Чтение 26–й страницы книги ~Поводыри на распутье~

— Будем на месте через семь минут, — доложил водитель.

— Хорошо, — рассеянно кивнул Щеглов. — Мы должны немного опоздать.

Он сидел на заднем диванчике бронированного ГАЗа «Тайга» и просматривал поступающие в «балалайку» отчеты. Информация отображалась на глазном наноэкране, а потому взгляд Мишеньки казался остекленевшим.

«23:17. Аравийцам удалось прорваться к Новочеремушкинской и закрепиться на ней. Многочисленные жертвы среди мирного населения Кришны…»

«23:21. Большая группа аравийцев попала в организованную индусами засаду. На Перекопской идет ожесточенная перестрелка…»

— С дирижабля сообщают, что на место встречи прибыл последний объект. Все в сборе. Ждут нас.

— Замечательно. — Мишенька посмотрел на часы: урусские бандиты, на переговоры с которыми он ехал, собрались на двенадцать минут раньше назначенного времени. Хороший признак. — Не торопись.

— Понял.

Водитель переговорил с коллегами из других машин, кортеж сбросил скорость, и теперь машины не летели по улицам, а просто быстро ехали. Но неприязненных взглядов, которыми провожали автомобили безов жители Уруса, меньше не стало. Четыре бронированных джипа, вертолет огневой поддержки сверху, завывание сирен, механический голос, безапелляционно требующий от обычных водителей убраться с пути, — кому понравится такое хамство? Никому. Собственно, Щеглова и самого раздражала чрезмерная пышность кортежа, но делать нечего — появиться на встрече без театрального сопровождения он не мог. Причем наличие свиты не обуславливалось мерами безопасности. Шесть безов в «саранче», конечно, сила, да и «Пчела», случись чего, прикроет, вот только в глубине враждебной территории это не имело никакого значения: продержаться до подхода помощи не получится. Кортеж и внушительная свита требовались исключительно из вежливости, лидеры Уруса смотрели на мир особым, дикарским взглядом и воспринимали подобную показуху как проявление уважения.

События в Аравии заставили оживиться все территории Анклава. О беспорядках без конца говорили в новостных и аналитических программах, их обсуждали на улицах и на работе, в кругу друзей и со случайными попутчиками в метро. Головорезы и считающие себя таковыми направлялись в Аравию или планировали этот шаг. Честные граждане прикидывали, как будут защищать дома и лавки в случае, если чума стихийного бунта перекинется на их улицы. Одним словом, Анклав гудел, подобно растревоженному улью.

Кровь и огонь — сильные возбудители, их запах способен затуманить любую голову, и Мертвый делал все, чтобы удержать конфликт от распространения.

С Шанхайчиком, населенным выходцами из Китая, было проще всего. Власть на этой территории находилась в крепких и цепких руках Триады, лидеры которой предпочитали с СБА не ссориться. Не очень длинный разговор между Кауфманом и господином Пу, наполненный не столько деловыми подробностями, сколько вежливыми оборотами да цветистой восточной лестью, привел к тому, что Мертвый выбросил Шанхайчик из головы. Господин Пу пообещал, что его сородичи поведут себя тихо, а на слово лидера Триады можно было полагаться.

Негры требовали большего внимания. В исповедующем Католическое Буду Занзибаре к соседям-мусульманам относились без восторга и с радостью бы приняли участие в резне. К тому же их духовные лидеры, блистательные монсеньеры, не вызывали никакого доверия в качестве переговорщиков. Высокомерные колдуны-священники не держали слова, а потому пришлось прибегнуть к демонстрации силы. На основных магистралях, ведущих в Занзибар, выставили блокпосты, усиленные тяжелой техникой, а в небе над территорией постоянно барражировали два вертолета огневой поддержки. К счастью, в курчавых головах занзибарцев еще жили воспоминания о седьмом квартале, который Мертвый подверг показательному сносу два года назад, и о трех тысячах трупов, ставших результатом той строительной акции, и память эта позволяла безам надеяться, что негры удержатся от волнений.

Территория Сашими в очередной раз подтвердила репутацию самого спокойного района Анклава. Самураи отнеслись к бунту с холодной отстраненностью, впрочем, с тех пор, как острова стали Восточной провинцией Поднебесной, восприятие окружающего у японцев притупилось.

