Чтение 26–й страницы книги ~Слепой Орфей~

За неимением лучшего Глеб отправил Игоеву факс, продублировал запиской по e-mail, после чего спустился вниз, к охранникам.

Вахту нес "Иванов". Его напарник спал.

- Мы уезжаем, - негромко сказал Глеб. "Иванов" кивнул: понял.

Перед отъездом Стежень сделал последнюю попытку, но оба телефона не отвечали. Определенно что-то стряслось. Обычный телефон мог и не работать, бывает. Но Шведов - не Игоев. Он без своей трубы шагу не ступит...

- Я тоже очень хочу помочь тебе вспомнить, - произнес Виктор, притянув Марину к себе. Его губы скользнули по ее шее. - Может, немножко любви вылечит твою амнезию?

- Нет, не нужно, пожалуйста... - Марина попыталась отстранить его. - Подожди! Память ни при чем... Просто у меня все болит, понимаешь, и месячные...

Шведов прижался щекой к ее щеке, мокрой...

И сразу ее отпустил.

- Ладно, - сказал он сухо. - Не плачь. Поправляйся. Если что - я у себя.

Марина кивнула, глотая слезы.

Дверь закрылась, и женщина упала ничком на огромную кровать, зарылась лицом в шелковое покрывало.

Что же это за напасть такая? Почему ее муж - совершенно чужой? Почему она не помнит ни его прикосновений, ни его запаха? Почему она здесь? Зачем она вообще приехала в этот роскошный дом? Глеб...

Тр-р-ра-т-т-т!...

Звук, похожий на звук рвущейся ткани. Марина не сразу поняла, что это выстрелы. Она вскочила - на шелке осталось темное влажное пятно, - подбежала к эркеру.

Внизу, во дворе, очень быстро, как насекомые, перебегали какие-то люди. Вот один из них упал, загремели выстрелы, а человек уже вскочил на ноги и устремился дальше. Очень быстро, какие-то секунды - и двор опустел. И выстрелы загремели внизу, на первом этаже. Лязг, звон, грохот. Марина шарахнулась от окна.

"Там охрана", - подумала Марина.

Снова выстрелы. В соседней комнате что-то кричит Шведов.

Грохот каблуков вверх по лестнице, отрывистые возгласы.

Бах! Бах! Бах!.. - за стенкой. Вскрик. Бах! Бах! - и злобная оглушительная автоматная трещотка. Удар о стену, звон разбивающегося внизу, под стеной, стекла.

"Надо спрятаться..." - вяло подумала Марина, но тут ее дверь с хрустом вывернулась из петель, в комнату влетел человек, покатился по полу прямо к ее ногам, подцепил ее за щиколотку, вскрикнув, женщина опрокинулась на кровать, а человек, наоборот, вскочил на ноги. Воняющий порохом ствол уперся ей в щеку. Марина увидела отрешенное лицо убийцы - далеко-далеко - и совсем близко, на спусковом крючке, согнутый палец с грязным ногтем... Время как будто совсем остановилось. Марина чувствовала кожей горячую обжигающую сталь, но боль ее не беспокоила. Она смотрела на палец и ждала, когда он шевельнется...

- Черт! - выругался Стежень. - Все! Завтра покупаю джип!

Двигатель "Нивы" истошно взвыл, машина кое-как выкарабкалась из песка, передние колеса зацепили грунт, машина подпрыгнула, Грошний ударился головой, но промолчал.

По его мнению, срезать не имело смысла. Весь выигрыш расстояния они растеряли на скверной дороге. А поторопиться следовало.

"Ниву" болтало, как лодку в шестибалльный шторм. Деревья так и мелькали. Но скорость не поднималась выше шестидесяти.

Оп-па! Лес остался позади, машина нырнула вниз и вынырнула уже на шоссе. Наконец можно было разогнаться, но уже не было смысла. Через триста метров - поворот к озеру, а там и цель.

Грошний никогда не был на даче Шведова. Не то чтобы не приглашали... Не хотелось. Еще поворот. Вот это дорога. Не хуже европейских. И домик в конце - тоже. Ни хрена себе дачка!

- Ах ты... - выругался Стежень, крутанул руль, машина подпрыгнула, наехав на что-то левыми колесами.

Грошний отвлекся от созерцания приближающегося особняка, привстал, оглянулся... Ёш твою! Поперек черной гладкой полосы в луже крови лежал человек. Когда Дмитрий снова посмотрел вперед, они уже въезжали в брошенные нараспашку ворота. Хорошие ворота, крепкие, вот только не помогли. Будочка охранника тоже нараспашку.

