АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ КНИГ |
|
|
АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ АВТОРОВ |
|
|
|
— Понятно, — сказал я, — порфироносная вдова…
— Как, простите?
— У жителей тлеет чувство оскорбленной гордости, — сказал я. — Комплекс петербуржцев. Ладно, договоримся… может быть.
Подъезжая ближе, рассмотрели, что башня не совсем башня, что обычно служат лишь сторожевыми вышками, а массивная, просторная, настоящий каменный дом, разве что поднятый на высоту седьмого-восьмого этажа. Если остальные здания, от которых только каменные пеньки, когда-то соответствовали, то это была настоящая крепость…
Митчелл как уловил мои мысли, сказал с видом умудренного профессионала:
— Такая крепость несокрушима, но содержать дорого. Больших нашествий нет, а при местных стычках отсидятся и в этой башне.
Сэр Растер добавил уважительно:
— Она сама по себе крепость!
На крыше, украшенной зубцами, что означает статус большой крепости, появился человек, налег животом на каменный край между зубцами. Мы подъехали и остановились, рассматривая тяжелую, окованную металлическими полосами дверь, а он с высоты рассматривал нас.
Наконец Растер заорал:
— Что пялишься? Открывай ворота, дурень! С крыши ответили саркастически:
— Вот прям щас?… Кто такие? Сэр Растер грозно прокричал:
— Разуй глаза, дурак! Штандарт не видишь? Это гроссграф Армландии!… И сюзерен твоего хозяина, понял?
С крыши после паузы донесся размышляющий голос:
— Гроссграф? А че это?…
— Не твое дело, дурак! — рыкнул Растер, повышая голос. — Открывай! Рассуждать он будет о генеалогии, скотина немытая…
Человек на крыше хмыкнул, но отодвинулся, а затем исчез вовсе. Мы терпеливо ждали, сэр Растер раздраженно сопел, наконец и Митчелл сказал негромко:
— Я бы сказал, что пора уже спуститься.
— Да чего спускаться, — буркнул Растер, — всего-то крикнуть вниз.
— Совещаются? — предположил я.
— О чем? — удивился Растер. — Прибыл сюзерен! Ворота должны открыть немедленно. Ни о чем не спрашивая.
Я вздохнул:
— Это верно. Подождем еще чуток.
Сверху раздались голоса. На крыше появилось уже несколько человек, зубоскалили вполголоса, рассматривая нас. Растер рычал, медленно наливаясь кровью, Митчелл хмурился.
Я положил руку на молот.
— Что ж… придется напомнить, что пришли люди, облеченные властью.
— Вот-вот, — сказал Растер обрадованно.
— А власть — это сила, — сказал я.
Молот с такого расстояния даже не перекувырнулся: грохот, оглушительный треск. Во все стороны брызнули белые щепки. С визгом разлетелись железные полосы, на лету скручиваясь в спирали.
В каменном здании на месте ворот образовалась широкая дыра. Одна створка сохранила пару обломанных досок, раскачивается на железных скобах, другая усеяла щепками все вокруг.
Растер и Митчелл застыли в седлах, еще не видели, как бьет молот, лица посерели, а глаза одинаково выпучились. Я поймал и повесил на пояс, неспешно вытащил меч и пустил коня в проход.
В просторном полутемном помещении к стенам прижимаются насмерть перепуганные люди. Я проехал на середину зала, копыта Зайчика стучат, как кастаньеты великанши, обнаженный меч блестит холодно и зловеще.
— Ну и что? — поинтересовался я раздраженно. — Помогли вам крепкие ворота?…
За спиной сказал наконец сумевший заговорить Растер:
— Сэр Ричард, а не разнести ли и саму башню?… Красиво так это…
— Хорошая идея, — проговорил Митчелл. — Вдрызг!
— Камни брызнут еще лучше, — сказал Растер громко. — А что? Ломать так ломать!
От перепуганных людей наконец отделился толстенький человечек, богато одетый, бросился в ноги моему коню.
— Благодетель!… Не губите!… Просто хозяин болен, вот и бегаем то к нему, то от него!
— А без него решить не можете?
— Как можно, — испугался он. — Он же хозяин! Я бросил поводья Зайчика ему в лицо.
— Держи. А я пойду посмотрю.
Митчелл пошел за мной, но остановился у лестницы, поставив на первую ступеньку ногу и поигрывая обнаженным мечом. Растер, не слезая с коня, кружил по залу, грозный и рыкающий, на него смотрели с ужасом.
Молодцы, отметил я. Что значит ветераны. Не сговариваясь, выбрали именно те места, где могут контролировать все это стадо. Растер охраняет вход в башню, а Митчелл не позволит никому ни за мной броситься, ни сверху сбежать.
