появление женщины стихами:
Михайловской улице. Он не скрывал, что ему приятно соседство красивой
молодой женщины, и, проводя ее в свою ложу, умиленно улыбался... А за спиною
слышалось:
вышла бы неплохая министресса иностранных дел.
ему внучатой племянницей.
перемены.
СРЕДИ БОЛЬНЫХ КОТОВ
обличительную крайность и разукрасить этого человека качествами мрачного
злодея, погубителя всего живого. Но мы не станем этого делать, дабы не
пострадала историческая справедливость. Оставаясь в лагере реакции, Бисмарк
мыслил радикальными образами и на свой (юнкерский!) лад творил благое дело
будущего своей нации. Я вспоминаю слова Белинского: "Чем одностороннее
мнение, тем доступнее оно для большинства, которое любит, чтобы хорошее
неизменно было хорошим, а дурное - дурным, и которое слышать не хочет, чтобы
один и тот же предмет вмещал в себе и хорошее и дурное..."
"бешеного юнкера" и кутилы, из косного помещика Померании он вырос в гибкого
политика без предрассудков, хотя и держался прежней формулы: тайна успеха
кроется в грубом насилии. А из Берлина его неустанно дразнил письмами
генерал Роон:
шлепнется в грязную лужу..."
***
напротив, настолько легким, что пытался изображать порхающего жаворонка. А
по ночам король страшно кричал, что он катастрофически быстро толстеет, туша
его уже заполнила покои Сан-Суси и теперь жирное мясо его величества
большими зловонными колбасами выпирает наружу через окна и двери... Наконец,
Фридрих-Вильгельм IV икнул и умер!
королем Вильгельмом I; он приступил к управлению Пруссией без радости,
словно его обрекли на тяжкую трудовую повинность. С покорностью тупого вола
король налегал в хомут власти, влача на себе бремя абсолютизма, а скудость
идей и неспособность к сомнениям даже помогали ему преодолевать благородную
скуку. Вильгельм I не терпел новизны; поэтому, когда настырный Роон
советовал призвать Бисмарка для руководства политикой, король злобно
огрызался:
эшафот к гильотине. Дайте мне умереть в постели!
способности железных дорог, мудрил над картами Австрии и Франции и, как
заядлый танцор, не пропускал ни одного придворного бала. Основу боевых сил
Пруссии составлял народный ландвер - ополчение. Обремененные семьями,
кормильцы детей, эти люди готовы были сражаться за свой фатерлянд, когда на
него нападают, но - как говорил Роон - "их и палками не погонишь драться с
богатыми соседями".
нескольких тысяч крестьянских парней? Нам не нужны любители-добровольцы, а
только профессионалы, сидящие в казарме и способные вмиг расхватать ружья из
пирамид, чтобы растерзать любого, на кого им укажут офицеры...
апеллировать к чувствам нации, призывая ее вставать на защиту фатерлянда. Но
парламент отстаивал старинную, как мир, идею "вооруженного народа" - народа,
а не армии! Рядовые пруссаки вообще не понимали, зачем нужна армия, если
Пруссия не ведет энергичной внешней политики. В реформах Роона народ
заподозрил лишь повод для укрепления офицерской касты, и без того уже
обнаглевшей. Власть заклинило в тисках кризиса: сверху кричали "да", снизу
орали "нет". А финансовый бюджет, на основе которого надо кормить и
вооружать новые полки, утвержден ландтагом не был. Роон доказывал, что
только "внешняя политика послужит выходом из внутренних трудностей". Коли в
Пруссии завелись штыки, надо скорее пырнуть кого-либо в бок - и крикуны
сразу притихнут.
появится в Берлине.
если даже я ничего умного придумать не в силах...
больного. Бисмарк сел за стол напротив министра иностранных дел Шлейница.
дворами Европы на уровне послов и посланников - это еще не политика, а лишь
заведение приятных знакомств, какие возникают в светской жизни. В основном
же Пруссия собирает камни, запущенные в ее огород, да еще старательно
очищает себя от грязи, которой ее забрызгивает Австрия...
нашей политики связь с Россией легче, действуя против Австрии, нежели заодно
с Австрией.., я высказал лишь опасение, что в Вене слишком переоценивают
собственную и недооценивают прусскую мощь... Наше подчинение австрийским
иллюзиям, - доказывал Бисмарк, - напоминает мне известный опыт с курицей,
которую приковывают к месту, обведя его сделанною мелом чертой". По мнению
Бисмарка, правительство уподобилось глупой курице, когда в войне за
Ломбардию вдруг решило "спасать" Австрию от разгрома.
Австрия, благодарная за спасение, опросталась на наши головы? Вспомните, как
она расквиталась с Петербургом за услугу в подавлении венгерского мятежа...
затерханную бумагу:
заклинал Пруссию сохранять и крепить Священный союз монархов, держась мудрых
советов из Вены... Тевтонская верность заветам предков и долгу - превыше
всего.
получает из казны деньги за такую лирику!
явный политический результат:
сразу же вцепится зубами в Рейнские земли.
все передние зубы красотке Франции.
пожары? Но это путь итальянский, это дорога разбойника Гарибальди. А разрыв
с прошлым недопустим...
своего министра. Извините, Бисмарк: я имел терпение выслушать вас, но ваши
взгляды не только опасны - они убийственны для Пруссии...
Горчакову. - Конечно, Роон тоже больной кот, но генерал хотя бы знает, чем
надо лечиться - штыками!
***
попритихло. Немцы старательно ковырялись на картофельных грядках, были сыты
вареной колбасой и веселы от кружки пива. Европа уже начала жалеть этих
аккуратных, трудолюбивых скромников:
Пруссия, торговавшая хлебом, вдруг зарычала машинами фабрик. Задымленные
пейзажи Прирейнских земель и Вестфалии стали напоминать промышленные районы
Англии - Ланкашира и Йоркшира; бурно развивалась немецкая химия и
металлургия; по всему миру расходились столовые ножи, бритвы и ножницы из
отличной золингеновской стали; на дорогах Пруссии стало вдруг тесно - в ряд
с одной колеей немцы спешно укладывали вторую (а иногда даже третью).
в Эссене, строго засекреченные от посторонних взоров, постреливали пушки.
Борзиг гнал по магистралям Европы быстроходные локомотивы, не ведающие
усталости. Гальске опутывал земной шар телеграфной проволокой. Сименс
поставлял для связи континентов отличные подводные кабели. А фон Унру
быстро-быстро укладывал рельсы, в его руках была вся газовая промышленность
Роллинс Джеймс
Маккарти Кормак
Шилова Юлия
Курылев Олег
Семенова Мария
Шилова Юлия