Сам охранник - наповал. А десятью метрами левее - изрешеченный пулями "чероки". И еще два трупа.

Сбросив скорость, Стежень подрулил прямо к дому, затормозил рядом с белым, совершенно целым "мерсом" и выскочил из машины. Грошний немного замешкался, доставал свой газовик, хотя уже понял: его немецкая прыскалка здесь не играет. Тут работают куда более опасные игрушки. Следом за Стежнем взбежал вверх по лестнице и оказался в холле. Россыпи гильз, осколки витражей, труп охранника, повисший на перилах галереи. Роскошный, под старину, камин обгрызен пулями. Второй охранник, вероятно, попытался укрыться за мраморным выступом, но неудачно.

Мертв.

Стежень уже взбегал наверх. Еще один труп. И четвертый. Дверь, прошитая очередью. Еще одна, нараспашку...

Виктор Шведов лежал на полу. Когда-то белая рубашка стала красной от крови. В правой руке - пистолет. Затвор в заднем положении - Шведов отстреливался до последнего. Раздавленный телефон - рядом на ковре. Не везет нынче шредовским трубкам. И хозяину тоже.

Пока Грошний разглядывал убитого родственника, Стежень успел осмотреть оставшиеся комнаты, вернулся, мрачный, но не настолько мрачный, как если бы...

- Ее нет? - полуутвердительно спросил Грошний.

- Нет.

- Ну и хорошо...

Стежень скрипнул зубами. От выражения его лица даже Дмитрию стало не по себе. Грошний поспешно отвернулся. На столе стоял телефон. Обычный. Грошний машинально снял трубку... Странно! Работает.

- Глеб, - сказал он, - я звоню Кириллу?

Стежень кивнул.

Игоев отозвался мгновенно. Словно ждал.

- Здесь бойня, - сразу сообщил Грошний.

- Виктор? Марина?

- Виктор мертв, Марины нет.

- Понял. Быстро уезжайте.

- Может...

- Быстро уезжайте!

- Уходим, - произнес Грошний, положив трубку.

Стежень кивнул.

Но вместо того, чтобы убраться подальше, Стежень доехал до шоссе, а у поворота съехал с дороги и загнал машину в лес. Тускло-зеленая "Нива" сразу потерялась среди припорошенных пылью сосен.

- Пропустим боевиков, - пояснил он. - Команду номер два.

- Почему два? - удивился Стежень.

- Потому что команду номер один покрошили эдак за час до нашего появления.

- Это которые на "чероки"? - напряг извилины Дмитрий.

- В точку.

Ждать пришлось недолго. С ревом и визгом, еле вписываясь в поворот, с шоссе на частную дорогу хлынула целая автоколонна. Автобус, три джипа, "мерс" и даже один каплеобразный инкассаторский бронеавтомобиль. Еще не осела поднятая колесами пыль, а Стежень уже выкатил "Ниву" на трассу и, не особо гоня, двинулся в сторону города.

Грошний встревожился. Как-то уж слишком быстро успокоился его друг.

- Глеб, может, прибавишь? - попросил он. Стежень покачал головой:

- Уже можно не спешить. Тех, кто увез Марину, мы не догоним. Но ты не напрягайся, вряд ли ее тронут.

- Почему ты так уверен?

- Я думаю, то, что мы видели, - работа опричников Морри. А Морри цену Марины знает.

- И какова же ее цена? - сердито спросил Грошний.

- Ее цена - я.

Выстрела не последовало. Палец соскользнул со спускового крючка, горячий ствол перестал упираться в щеку, и тут же грубая рука ухватила Марину за плечо, рывком подняла на ноги. Ни слова не говоря, человек поволок ее из комнаты. Марина не сопротивлялась, она была в шоке.

По галерее сновали люди с автоматами. Все чужие. Свой, охранник, висел на перилах. Кровь из прошитого пулями тела уже перестала течь.

Человек, который волок Марину, толкнул ее в руки другому.

- Куда ее? - спросил тот.

- Вниз!

Наверху гремели выстрелы. Марина сидела на кафельном полу, прижавшись к серому боку стиральной машины. Кто в кого стреляет, она старалась не думать. Она не верила, что пришла помощь. И нисколько не удивилась, когда за ней спустился один из убийц.

Все они собрались в холле. Марина удивилась: их оказалось только четверо. И еще один лежал на брошенном на пол покрывале. Грудь его была забинтована.

