Чтение 26–й страницы книги ~Все дороги ведут в Рим~

- Левый фланг... - бормотал авиатор. - Я не мог сообщить. Не работало радио. Конница... через болота... конница. Они выйдут в тыл.

- Эй, - крикнул Постум гвардейцу, - помоги!

А потом - вдруг удар в спину и следом - жгучая опрокидывающая боль. Какая нелепость! Какая чушь!

- Прибыло пополнение в когорту ветеранов, - сказал Квинт весело.

- Сколько вас? - спросил Неофрон.

- Двое. Я и Деций.

Неофрон смерил Элия взглядом.

- Раньше ты был более ловок и более резв, Деций, - сказал трибун. - Даже не верится, что ты совсем недавно выступал на арене и все время побеждал. Говорят, ты не проиграл ни одного боя в Северной Пальмире? - В словах его не было насмешки. Неофрон говорил вполне серьезно, оценивая возможности своего легионера. За прошедшие годы Неофрон почти не изменился. Разве что оттенок кожи стал еще темнее да ежик волос на голове теперь отливал серебром.

- В те дни я взял в долг силу у Логоса, - объяснил Элий причину своего поразительного успеха. - Но ее пришлось отдать.

- Жаль. Сейчас немного божественной силы тебе не помешало бы. Нас ставят на правый фланг. Там будет самое пекло. Пожарче, чем у стен Тартара. Дело может дойти до рукопашной.

- Я бегаю хуже прежнего, - заметил Элий. - Но руки сильны.

- А как насчет умения орудовать лопатой? Рутилий велел рыть противотанковые рвы. Сынишка нашего трибуна. Но на папашу не похож. Иное племя. Кстати, ты читал мою "Пустыню XXXII"?

- Представь, нет.

- Жаль. - Неофрон похлопал Элия по плечу. - Я прогнозировал новую войну, схватки танковых легионов и соперничество разведок. К сожалению, молокосос Рутилий мою книгу тоже не читал. А Бенит прочел, но лишь как развлекуху. Жаль... Он мог бы спасти легионы. А теперь за лопаты! - повысил голос Неофрон. - От того, насколько глубокие будут рвы, зависит, будем ли мы лопать кашу завтра вечером. И пусть каждый забудет о плене. Варвары отрежут вам носы, потом тестикулы, а потом уложат на землю и задавят танками.

- Это правда? - шепотом спросил Элий.

- Ты хочешь снова в плен?

- Нет... - отрицательно покачал головой бывший Цезарь.

- Я тоже не хочу. Значит, то, что я говорю, - правда.

III

- Еще немного, - отозвался медик.

Местная анестезия не успела подействовать до конца - Постум чувствовал боль, когда скальпель хирурга проникал глубже. Острую боль, от которой плавилось все внутри, а тело превращалось в студень. Но хирург не стал ждать, пока ткани окончательно онемеют. Когда осколок рванули наружу, Постуму показалось, что вместе с металлом из его тела выдергивают кусок мяса, он зарычал и подался вперед, и лишь ремни его удержали. А потом он стал проваливаться в пустоту. Она напоминала черную мятую бумагу, и ее острые края резали плоть. Она вся была - острие. Запах нашатырного спирта смыл черный налет, и Постум выплыл назад - в явь, на яркий свет, к острым запахам лекарств и стонам раненых.

- Ну, можешь встать? - спросил медик. - Рана-то ерундовая.

Повязка не давала пошевелить правой рукой. Двигаться не хотелось. Ничего делать не хотелось. Было одно желание - заползти в какую-нибудь щель и выжить.

- Еще укол, - прошептал он распухшими непослушными губами. Ему казалось, что губы шлепают друг о друга, как две подушки.

Медик повиновался. Зеленая его туника была забрызгана бурым. Самое мерзкое, что Постум ранен в спину. Теперь все будут судачить о том, что император ранен в спину.

- Крот!

Преданный охранник тут же возник рядом. Держась здоровой рукой за могучее плечо Крота, Постум шагнул из палатки. Показалось, что он шагнул в пустоту и летит, летит. Но Крот ухватил его за руку и удержал от падения.

