черепом. Говорить Ивану Давидовичу после нечеловеческих побоев было
труднехонько, тогда он, взяв карандашный огрызок, вывел на тетрадном листке:
Иванович долго думал своей поврежденной головой, но потом все же нацарапал
на том же тетрадном листке:
Медноструева и Ирискина, ходившая в многочисленных копиях по рукам и даже
фрагментарно издававшаяся на Западе. Все, конечно, еще помнят эти
захватывающие наш спертый советский дух письма, неизменно начинавшиеся
обращением: "Глубоко неуважаемый г-н Медноструев!" и "Горячо презираемый г-н
Ирискин!". Но главная схватка началась гораздо позже, когда потаенные труды
этих антагонистов увидели все-таки свет. Именно тогда произошли знаменитые
события, кончившиеся громким судебным процессом. Дело в том, что...
светящегося от радости Ивана Давидовича, который, перед тем как покинуть
приемную, незаметно кивнул мне и сделал такое движение пальцем, будто
вращает телефонный диск.
благополучно удалось, как хитроумному Улиссу, сделать невозможное --
пропихнуть моего Витька между Сциллой и Харибдой...
12. ЗА ЗИПУНАМИ
Такое впечатление складывалось из-за огромного количества подарков и
сувениров, накопившихся в правлении за многие годы существования Союза
писателей. С потолка до пола теснились специальные стеллажи, уставленные
самой невообразимой утварью, ибо главный принцип торжественного подношения
-- не повторить предшественников. Рассказывают, как однажды руководитель
молдавских литераторов, опаздывавший к открытию писательского съезда и не
позаботившийся о том, чтобы заранее запастись сувениром, по пути с вокзала
остановил такси возле Мосторга и второпях купил то, что бросилось в глаза. А
в глаза ему бросилась полутораметровая фигура сталевара, вытиравшего со лба
трудовой пот. Когда он, сгибаясь под тяжестью сталевара, ввалился в комнату
президиума, нервные сотрудники правления закричали, что, мол, как раз
сейчас вручает приветственный сувенир руководитель Мелитопольской
писательской организации, а за ним -- очередь молдаван. Вынеся из-за кулис
свой подарок съезду, словно ребенка, которого, несмотря на изрядный возраст,
никак не могут отучить от рук, молдаванин обомлел: мелитопольский коллега
передавал в руки Фадееву точно такого же фарфорового сталевара. Сидевший в
президиуме Сталин усмехнулся в прокуренные до желтизны усы и заметил, что
подражательство -- самый большой грех в советской литературе. Молдаванину
сделалось дурно, а вызванная карета "скорой помощи" констатировала гибель от
разрыва сердца...
выдумку и изобретательность. На стеллажах можно бьшо увидеть портрет
основоположника соцреализма Максима Горького, выполненный из рисовых зерен,
-- от китайских собратьев по перу, макет крейсера "Аврора", вырезанный из
моржового, кажется, бивня, -- от Чукотской писательской организации, сноп
пшеницы, обвитый кумачовой лентой со стихами Шевченко, -- от украинских
письменников, и чучело огромного угря, подаренное эстонскими литераторами,
большое серебряное блюдо с грузинской чеканкой... Имелась даже такая
уникальная вещь, как преподнесенный якутскими писателями бюст Маяковского,
изготовленный из арктического льда и хранящийся в специальном холодильнике
"Морозко" рядом с бутылками "Боржоми"... Был и самаркандский коврик с
портретом Маркса. Забегая вперед, сообщу: когда после девяносто первого года
Союз писателей раскололся на два враждебных лагеря -- демократический и
недоумевающий, -- произошел также раздел подарочного имущества. Коврик с
Марксом достался писателям-демократам, и они положили его прямо перед дверью
правления так, чтобы каждый входящий литератор в буквальном смысле вытирал
об основоположника научного коммунизма ноги... Но в тот момент, когда я
входил в кабинет Горынина, совместной фантазии Кафки и Борхеса при участии
Гофмана не хватило бы, чтобы вообразить себе этот коврик лежащим перед
порогом....
свой знаменитый стол.
"саркофагом", тоже нужно сказать несколько слов. Считалось, что в его
бездонных ящиках хранилось множество так называемых "трудных рукописей",
зарубленных злой цензурой. Забегая вперед, доложу вам, что победившие
демократы обнаружили там ворох незавизированных заявлений на матпомощь,
полсотни пустых трубочек из-под валидола и три пыльные рукописи, составившие
впоследствии славу постсоветской литературы...
телефонов, а чуть особняком стоял массивный белый аппарат со снопастым
советским гербом на диске -- знаменитая "вертушка".
Горынин, -- или думаешь, я по-родственному тебе и так дам?
плаксиво-потребительское выражение.
недавно вышла. Вызовов за границу тебе не присылали. Что будешь просить --
матпомощь или путевку в Перепискино?
ничего и не написал, если он держит в голове, кто именно и по скольку раз
получил материальную помощь. А ведь у него только членов Союза десять тысяч,
не считая попрошаистой молодежи! Какой уж тут роман!
заводской столовой питался, тогда и попрошайничать не надо.
"любительской" и с Серафимой Петровной, Анкиной матерью, отпраздновал.
Кстати, скажи-ка мне, дружок ситный, почто от Анки утек?
какая-то выросла. А учили ведь только хорошему. Да что говорить: хотели
пулеметчицу, а получилась переметчица! -- Горынин вдруг замолк, пораженный
художественной точностью и народной меткостью своей случайной формулировки.
Он с ревнивой подозрительностью глянул на меня, но я сделал вид, будто
совершенно не заметил его выдающегося словотворческого открытия. Тогда
Горынин с чувством облегчения вынул из настольного прибора, выполненного в
виде пусковой установки, авторучку в форме баллистической ракеты (подарок
военных) и записал удачное словосочетание на перекидном календаре.
друзей сыновья подросли. Ни хрена! Только зря друзей пообижал. Журавленке до
сих пор на меня зуб точит. А сейчас и вообще с этим выпендрилой Чурменяевым
спуталась... Стыдно людям в глаза смотреть! Может, у тебя какой хороший
мужичишка на примете есть? Ты уж по-родственному...
попрошайками...
хотел на даче ванную переоборудовать. Не-ет... Выпросила у меня лисью шубу.
Лиса! Вся в мать.
-- А нельзя Виктору из фонда помощи молодым подкинуть? Большой талант.
Хватит с нас костожоговщины!
протягивая роман.
эпопея! Четвертый год в отпуск не ходил. Слушаю внимательно!
лице, -- звонили свысока.
переносном -- в буквальном смысле! Меня в восемнадцати странах издали -- я о
себе никогда такого не воображал. Что?.. Да читал я эту "Женщину в кресле".
Бред сивой кобылы! Что?.. У меня студенты в Литинституте на первом курсе
заковыристее пишут... На Западе по-другому думают? На то они и Запад. От
слова "западня"! -- Молвив это, Горынин снова радостно насторожился лицом,
Корнев Павел
Лондон Джек
Шилова Юлия
Никитин Юрий
Андреев Николай
Роллинс Джеймс