Взгляд Марины упал на охранника с простреленной головой. Женщина поспешно отвернулась, ей стало дурно. Желание смотреть по сторонам пропало напрочь.

Со двора донесся шум мотора.

- На выход! - скомандовал один из налетчиков.

Трое тут же подхватили покрывало, на котором лежал раненый, четвертый толкнул Марину к выходу.

Во дворе стоял катафалк.

Раненого переложили на носилки и погрузили в заднюю дверь. Остальные, в том числе и Марина, вошли обычным порядком. Водитель тут же завел мотор. Автобус выкатился из ворот.

- Куда вы меня везете? - набравшись мужества, спросила Марина.

Ответом была пощечина.

Марина заплакала.

Грошний, пыхтя, отжимался от пола.... Двадцать восемь, двадцать девять... тридцать семь... Все еще смуглый и тощий, он уже не напоминал фараонову мумию. Наросло чуток мяса... Сорок один, сорок два...

Стежень, холодный, сосредоточенный, пил травяной Кириллов чай. Ждал.

Дмитрий закончил отжиматься, улегся на тренажер, залязгал...

- Димон, прекрати Бога ради! - не поворачиваясь, процедил Стежень.

- Нет вопросов.

Грошний уже успокоился. По легкости характера он запросто передоверил ответственность. Ни разу не было такого, чтобы, взявшись, Кир и Глеб не сдюжили.

А вот у Стежня такой абсолютной уверенности не было. Он твердо знал: за все надо платить. Причем две вещи в мире стоят дороже всего: любовь и жизнь. А потерять... Вот она была и нет...

Сосредоточившись, он собрал в комок силу и послал ее... в никуда.

"Значит так, да?" - ярость колыхнулась внутри.

Сталкер Глеб Стежень стал уязвим.

Он запустил пальцы в бороду, рванул, чтобы было больно и...

Нет, так нельзя. Надо успокоиться. Надо что-то изменить. Не внутри, так снаружи.

- Димон, где твоя бритва?

- В мыльной... пых, пых... Найдешь?

- Найду.

Стеженъ встал, поглядел в зеркало... Да, все правильно.

Через пять минут он вернулся. Там, где раньше была борода, кожа была светлее.

Грошний прошел мимо, не глядя, зашумел душем.

Стежень выплеснул остывший чай, налил новый.

Пришел Игоев.

Глянул на бритого Стежня, ничего не сказал, сел. Глаза красные, веки набрякли, мешки под глазами, устал.

"Надо ему почки подработать", - по профессиональной привычке подумал Глеб.

- Сегодня вечером я подключаю к делу еще одного человека, - сказал он.

- Кого?

- Ласковина.

- Это который ученик Славы Зимородинского? - уточнил Стежень.

- Да. И не только ученик.

Игоев помассировал лицо, вздохнул. Глеб по привычке взял его за запястье, "дохнул" чуток... Хоть это еще получается.

- Спасибо, - поблагодарил Игоев. - Уже полегчало. Итак, Андрей Ласковин. Возник буквально из ничего.

- Зимородинский - это не "ничего", - возразил Стежень.

- Не перебивай. Два года назад у него не было ни имени, ни авторитета. Однако сцепился он ни много ни мало с "тобольской" группировкой.

- Мне он уже нравится, - сказал Стежень.

- Мне тоже. Хотя дело было достаточно грязное. Ласковина попросту использовали для сведения внутренних счетов. Как Ваньку-дурачка. А дальше - как в сказке. Ванька-дурень вдруг оказался Иваном-царевичем и пошел крушить все и вся. Возможно, твой знакомый Зимородинский сыграл при нем серого волка. Так или иначе, замысел тех, кто использовал Ласковина, парень отработал. И по всем правилам господа бандиты должны были его убрать. И тут его ни с того ни с сего снимают с крючка...

Игоев потер лоб, потом поднял на Стежня усталый взгляд.

- Я, Глеб, много повидал нетрадиционных финалов, - сказал он, - но этот просто ни в какие ворота. Ладно, вывернулся парень. Тут бы ему самое время успокоиться, но нет, Андрей Александрович словно во вкус вошел, полез в игры уже политические. И опять в роли Ваньки-дурачка. И опять вывернулся, хотя был на волосок. Дальше - больше. Уже совсем по непонятной причине Ласковин, уже обзаведшийся кличкой Спортсмен, влез в тотализаторные бои (Стежень поморщился) и ухитрился побить, причем до смерти, некоего Хана, совершенно зверовидное создание. Я смотрел ролик и могу сказать, что опять-таки трупом должен был стать Ласковин. Хан его уже почти прикончил, когда парень вдруг встрепенулся и грохнул его головой о помост. Ролик этот, кстати, расходится не хуже какого-нибудь Ван-Дамма, хотя и по другим каналам.