Болото угрожающе булькало, но, так же как и в случае с Шанхайчиком, его лидеров больше заботила безопасность собственной территории, нежели возможность погреть руки на огне бунта.

А вот с Урусом было сложнее. На этой территории, го-

товой вспыхнуть по любому поводу, а то и без оного, аравийские события восприняли с большим энтузиазмом. Агрессивные настроения подогревал тот факт, что пострадали мусульмане, и вскоре после известия о массовых отравлениях по всему Урусу начали собираться возмущенные толпы. Дальше призывов и воплей дело пока не заходило: небольшое количество канторщиков и банды черенков, отправившиеся поддержать братьев по вере по собственной инициативе, не в счет: в любом обществе есть сорвиголовы. Главное, что основная масса молчала. Но насколько хватит благоразумия? Не окажется ли это молчание затишьем перед бурей? Мертвый и без аналитиков понимал, что территория — пороховая бочка. Удержать ее демонстрацией силы нереально, такие шаги действовали на горячих урусских парней, как красная тряпка на быка. Приходилось договариваться.

Местом встречи Мишенька определил кабачок «Шашлычок Сююкишвили», небольшой ресторанчик на Омар-ском проспекте, хозяин которого славился на весь Урус лакейской угодливостью. Заведение вплотную примыкало к недавно разгромленной базе Звиада Зузинидзе, и в выборе Щеглова содержался легкий намек канторщикам, напоминание о том, на что способна СБА, если разозлить Кауфмана. Мрачные физиономии бандитов показали, что скрытое послание Мишеньки до них дошло.

Появление Щеглова лидеры Уруса также оценили по достоинству: субтильного сложения без вошел в зал в сопровождении двух бойцов в «саранче», заставив урусцев вести переговоры под дулами «ревунов».

Впрочем, тон Мишенька выбрал весьма и весьма вежливый:

— Господа, доктор Кауфман просил передать, что высоко ценит вашу готовность к сотрудничеству. Анклав оказался в сложном положении…

— Может, это Мертвый оказался в положении? — перебил Щеглова Оле Махинатор, мелкий и туповатый канторщик, яркий представитель отмороженного крыла урусского криминального мира. — С него верхолазы за бардак спросят, а не с нас!

Мишенька тонко улыбнулся.

Он понимал, что остальные уголовники, а в ресторан прибыли главы всех урусских кантор, спешить не станут. Надо говорить с тем, кто открыл рот.

— Вы правы, уважаемый Оле: спросят с доктора Кауфмана. Но спросят потом, когда все закончится, а до этого момента еще предстоит дожить.

— Ты мне угрожаешь? — осведомился Махинатор, но развивать свою мысль не стал, покосился на Нурсултана Тагиева, наиболее авторитетного деятеля Уруса.

— Я пытаюсь сказать, что сейчас, хотите вы того или нет, мы плывем в одной лодке, — спокойно ответил Мишенька. — По крайней мере, доктор Кауфман рассматривает наши взаимоотношения именно в этом ключе. И если кто-то будет мешать грести…

— Не стоит продолжать, — мягко произнес Тагиев. — Поверь, мы достаточно изучили твоего шефа и знаем, чего от него можно ждать. Но и ты должен понять: в Аравии живут братья по вере. Люди возмущены, и гарантировать мы ничего не можем. Народ недоволен.

— Народ всегда недоволен, — пожал плечами Мишенька.

Нурсултан обратился к нему недостаточно уважительно, не назвал по имени, но Щеглов решил, что не следует заострять внимание на такой ерунде. Пока не следует. А вот простоватый Махинатор воспринял такое обращение Тагиева как знак и вновь возбудился:

— Народ недоволен? Запомни, без, ты про тварей из Кришны будешь так говорить, понял? И о косоглазых будешь так говорить! И о черных! А за наших братьев базарь с уважением!

Мишенька кивнул и деликатно улыбнулся.

— Сколько мы вам говорили, чтобы вы этих уродов из Кришны держали в узде?! — никак не успокаивался Оле. — Сколько говорили? Сколько? И что? А теперь поздно! Наши братья умирают десятками! Сотнями умирают…

— Мы узнаем, кто отравил фабрику, — спокойно произнес Мишенька, в упор глядя на Тагиева. — И накажем.