Гепом подхватил с другой стороны с ловкостью и проворством гения. Хорошие у него ребята. Прежде вместе пировали. А теперь вместе пожаловали в Тартар. Бенит - идиот. Все идиоты. И Постум - тоже.

- Представляешь, этот разведчик, которого мы спасли, сообщил, что монголы перешли реку вброд на конях выше по течению и решили зайти нам в тыл через болота, - захлебываясь, рассказывал Гепом. - Там дорог нет - одни тропы, танки и артиллерия не пройдут. А лошадки проскачут. Если бы не этот парень и не ты... они незаметно очутились бы у нас за спиной. А так наша артиллерия их накрыла. Стреляли шрапнелью. Снаряды рвались на высоте двадцати футов. Всадников разрывало на части, а лошадей калечило. Ты бы слышал, как кричат лошади... Именно кричат...

- Проводи меня к Рутилию, - приказал император Кроту.

Сам он плохо помнил, где находится принципарий. Он вообще не понимал, что происходит. И чувствовал себя идиотом. Но Крот молодец, Крот знал, где искать префекта претория.

Худое лицо Рутилия казалось каменным. Он лишь глянул на подошедшего Постума краем глаза.

- Бывает такое. Шальная пуля. Но возвращаться сюда не стоило, - Рутилий цедил слова. При этом адъютант ему что-то докладывал. Что - Постум не понимал. Он слышал лишь биение крови в ушах.

Пуля была не шальная. Пуля очень даже ожидаемая. Из боекомплекта самолета.

- Я - чокнутый, - отвечал Постум и зачем-то поглядел на префекта в бинокль.

Сначала чрезмерно приблизил, так что стали видны капли пота на скуле, потом перевернул бинокль и отдалил.

- Монголы наводят понтонные мосты через реку. Наши бомбят непрерывно, но ночью "Аквила" вряд ли сможет им помешать. К утру они все равно переправятся на наш берег.

Постум сел в угол, прислонился к стене. Теперь его задача - не мешать Рутилию. Префект претория (он в самом деле префект претория, хотя и не утвержден еще) и так знает что делать. И Камилл знает. И Элий... Один Постум не ведает, куда ему податься. Император! Ха... Мечтает о коне, о скачке.

Постум не помнил, как вытянулся на походной койке Рутилия и заснул. Крот накрыл его одеялом.

И едва император смежил веки, как услышал ржание коня...

"Скорее! - кто-то толкнул его в спину, как раз туда, где была рана. - Ты мне нужен, Август! Нужна та часть меня, что досталась тебе! Скорее! Мы не можем проиграть!"

Рутилий не ошибся. На рассвете танки монголов были уже на этой стороне Желтых вод. В основном это были все легкие машины, которые вспыхивали от одного точного попадания снаряда. Но их было много, слишком много... И среди них, собранные в кулак, шли средние танки, чью броню не могли пробить обычные пушки. Напрасно римляне поливали их огнем артиллерии - стальные монстры продолжали ползти. Двухдюймовка, что стояла всего в нескольких шагах от окопа преторианцев, выплевывала один снаряд за другим. Едущий прямиком на окоп легкий танк загорелся, второй въехал в ближайший овраг и замер. Но тяжелый, покрытый стальной броней монстр полз, не обращая внимания на снаряды, что сыпались на его броню.

- Хорезмская сталь... - простонал в отчаянии артиллерист.

Пушка стреляла уже почти в упор - сотня футов, полсотни... всего несколько шагов. Артиллеристы кинулись врассыпную, чтобы не угодить под гусеницы. Танк опрокинул пушку, будто игрушечную. И тут снаряд угодил ему в гусеницу. Стальной монстр остановился. Башня, скрежеща, медленно повернулась. Залаяли пулеметы. Пули поднимали фонтанчики земли возле самого бруствера.

Из окопа швырнули одну связку гранат. Не добросили. Взрыв не причинил танку никакого вреда. Вторая связка. Вспышка. Грохот взрыва. Башню заклинило. Однако пулеметы продолжали стрекотать. Один из преторианцев выскочил из окопа и кинулся к танку. Фонтанчики земли взметнулись рядом с ним. Мимо!

