с
небольшими балочками, с редкими курганами. Действительно, есть где
разгуляться! А какие села! На моей псковской земле деревеньки малые, сам я
жил в такой. Здесь же одно село тянется на несколько километров. Эти места
пощадила война, противник отсюда бежал, не успев сотворить расправу.
Вот и пришло время расставаться с моим товарищем морским пехотинцем.
Пожали друг другу руки, обнялись. Старшего лейтенанта ждали окопы и траншеи,
атаки под встречным свинцом. Меня - небо. Я очень боялся, что фронтовой
отдел кадров направит меня в первую попавшуюся часть. И поэтому был приятно
обрадован готовностью кадровиков направить в штаб 8-й воздушной армии. А
здесь тоже вышло все хорошо: сразу передали через корпус в дивизию. Ну, а
там свои! Моя госпитальная экипировка - без погон и знаков различия - не
внушала доверия. В этом я убедился во время тщательной проверки документов в
штабе дивизии.
Выручил проходивший мимо старший лейтенант. Услышав мою фамилию,
остановился, начал засыпать вопросами:
- Пальмов, говоришь? Постой, постой! Старший лейтенант? Это тебя
подбили, когда атаковали танки дивизии СС "Мертвая голова"? Под
Саур-Могилой. Ты из госпиталя? Дай-ка я на тебя посмотрю...
Я едва успевал отвечать. Поражала осведомленность собеседника о моей
судьбе. Но я видел старшего лейтенанта впервые. Осторожно спросил о его
должности.
- Начальник воздушной разведки дивизии старший лейтенант Попп, -
ответил офицер, насколько можно протяжно выговаривая две последние буквы. -
Валентин Александрович.
Наш полк в этой дивизии был недавно. Меня могли многие и не знать. Но
приятно, что помнят и даже ждут. Отвечая Валентину Александровичу, я сказал,
что о "Мертвой голове" слышу впервые, что когда атаковал, не знал, какая
"голова", но мертвых там осталось немало. Старший лейтенант подхватил меня
под руку:
- Пошли к командиру дивизии.
Полковник Чумаченко обрадовался моему возвращению. Не дослушав доклада
о прибытии, заговорил:
- Пальмов? Как же, помню! Это же ты водил группу добровольцев
штурмовать высоту? Давай сначала в столовую завтракать, а потом ко мне!
Во время завтрака я коротко рассказал Поппу, как добирался.
Подосадовал, что последние десять километров не было ни одной попутной
машины. Валентин Александрович спросил:
- Ты шел от Новополтавки? Так там же ваш полк!
Вот он, закон зловредности! До Новополтавки я ехал на бензозаправщике.
Перед селом шофер показал дорогу в дивизию, а на вопрос, не знает ли, где
806-й полк, подумал, потом ответил: "Не знаю". Наверное, тоже показалась
подозрительной моя госпитальная экипировка. Командира дивизии мы застали
около радиостанции с микрофоном в руке. Над нами в хорошем строю курсом на
запад пронеслись две восьмерки штурмовиков. Старший лейтенант Попп тут же
комментировал: "Пошли на Мелитополь". С радостным возбуждением проводил я
взглядом летящих. Вот, она, родная стихия! Я уже знал: бой идет на сильно
укрепленной линии вражеской обороны по реке Молочной. Мои мысли прервал
полковник Чумаченко.
- Подкрепились? Как здоровье? Как себя чувствуете?
Я ожидал расспросов о том злополучном бое, приведшем меня в госпиталь.
Но командир дивизии вдруг сообщил:
- Знаете, я вас не отпущу в полк. Мне требуется начальник
воздушно-стрелковой службы. Отдохните, а после обеда встретимся, - и
Чумаченко снова взялся за микрофон.
Я был в нерешительности, надо бы с кем-то посоветоваться. Меня тянуло в
полк, а тут неожиданное предложение, причем чуть ли не в форме приказа. С
Валентином Александровичем вошли в комнату разведотдела. Всюду карты, карты.