- Его посадят, - равнодушно заметил Стежень.

- Вряд ли. Зато Спортсмен в одночасье стал очень известной личностью. А потом он опять схлестнулся с "тобольцами". Результат - изрядное количество трупов, ни к одному из которых его привязать не удалось. Зато сам он получает пулю от ученика некоего экстрасенса Лешинова. А чуть раньше этот ученик убивает своего учителя. А еще раньше насилует и тоже убивает некую женщину прямо в квартире, которую снимает господин Ласковин.

- Проворный ученик, - констатировал Стежень.

- Был, - сказал Игоев. - Помер, как написано в деле, "по халатности медицинского персонала". В общем, много крови и еще больше непонятного. Меня этот парень весьма заинтересовал. И тут вдруг мне звонят и спрашивают, не соглашусь ли я проконсультировать господина Спортсмена.

- Ты согласился?

- Разумеется. И не пожалел. Интересовала его сущая мелочь - купленная у старушки квартира. Вернее, судьба самой старушки. И тут возникает еще более интересная коллизия. Поиски старушки выводят прямиком на секту "Свидетелей Апокалипсиса". Знаешь такую?

- А как же! Сейчас ты скажешь, что это он их громил прошлой зимой?

- Нисколько не сомневаюсь. Кстати, у Андрея Александровича обнаружилась побочная профессия: он, аки Персей, спасает юных дев из лап чудищ, то бишь всякого рода сектантов и престидижитаторов от оккультизма. И как я выяснил при личной встрече, парней с ярко выраженными экстрасенсорными способностями, вроде тебя к примеру, господин Ласковин недолюбливает.

- Это его проблемы, - отметил Стежень. - Зимородинский его такому наверняка не учил. Поскольку сам из таких парней.

- Возможно. Но наш герой не ограничивается подвигами Персея, а опять влезает в мясорубку - и опять с "тобольцами". В результате их лидер, господин Гришавин, в золотом гробу отправляется в лучший мир, а господин Ласковин чуть-чуть не становится его наследником. И это чуть-чуть - пожалуй, редкий случай, когда Андрей Александрович отказывается Иванушкой плясать под чужую дудку. И остается на вторых, хотя и немалых, ролях.

- А чем хуже первые? - спросил Стежень.

- А тем, что наш герой при всей своей везучести в вопросе разбирается слабо и единственная роль, которая ему подходит в этой игре, - это роль ширмы с красиво начерченной мишенью. А желающих пострелять по ней, особенно в процессе нынешнего перераспределения имущества, более чем достаточно.

- О'кей, - согласился Стежень. - А теперь ответь мне на один простой вопрос: нам-то зачем нужен этот берсерк?

- Нужен, - сказал Игоев. - Во-первых, потому что он не берсерк. А во-вторых, потому что он действительно силен. Я чувствую: он не по зубам нашему чудовищу.

- А мы?

- Мы? Я, Глеб, верю своей интуиции, но не гнушаюсь и доводами разума. Только что я сделал прогноз. На машине. А параллельно, по моей просьбе, Алена раскинула свои картинки...

- И что?

- Плохо. Мы, брат, проигрываем вчистую.

- Но я всегда могу...

- Можешь, но... - Игоев покачал головой. - Боюсь, что он просто не примет вызов.

ГЛАВА ВТОРАЯ

- Познакомьтесь, это Андрей Александрович Ласковин, - пробасил Игоев. - А это, Андрей, мои друзья: Глеб Игоревич Стежень...

Ласковин, улыбаясь, протянул руку.

- Мы знакомы, - сказал он.

- Дмитрий Степанович Грошний... Улыбка, рукопожатие.

- Елена Генриховна Энгельгардт...

Елена одарила Ласковина ослепительной улыбкой, а вот у Андрея Александровича улыбка сползла с лица.

Стежень увидел, как запульсировал зеленым огнем кулон-череп и тотчас, словно красный капюшон, поднялся над головой Ласковина. Глеб тут же оказался между ними. Миг: Стежень с Ласковиным, два бойца, оценили, прощупали друг друга и...

- Андрей! - успокоительно пророкотал Игоев.... И Ласковин отступил.

- В хорошую компанию вы меня заманили, Кирилл, - буркнул он.