Парень вмиг вскарабкался на броню, рванул кольцо и засунул гранату в короткое дуло гаубицы. В следующий миг римлянин уже катился по земле. Взрыв. И тут же второй - следом сдетонировал снаряд в казеннике. Люк распахнулся с грохотом, будто заслонка в печи, выбитая огнем. Башню сорвало. Танк превратился в пылающий факел.

А в окопе ржали, свистели. У одного из преторианцев была при себе фотокамера, и он стал спешно фотографировать горящее чудище.

Пытаясь пройти через левый фланг римлян, защищенный болотами, монголы кидали под гусеницы танков солому - кипу за кипой, гатили дорогу бревнами. Но все решало время - с неба на них обрушивались пикировщики. Несколько средних танков подобрались почти к самому лагерю римлян. Но, слишком тяжелые для болотистой почвы, они застряли в трясине, и артиллерия легиона накрыла их огнем.

На правом фланге был настоящий Тартар. Если бы Флегетон вырвался из своего подземелья и обрушился на поверхность земли, наверное, это выглядело бы так же. Бетонные блоки привезли сюда, на берег, для постройки нового моста. Теперь из них получился отличный дот.

Уже с десяток подбитых танков застряли перед укреплениями когорты Неофрона. Черный дым застилал все вокруг. Неофрон прислушивался. В дыму он различал шум работающих танковых двигателей. Но вторая колонна не спешила с атакой. Значит, пойдет пехота... и ребята с огнеметами - впереди.

И тут раздался чудовищный, воистину звериный рык. Квинт, решив, что пришел последний его час, упал на дно окопа.

Однако разрывы снарядов вспыхивали в самой гуще вражеских танков.

- Наши стреляют, - сказал Элий.

- Что это? - пробормотал Квинт, поднимая голову и глядя, как белые огненные стрелы исчерчивают затянутое дымом небо. Взрывы следовали один за другим и не сразу, а через несколько секунд, будто нехотя.

- Копья Беллоны. Здорово, да? - Неофрон осклабился. - Последняя разработка Норика. Прислали всего два образца.

Неофрон поднес бинокль к глазам. Но что он мог различить среди этого дыма и пыли? Разве что мелькание теней и вспышки выстрелов.

Квинт отер подолом туники лицо. Вернее, размазал грязь и пыль по липкой от пота коже. Поднес флягу к губам. Ни капли!

- Орк! У кого есть вода?

Элий протянул ему свою флягу. Один глоток... Негусто. Квинт покосился на мертвецов. Трое на дне траншеи, прислоненные к земляной стене и наскоро прикрытые плащами. Квинт снял с пояса убитого флягу. Внутри что-то плескалось. Явно больше глотка. И, возможно, вино, а не вода. Квинт выдернул пробку...

И тут сверху кто-то спрыгнул. Перед Квинтом выросла фигура в синем чекмене. И следом - вторая. Элий успел выдернуть из ножен свой меч. И, видя, что Квинт не успевает, выхватил из ножен и его клинок. Так Варрон, старина Варрон, погибший когда-то на арене, дрался двумя мечами. Взмах одного клинка - и монгол свалился на дно окопа. Взмах второго - и норикская сталь снесла варвару голову.

Гладиаторы не открывают друг другу свои тайные приемы. Но когда Элий покинул арену Колизея, Варрон научил его драться двумя мечами.

VII

Постум ничего не видел и не слышал. И одновременно видел и слышал все. Обезболивающее действовало на его мозг - вокруг была серая густая пыль, мелькание теней, визг, крики, чья-то кровь, смерть. И посреди этого красного месива блистал неведомый свет. Свет, видимый только императору.

Постум взлетел на коня. Жеребец прыгал, танцевал, веселился, как его хозяин. Может быть, его тоже накачали наркотиками? Как весело трещат выстрелы! Как здорово! Какая потеха! Почему остальные не смеются? Почему не веселятся? Как забавно падают варвары, беспомощно взмахивая руками. Как неуклюжи раненые, когда корчатся на земле. Варвары валятся на землю гроздьями, как чудовищные летучие мыши с серого полупрозрачного свода. Постум видел этот свод - огромную дугу, вставшую опорами триумфальной арки от одного конца поля к другому. Римские когорты приближались к этой дуге.