— Следов не осталось.

— Мы узнаем, — уверенно повторил Щеглов. — Вы умный человек, Нурсултан, вы понимаете, что беспорядки, пусть даже крупные, но ограниченные одной-двумя территориями, не способны доставить хлопоты. Мы удержим ситуацию и обойдемся без лишних жертв. Но если начнутся серьезные проблемы, в Анклаве будет введено военное положение. Тогда пощады не ждите.

— Думай, что говоришь, — очень тихо попросил Тагиев.

Но именно попросил.

Мишенька отхлебнул чаю из пиалы. Помолчал.

— Вы знаете наши принципы, Нурсултан, доктор Кауфман относится к криминальным организациям как к неизбежному злу, искоренить которое невозможно. Сложившаяся в Анклаве система нас более-менее устраивает. Территории поделены, войны вспыхивают редко, население в целом довольно, жизнь течет тихо и скучно. Однако участие в массовых волнениях, подобных нынешним… или бездействие… мы ведь знаем, насколько велик ваш авторитет среди простых людей… Так вот, участие или бездействие покажут нам, что та или иная кантора не удовлетворена порядком, установившимся в Анклаве. Подчеркиваю: не своим местом в упомянутом порядке, а именно самим порядком, а также людьми, которые… ничего не имеют против него. Как вы думаете, долго мы будем терпеть подобных бузотеров?

Заявление уже доводилось до сведения канторщиков, пришло время освежить их память.

Мертвый действительно был терпелив, полагая, что лучше сохранить статус-кво, чем искать себе лишнюю головную боль в виде нового витка гангстерских войн, которые обязательно вызовут недовольство общества. Однако, если Кауфман решал, что какие-то бандиты зарвались, кантора переставала существовать. Зарваться можно было разными способами: вести чересчур агрессивную политику в отношении коллег, постоянно устраивая шумные войны; принять участие в крупном деле, вызвавшем общественный резонанс; или отказаться от оказания помощи СБА. И сейчас Щеглов намекал, что если урусские канторы не согласятся с приказом — фактически с приказом! — Мертвого и не примут всех мер для удержания соплеменников от бунта, Кауфман переведет их в разряд зарвавшихся. Возможно, наказание будет отложено, но укрыться от расправы не удастся — Мертвый злопамятен.

В свою очередь Тагиев и его дружки понимали, что их позиции сильны. Урус беспокоен по определению, Урус пользуется дурной репутацией, в Урусе едва ли ни каждый мужчина вооружен и в случае необходимости поддержит родную кантору. Случись столкновение, тяжело придется обеим сторонам, крови будет много, уличные бои затянутся, а пресса завопит как оглашенная. Но Мертвый упрям, его не остановят ни потери, ни приказы из Цюриха, ни крики прессы, ни возмущение общественности. К тому же, если Урус действительно полыхнет, в Цюрихе могут закрыть глаза на действия Кауфмана, и тогда резня получится страшной…

И еще бандиты знали, что крови Мертвый не боится.

И признавали, что сидящий в нем зверь — им не чета. Зверь, прячущийся под маской директора московского филиала СБА, сожрет их и не подавится.

— Что мы скажем людям? — негромко проворчал Тагиев. — Они действительно недовольны.

— В первую очередь заставьте заткнуться агитаторов, — холодно посоветовал Мишенька. — Потом организуйте сбор средств в помощь пострадавшим. Когда люди начинают считать деньги, их не тянет идти на войну.

— Тебе легко говорить… — начал было Махинатор.

— Заткнись, — жестко приказал Нурсултан. Оле съежился.

Мишенька не изменился в лице, но в душе улыбнулся: все идет как надо, на своих в Урусе цыкали редко, тем более при чужаках.