Со второго этажа начали попадаться перепуганные люди. Я в сверкающих доспехах старинной работы, громадный и с дивно блистающим мечом, кажусь чудищем, закованным в сталь. Все прижимаются к стенам, лестница узкая, я почти задевал некоторых существ, а среди этих существ есть и обомлевшие от ужаса молоденькие служанки, пышненькие и сочные, как куропатки. Они смотрят такими испуганными глазами, что во мне сыграло нечто, и едва не задрал одной из них платье за голову, вспомнив, что трусы не войдут в употребление еще лет сто, если не двести. Как и лифчики.
На третьем этаже столпились люди с оружием в руках. Никто не бросился в мою сторону, но мечи обнажены, все закрывают спинами дверь в единственную комнату на этаже.
— Ну что, — произнес я почти ласково, это прозвучало куда более зловеще, чем крики и брань, — будем драться с сюзереном?
Один сказал дрогнувшим голосом:
— Никто… не собирался! Но хозяин спал, его начали будить…
— Мне сказали, — напомнил я, — что он болен.
— Болен, — сказал страж нервно. — Ему дали попить чего-то, заснул. Вот будили…
— Брысь, — велел я. — Там внизу мои люди, они разнесут и башню вдрызг, поняли? Если что. А сейчас я изволю проверить ваши брехни насчет хозяина.
Они очень неохотно расступились, я видел оценивающие взгляды насчет моего роста, ширины плеч и длины рук. Смотрели и на доспехи, каких здесь еще не видели. Когда отступили достаточно далеко, я толкнул ногой дверь, шагнул через порог.
Дверь ударилась о стену и, отскочив, смачно впечаталась в проем. Я оказался с мечом в руке в спальне, где мощно пахнет больницей. И хотя здесь запахи иные, но запах уныния и болезни чувствуется как в воздухе, так и во всем: темных гобеленах, закрытом подушками окне, затхлом непроветриваемом помещении.
У противоположной стены широкое ложе с балдахином, рядом на стульчике женщина в простой, но богатой одежде, и стоящий мужчина, в котором я узнал того хмыря, что рассматривал нас с крыши.
И хотя шелохнулось чувство вины, хозяин в самом деле болен, я не удержался от ехидной реплики:
— Быстро же ты гоняешь, черепаха!… Там половину народу побили из-за тебя.
Женщина быстро поднялась, высокая, стройная, с пышной копной черных волос.
— Мой муж болен, — сказала она быстро, — так что мы не могли вас принять так, как полагается… графу… гроссграфу? Я леди Тулузея, жена хозяина замка.
— Гроссграф Армландии, — представился я. — Ричард Длинные Руки. Паладин, сюзерен и вообще лицо, принимающее решения.
— Мы ничего об этом еще не слышали, — ответила она настороженно. — О вашем… гроссграфстве, сэр паладин.
— Я шагаю быстро, — ответил я почтительно, но с легкой твердостью в голосе. — Кто пытался оказывать сопротивление — уже не противится. Убит или бежал в другие королевства. Замок графа Хоффмана я присоединил к своим владениям. И вообще… собираюсь отбирать земли и замки у тех, кто противится моей воле… еще не монаршей или августейшей, но и гроссграф — уже не совсем коза на базаре. Так что учтите…
Леди Тулузея быстро зыркнула на ложе. Мужчина с сильно исхудавшим лицом, бледный, как пергаментная бумага, с усилием поднял набрякшие веки.
— Я слышал… — прошептал он. — Я не противлюсь…
— Рад это слышать, — ответил я. — Ладно, не буду мешать выздоровлению, а вы, не сомневаюсь, выздоровеете. Уже ночь, мы проведем ее в вашем… гм… замке, а утром отправимся обратно. Но оммаж вы должны произнести хоть и на смертном одре.
Леди Тулузея сказала быстро:
— Сэр гроссграф… не сомневайтесь, мы не противимся вашей воле! Мы просто хотим сохранить то, что у нас есть. На большее не претендуем.
Она выпрямилась, жаркий румянец окрасил ее темные от загара щеки. Высокая и хорошо очерченная легким платьем из тонкой ткани грудь часто вздымается, заставляя то и дело бросать на нее взгляды. Я невольно залюбовался этой женщиной, что продолжает выглядеть как молодая девушка. Плотный загар покрывает чистую кожу ее странного лица, в котором перемешались все тысячелетия и все народы, населявшие эти древние земли. Лицо подчеркнуто строгое, без лишних деталей и украшений, прямой взгляд темных глаз загадочен, нос выточен очень изящно, губы почти черные, и все тело почти черное, лишь совсем случайно, когда поклонилась мне, как господину, я успел увидеть ослепительно белую кожу, какой гордились бы фаворитки французских королей.
— Я не планирую у вас ничего отнимать, — ответил я легко.
— Благодарю вас, сэр…
— Сэр Ричард, леди.
— …сэр Ричард.
Я добавил:
— Но оставить так близко соседа без клятвы верности, согласитесь, рискованно.