Давно не видел их. На фронте летчик не расставался с картой от зари до зари.
Не зря в ходу был анекдот: идут летчики с аэродрома по селу в унтах,
планшеты через плечо. И вдруг слышат, как мальчуган говорит матери: "Ма-а,
смотри, летчики с картами идут, опять будут дорогу спрашивать..." Смотрю и
глазам не верю: за столом сидит Саша Гончаров, с которым мы служили еще в
бомбардировочном полку. Запомнился Гончаров отличной выправкой: высокий
рост, статная фигура, мягкий легкий шаг. Оказывается, Саша - помощник
начальника воздушной разведки.
- Вот и хорошо, что встретились, - обрадовался за нас Попп. - Устрой,
Саша, старшего лейтенанта на отдых. Теперь он будет летать в управлении
дивизии...
Гончаров уступил свою койку, коротко посоветовал:
- Не соглашайся, Вася. В полку работа интересней. А здесь бумаги,
карты, сводки... - И тут же ушел в штаб.
Уснуть мне не удалось: мысли обгоняли одна другую. Что ответить
комдиву? Смущало, что должность уж слишком для меня высокая. Ответственности
я не боялся, однако зарываться тоже не стоило. Так ничего и не придумав, во
второй половине дня отправился в штаб. Не успел переступить порог, как
подбежала миловидная белокурая девушка-диспетчер и бойко доложила:
- Товарищ старший лейтенант, вас просят к телефону.
- Откуда? Кто!
- Из полка! Вашего! - с каким-то особым смыслом ответила девушка.
Звонил замполит полка майор Поваляев. Алексей Иванович был человеком
наступательным, любил удивить собеседника осведомленностью. Не один раз,
полушутя-полусерьезно заявлял летчикам: "Если нагрешил, лучше сам приди и
доложи. Все равно узнаю". Летчики и сами убеждались в этом, однако каждый
раз удивлялись: "И откуда ему все известно?" Алексей Иванович остался верен
себе: не успев поздороваться, перешел в атаку:
- Что же ты, Василий Васильевич, решил сбежать из родного полка?.. Как
это называется?
Выслушав объяснение, Алексей Иванович предложил:
- Вот что: попросись у комдива повидать полковых друзей. А там видно
будет. Высылаю машину. - И положил трубку.
Девушка-диспетчер загадочно улыбалась. Не трудно было догадаться: это
она позвонила в полк. Почему? Тогда я не знал, что Нина Метелева, так звали
девушку, решила перейти к нам воздушным стрелком. И перешла. Потом,
вспоминая об этом, она говорила:
- Решила поменять телефон на турельный пулемет.
Забегая вперед, скажу, что Нина в полку воевала до конца войны. Не один
раз отличалась в бою, была награждена боевым орденом. Нина еще раз
подтвердила, что наши девушки в бою не уступали мужчинам - воздушным
стрелкам.
Комдив Чумаченко, узнав, что за мной выехала машина, согласился с
просьбой, но напомнил, что к своему предложению еще вернется. Вот и полк -
моя фронтовая семья! Первым, кого я встретил, выйдя из машины, был Александр
Карпов. Он бежал с планшетом и шлемофоном в руках. С разбегу обхватил меня
за плечи:
- Вернулся! Вот и хорошо! Очень даже!
Не успел оглянуться, как оказался в плотном кольце летчиков. Все одеты
в новые демисезонные синие куртки с меховыми воротниками. Я же в своей
защитной заметно выделялся "неавиационным видом". Приметил несколько новых
лиц, но многих знакомых среди встречающих не нашел. Чувствовал недоброе, но
спрашивать не спешил. Однако не выдержал, заикнулся:
- А где мой стрелок?
Карпов тут же перебил:
Лукьяненко Сергей
Свержин Владимир
Никитин Юрий
Пехов Алексей
Мурич Виктор
Каменистый Артем