Постум пустил Ветра вскачь, не зная, следует ли кто за ним или он один несется по полю, чтобы промчаться под сводами триумфальной арки первым. Варвары мчатся навстречу. Привет, черная мышка, зачем же так размахивать крыльями - все равно тебя ждет смерть. Дзинк - и отличный норикский меч рассекает пополам даже доспехи из стали. Вперед! Конь хрипит, рвется. Правильно. Вперед! Еще мышь? И еще одна? Крот, что ты думаешь о мышах, а ты, Гепом, бывший гений, прошедший удивительные метаморфозы, ответь, почему люди любят одних и презирают других? Выведи формулу успеха, найди алгоритм народного обожания. Ты же гений.

Под нагрудником липко и мокро. Хотелось выпрыгнуть из этих мокрых тряпок, из тяжелых доспехов и легко и свободно плыть в сером пыльном облаке навстречу чему-то огромному, тяжелому, душному, отчего легкие казались жалкими тряпочными мешками, не способными принять ни капли воздуха. Волна римских войск подхватила и понесла Постума вперед. Он - ее пена. Безумная хмельная пена.

Он ошибся, это не Ветер несет его в битву, а восьминогий Слейпнир. И летит он не по земле, а по воздуху. Постум оглянулся и увидел, что вслед за ним скачут, поднимаясь к облакам, призрачные всадники. Его последний резерв, его бессмертная "Нереида". И это значит, что настал самый крайний срок. Говорят, бывает один раз такое в тысячу лет, когда мертвые поднимаются, чтобы сражаться за живых.

А навстречу императору мчался всадник на огромном коне. Мгновение - и под сводом триумфальной арки Постум с ним сшибется. То бог войны Сульде, доспехи его сверкают золотом, и красное как кровь лицо светится раскаленной головней.

Из рукояти меча ударила струя огня. Клинок Постума вспыхнул молнией. Огни пересеклись и вспороли небо. И каждая четверть мира запылала, и все заволокло дымом. Противников отбросило друг от друга. Ослепительные дорожки огня бежали в разные стороны от их клинков, два истребителя - один римский, другой монгольский - пересекли огненные линии, самолеты вспыхнули и рассыпались детскими игрушками. При каждом ударе небо вздрагивало как живое, но тело Постума больше нечувствительно к боли. Противники кружились в воздухе и полосовали свод огненными шрамами. Уже все небо пылало. Меч Сульде задел императора, рассек нагрудник, полоснул по груди. Постум собрал все силы и ударил в ответ. Арка над бойцами превратилась в огненную дугу и разломилась посредине. И тогда Слейпнир перевернулся в воздухе, будто был птицей, а не конем, и поднялся над аркой. Сульде рванулся следом, но не сумел догнать - застрял в горящих обломках арки, как в тисках. И бессмертная "Нереида" окружила его. Миг - и уже не было отдельных всадников, отдельных фигур - бессмертные слились в единое целое. Единое существо - последняя, уже окончательная метаморфоза.

Все кончилось внезапно. Постум очнулся. То есть не очнулся окончательно - лекарство продолжало действовать на его мозг. Но полет кончился. Кончился даже бег. Он увидел, что никакого коня нет. И Сульде нет. Он по-прежнему в принципарии Рутилия. Лежит на узкой походной койке префекта претория. А рядом с ним только Гепом и Крот. Сидят на ящиках от снарядов. А поодаль - Рутилий и его адъютанты. Еще какие-то люди. Кажется, Корд. И еще Камилл. Камилл размахивает руками и что-то кричит.

Постум закрыл глаза. Он вновь верхом на Слейпнире. Но в этот раз конь стоял, понуря голову. Постум не помнил, что произошло. Наверное, он пустился в погоню за Сульде, но сил не хватило. Никогда не хватает сил, даже если ты напрягаешься сверх меры, нечеловечески, все равно недостаточно, надо больше, еще больше. Пока сердце не лопнет воздушным шариком, а глаза не вылезут из орбит.