* * *

анклав: Москва

территория: Болото

мастерская Рустами Лакри

главное — договориться об условиях, и потом хоть в петлю

Было немного за полночь, когда Пэт и Матильда, оставив веселящихся однокурсниц, покинули клуб и подошли к стоянке, на которой их дожидался «Плуто». По дороге девушки практически не разговаривали. Молча получили в гардеробе вещи, молча натянули их, застегнулись, молча вышли на улицу. Темные одежды делали подруг похожими: короткие куртки, брюки, высокие ботинки. Конечно, наметанный взгляд даже в полутьме безошибочно определял, что Пэт облачена в дорогую настоящую кожу, а Мата-в искусственную, но большинство прохожих в такие мелочи не вникали.

Остановившись у мотоцикла, Пэт взяла в руки оба шлема и внимательно посмотрела на подругу:

— Ты уверена, что хочешь поехать со мной?

— А ты уверена, что справишься? — с вызовом отозвалась Мата.

— Трассу, которую я придумала, Карбид не пройдет, — с легкой улыбкой ответила Пэт. — Я уверена.

— А я уверена в том, что еду с тобой!

Матильда потянулась, собираясь вырвать у подруги свой шлем, но Пэт сделала шаг назад.

— Отдай! — насупилась Мата.

— Спасибо, — тихо сказала Пэт.

Матильда опустила глаза и так же тихо ответила:

— Не за что.

Когда пришел вызов на «балалайку», Дементьев, в одежде и обуви, лежал поверх покрывала на кровати и бездумно пялился в потолок. В этой позе он провел несколько последних часов. Иногда курил обычные сигареты, без наркотика. Иногда пил холодный кофе. Пару раз подходил к окну и утыкался лбом в холодное стекло. Но большую часть времени провел на кровати, разглядывая потрескавшуюся побелку потолка.

«Сто лет… Ошибка? Наверное, ошибка…»

Дементьев изо всех сил старался убедить себя в том, что произошло недоразумение. Фотография шрамов нечеткая, приятель неопытен, нашел первое подходящее объяснение и не стал рыть дальше… Да и вообще! Где это видано? Сто лет!

«Может, ему трансплантировали руку? Или кожу? Идиотизм!»

Молодой человек старался отвлечься, но не получалось. Мысли его постоянно возвращались к полученной от медика информации, к загадке, на которую он не мог найти ответ, и вызов от Олово пришел как нельзя кстати. Еще бы чуть-чуть, и измученный размышлениями Дементьев не смог бы даже новостной сайт взломать, не говоря уже о более сложной работе.

— Илья?

— Да.

— В течение часа.

Связь прервалась, но Дементьев понял, что ему сказали. Девчонка отправилась к свамперам. Скоро гонка.

Илья не спеша поднялся с кровати, допил оставшийся в кружке кофе, уселся за стол и вывел «раллер» из ждущего режима.

— Что ж, Карбид, давай посмотрим, как там твоя тачка…

— Отлично!

— Сам вижу! — Карбид внимательно смотрел на экран компьютера, на котором отображалась окрашенная в зеленый цвет схема мотоцикла.

— Все системы работают штатно, — продолжил Рус. — Ходовую я только вчера смотрел, так что зверюга как новенькая.

— Спасибо, брат. — Карбид провел рукой по бензобаку мотоцикла.

«Красавец!»

И вдруг понял, что в мастерской стало тихо. Гомонящие свамперы умолкли. Ни смеха, ни разговоров. Что-то случилось.

Карбид медленно поднял голову, посмотрел на гостий и растянул губы в улыбке:

— Никак задавака пожаловала?

Байкеры рассмеялись. Но без особого веселья, настороженно, ожидая, чем ответит странная девица. Все помнили слова вожака, все знали его отношение к Пэт и понимали, что на этой встрече решится многое. Оставшуюся у дверей Матильду почти не заметили.

Пэт неторопливо подошла к Карбиду, стянула перчатки и с четко дозированным высокомерием оглядела байкера с ног до головы.

— Привет.

Стоящего за его спиной Руса девушка проигнорировала.

— Решила принять мое предложение?

— Думаю об этом.

— И что надумала?

Девушка сделала еще один шаг и тихо, так, чтобы ее слышал только Карбид, произнесла:

— Хочется?

Ее слова не расслышали, но по изменившемуся лицу вожака байкеры поняли, что нахалка вновь сказала что-то дерзкое. Карбид вспыхнул, сжал кулаки… Но Рус взял его за плечо:

— Не спеши, брат, пусть говорит. Ты свое возьмешь.