...Видение вновь исчезло. Рутилий стоял перед ним и о чем-то спрашивал. Шевелил губами. Но Постум не слышал его слов.

- Что я должен ответить?

- Скажи: наступать, - скорее угадал он, чем услышал.

- Наступать, - шевельнул губами Постум. Получилось довольно громко.

Он еще не знал - выиграна битва или нет. То есть битву римляне выиграли. Но выиграл ли он, Постум? Он так устал. До тошноты. Буквально. Он согнулся, и его вырвало. Одной желчью. Пальцы рук покалывали тысячи иголок. Так же, как и ноги. Как будто он очень-очень долго сидел неподвижно в неудобной позе. Сквозь пелену, застилающую мозг, дошло - он потерял слишком много крови.

"Мне плохо..." - хотел сказать Постум, но его опять начало рвать.

- Эй, кто-нибудь!.. - крикнул Крот. - Император весь в крови!

- Что случилось? Почему? - Кажется, это голос Камилла.

- Он ранен. У него рана на груди. И нагрудник рассечен, - ахнул Гепом.

- Быть не может!

Почему Слейпнир скачет так медленно? Быстрее, быстрее! Постум не хочет умереть. Он не может умереть. Смерть - это поражение. Чтобы выиграть, он должен остаться в живых. Он не теряет сознания. Мысли отчетливы как никогда. Вот только медицинская палатка, огромная и кривая, и не стоит на земле, а плавает в воздухе, подвешенная за один угол к небосклону.

Несколько рук разом подхватили императора и уложили на носилки. Медик вколол в вену иглу капельницы. Наверное, его спасут. Наверное. Ему вдруг показалось, что в медицинских просторных туниках, забрызганных кровью, он видит подле себя двух женщин - Маргариту и Хлою. Он подивился странности этого сна. Марго... Неужели он все же любит эту странную девчонку?

- Рана от меча или сабли... Покушение?.. Кто напал на императора? Скорее! Нам не хватает крови... - выкрикивал медик. - Еще два пакета. Скорее!

А может быть, у Постума в запасе было еще несколько минут? И он бы мог прикончить Сульде? Он бы сумел...

VIII

Солнце зашло, а сражение все еще длилось. Перед оборонительной линией римлян пылали подбитые танки. То и дело слышались взрывы боеприпасов. Черноту ночи расцвечивали алые и желтые фейерверки: это взрывались канистры с бензином.

Но сражение было уже выиграно.

- Наверняка монголы воображали, что устраивают нам новое сражение под Каннами, - сказал Квинт утром, когда римские когорты перешли Желтые воды внизу по течению и ударили монголам в тыл на другом берегу. Сильно поредевшая когорта Неофрона шла через сады. Вернее, когда-то тут цвели сады, а теперь торчали черные древесные скелеты. Рядами стояли уцелевшие печи, которые уже никогда никого не согреют. Кое-где вверх поднимались струи черного дыма.

- Об этом мечтают все вояки уже полторы тысячи лет, - отозвался Элий.

Что он имел в виду? Мечта о Каннах или о городах-призраках и сожженных деревнях будоражит воображение полководцев? Поля, заваленные трупами, или мирные города, разрушенные войной? Песчаные постройки, чью крышу раздавит даже детская калигула. Калигула! Калигула! Твое безумие порой кажется игрой злого ребенка на фоне городов, обращенных в прах.

В небе нарастал вой самолетов: звенья "Аквилы" летели бомбить тыловые базы варваров.

ГЛАВА IV

Игры Элия против Рутилия

"В 7-й день до Календ августа войска под командованием императора Постума одержали победу при Желтых водах. Римляне потеряли не более двух тысяч трехсот человек убитыми и около пяти тысяч ранеными. Потери противника уточняются. Но они никак не меньше двадцати пяти тысяч. Захвачено большое количество бронетехники".

"Акта диурна", 4-й день

до Календ августа [29 июля.].

Выпуск подготовлен

в Медиолане

- Ах, вирго, - говорил молодой синеглазый испанец молоденькой медичке, протягивая ей сильно увядший букетик. - О какой войне ты говоришь? Как испанец может воевать, если рядом столь очаровательная девушка? Нет уж. Испанец оставит войну и будет ухаживать за девушкой. Оп! - Жестом фокусника испанец извлек из-за спины девушки краснобокое яблоко.