— Возьмет, — согласилась Пэт. — Если догонит.

Свамперы не сразу поняли, что имеет в виду девушка.

Кого догонит? Кто убегает? От кого? Карбид тоже замешкался, и это позволило Пэт объявить свои условия.

— Слушайте все! — громко, на всю мастерскую, провозгласила девушка. — Вы мешаете мне кататься, потому что считаете себя лучше. Хорошо! Пусть так. Если кто-нибудь из вас докажет, что он круче меня, я приму предложение.

— Какое из них? — подал голос Дрон.

— Разве их было несколько?

— Вдруг тебя обгонит не один из нас, а несколько?

— Парни, поняв, куда клонит Дрон, рассмеялись.

— Да, красавица, уточни!

— Что получит победитель?

— Все! — отрезала Пэт. — Включая мой мотоцикл!

— А тебя?

— И меня!

— А ты выдержишь?

— Не тормози, — прошептал Рус. — Ты видишь, куда она клонит? Заведет вагон, устроит свалку и…

— Стоп! — заорал опомнившийся Карбид. — Гоняться будем по правилам, один на один.

Пэт вскинула подбородок:

— Понравилась… идея?

Байкер помолчал, буравя девушку взглядом, затем почесал нос и заставил себя улыбнуться.

— Едем один на один. Ты и я. Если победишь, мы оставляем тебя в покое. Все слышали?! — Он оглядел свамперов. — Если она победит, мы оставляем ее в покое!

Вновь повернулся к девушке:

— А проиграешь — я заберу твой мотоцикл. — Выдержал паузу. — И трахну тебя. И еще пятеро парней трахнут. По жребию.

Рус приятно улыбнулся и бросил взгляд на Матильду, та закусила губу.

— Согласна?

— Есть условия.

— Никаких условий!

Но девушка не обратила на его слова никакого внимания.

— Где мы будем гоняться? — осведомилась она так громко, чтобы ее услышали во всех уголках мастерской.

— По верхнему уровню Третьего кольца. Стандартная дистанция: три километра…

— Нет, милый, — рассмеялась Пэт, — если хочешь меня трахнуть, придется приложить гораздо больше усилий.

— Я не собираюсь менять правила!

— Боишься?

Байкеры вновь загалдели. Они не понимали, чего добивается наглая сучка. Почему ей не нравится состязание в скорости?

— Я ставлю на кон очень много, гораздо больше тебя, а потому имею право выбрать трассу. Или ты соглашаешься, или сдаешься прямо сейчас.

— Что за трасса? — неохотно спросил Карбид.

Пэт достала из кармана коммуникатор и подключила его к настенному монитору. На экране появилась схема Болота.

— Стартуем со второго уровня Маяка…

— Там полно мобилей!

— Тем интереснее. Первый чек-пойнт на Смоленке. Дальше поворот и уходим на набережную. Вторая точка на пересечении с Третьим кольцом. Выходим на его последний уровень, на четвертый, здесь будет твой любимый скоростной участок, Карбид, можно сказать, финишная прямая. По кольцу гоним до пересечения с Ленинским. Все.

— Верхний уровень недостроен, — тихо проговорил байкер.

— Я знаю, — улыбнулась девушка. — Вот здесь… — ее палец уперся в карту, — разрыв. Тридцать метров. Я согласна, чтобы твои парни установили там трамплин.

— А если я откажусь ставить трамплин?

— Будем прыгать без него.

— А если…

Он не договорил. Понял, что теряет лицо. Замолчал, не спуская глаз с Пэт.

— Я предложила, — жестко произнесла девушка. — Если тебе эта дорога не по зубам, так и скажи.

— Я согласен, — очень уверенно заявил Карбид. — Давай файл с маршрутом.

— Файла нет. — Пэт снова улыбнулась. — Поедем без «балалаек», Карбид. Только ты и я.

В мастерской стало очень тихо.

— Без «балалаек»?

— А трахать меня ты собирался виртуально? Или по-настоящему?

Свамперы неуверенно засмеялись, но тут же притихли под бешеным взглядом вожака.

— Ладно, — угрюмо произнес Карбид. — Поедем без «балалаек».