Медичка хихикала.

Ряды медицинских палаток, украшенных изображением змеи и чаши, образовывали целый лагерь. Легионы уже двинулись дальше, а этот остров покалеченной плоти остался. Несколько фургонов увезли тех, кого можно было транспортировать в Киев. А по дороге ехали машины с пополнением - из новеньких бронемашин выглядывали легионеры и, не сговариваясь, отводили взгляд от медицинских палаток. Этот мир их еще не касается. И каждый надеялся - не коснется никогда.

- Ну как же я тебя могу оставить, красавица... - продолжал мурлыкать испанец. - Как я могу не ухаживать за такой очаровательной милашкой?

Две медсестры, укрывшись за палатками, примеряли новую паллу. И где они ее взяли? Дорогая красная накидка с вышивкой. Накинутая поверх зеленой медицинской туники, она кажется карнавальным нарядом. Элий не сразу понял, что накидка свадебная.

- Сестра, - стонал раненый на койке. - Как мне плохо, сестра...

- Водички... - повторял другой, - кто-нибудь, дайте водички...

Пожилой медик, совершенно лысый, в старомодных очках и в чистой зеленой тунике - только что из стирки - подошел к Элию.

- Все нормально. Он чувствует себя хорошо.

- Теперь ты лечишь его, Кассий, - грустно усмехнулся Элий.

- Его раны - царапины по сравнению с твоими. Если бы он был более послушен и не потерял слишком много крови, то был бы уже на ногах.

- А рана на груди?

- Тоже царапина. Не знаю только, откуда она взялась. Рана-то от меча. - Кассий замялся. - Ты видел Маргариту? С ней все в порядке?

Элий кивнул:

- Она на Крите. У Нормы Галликан.

- Это я знаю. - Кассий снял очки и протер. - Но она... С ней все хорошо?

- Не волнуйся, никто ее не обидел. Постум поцеловал ее в губы, но в этом нет ничего неприличного. Разве нет?

- Она дочь императора Руфина. Не хотелось бы, чтобы это отразилось на ее судьбе.

- Это не может не отразиться. И, по-моему, - если я что-то в этом понимаю - она влюблена в Постума.

- Она хорошая девочка, - сказал Кассий.

Кто бы спорил! Элий - нет. Он не будет спорить. Летиция завидовала жизни Корда, жизни, что мчалась к цели выпущенной из лука стрелой. А жизнь Кассия? Была ли в ней какая-то цель? Или всего лишь одно естественное желание жить, жить как получится. Без выяснения причин и следствий. Он всегда лишь делал то, что просили. Просили - и он спасал Летицию. Просили - и он воспитывал дочь императора Руфина. Такой неказистый исполнитель желаний с лысым теменем и в очках. Без меча, без золоченых доспехов. И даже без арены. Он исполнял желания других, а получалось, что исполняет свои. Или у него не было своих желаний, как не было своих детей? Все заемное. А счастье - свое. Он спасал жизни... Много жизней. Вот истинное желание, достойное исполнения.

"Я тоже спасал... " - подумал Элий с гордостью.

И вспомнил мальчишку, ради которого когда-то дрался на арене. Того, что заблудился в пещере. Вигилы не могли его найти. Но Элий выиграл поединок и заклеймил желание. И гений пещеры указал людям путь. Как его звали? Авл Верес... кажется. Интересно, что теперь сталось с ним?

Подкатил армейский полугрузовик. Рядом с шофером сидел Рутилий. За несколько дней он переменился - не узнать. Посолиднел и даже стал выглядеть старше. Префект претория выпрыгнул из машины, подошел к Элию.

- Нам надо поговорить с тобой, Философ.

- О чем? О военных действиях? - Ирония в голосе Элия была более чем заметна.

- И об этом тоже. Данные воздушной разведки, проведенной Кордом и его людьми, обнадеживают. Но у нас слишком мало сил, чтобы вести наступление. Нужны как минимум еще два легиона. А лучше три. И еще один авиационный легион. И три танковые когорты.