Леди Тулузея скованно улыбнулась, я поклонился но не слишком, надо соразмерять между почтением к женщине и своим все более растущим статусом, вышел в коридор. Людей с оружием стало втрое больше.
Я сказал строго:
— Вот что, орлы! Хозяин признал меня сюзереном. Так что и вы теперь должны смотреть на меня… соответственно.
Они подтянулись довольно нехотя, но смотрели по-прежнему недружелюбно. Я читал на их лицах классическое насчет двойного гнета.
— Ничего, — сказал я утешающе, — в большом хозяйстве больше возможностей.
ГЛАВА 14
Как почетным гостям, нам отвели весь верхний этаж, хотя насчет почетности я мог бы и поспорить: разве что в Тюрингии верх считался привилегией знати, а в остальных регионах обычно знатные располагались на первых этажах.
Впрочем, с хозяевами не спорят, особенно с больными. Митчелл вежливо попросил у меня разрешения заночевать вне башни. Лето, мол, кончилось, скоро полетят белые мухи, в последний раз полюбуется золотой осенью. Объяснение дурацкое, но я все понял и не стал возражать, как и против желания Растера чисто по-мужски провести ночь среди воинов.
В комнате я с порога проглядел ее по-всякому и старательно понюхал воздух, но здесь едва уловимые и размытые полосы запахов угрюмых женщин, что когда-то перестилали постели. Окно закрыто плотными ставнями, так что запахам не меньше недели-двух.
— Терпимо, — произнес я. — Ладно, утро вечера мудренее…
Лег на спину, заложив ладони за голову. Как-то надо совместить это гроссграфство и вылазки на Юг. Те две прошли успешно, теперь надо собрать надежную команду. Не факт, что со мной захотят отправиться Гунтер или Зигфрид, могли и прижиться здесь, к тому же для них Юг совсем не то, что для меня. Так что впереди еще будут сложности.
Ладно, без непредвиденных не обойтись, главное — завтра с утра в Сворве, там выйду через нуль-туннель и постараюсь узнать насчет покупки земли. Землевладельцы везде в цене, к ним больше уважения, чем к любым слоям населения. Землевладелец — это человек, который не сбежит. С него можно драть налоги, никуда не денется, но и не перегибать: земледельцы — самая надежная опора любого режима.
Я ощутил струйку свежего воздуха раньше, чем скрипнула и приоткрылась дверь. Женщина, укрытая в покрывало до пола, вдвинулась неслышно, от нее пахнуло хорошими духами.
Сделав пару шагов, она сказала таинственным шепотом:
— Как? Заснуть, не дождавшись меня?
— Не сплю, — заверил я. — Вот эта… жду. Она остановилась у ложа.
— Чего?
— Приятных неожиданностей, — пояснил я.
Она тихонько и очень женственно рассмеялась, неспешным движением отбросила покрывало, оставшись нагой, и, грациозно изгибаясь, медленно взобралась ко мне.
Я не двигался. Леди Тулузея наклонилась надо мной, тяжелые женские груди повисли над моим лицом. Под их горячей недевичьей тяжестью там, выше, истончилось и, натянув кожу, вытянулось, а здесь огромные и нежные покачиваются, медленно опускаясь, смотрят мне в губы крупными красными сосками, длиненными настолько, что выглядят элитными виноградинами.
— Да, — согласился я, — хороша…
Она поинтересовалась с явным удовольствием:
— Насколько?
— Достаточно, — согласился я. — Достаточно хороша.
— Достаточно для чего? — спросила она мурлыкающим голосом, ее полные груди качнулись и задели горячими кончиками мои губы.
— Чтобы соблазнять заблудшие души, — пояснил я.
Ее груди, заслоняя весь мир, качнулись слева направо, я ухитрился поймать губами один сосок, но он дразняще выскользнул.
— Но вы, сэр Ричард, душа не заблудшая?
— Все мы в этом мире заблудшие, — ответил я смиренно, — кто считает себя незаблудшйм — впадает в смертный грех гордыни.
Груди опустились еще ниже, я наконец захватил горячий красный сосок губами и взял на всю его длину. Он тут же распух и удлинился. Я чувствовал, как в нем толчками бьет кровь, разогревая все сильнее и сильнее, заставляя разбухать, утолщаться.
— И как в таких случаях поступаете, сэр Ричард? — произнесла она с милой издевкой. — Вы же паладин… рыцарь церкви?
Я промямлил краем рта:
— А что… паладин… синоним дурака?
— Ну… вам же многое запрещено…
— Чем больше кому чего запрещено, — пропыхтел я, — тем больше он человек…
Она уже говорит прерывающимся голосом, ее тело непроизвольно двигается, глаза расширились и стали почти невидящими, я перевернулся с нею, оказавшись сверху.
— И что… вы… в таких случаях…
— У нас есть способ, самой церковью проверенный, как бороться с соблазном, — ответил я железно. — Очень просто: поддаться ему!
Солнечный луч щекотнул нос, я сморщился и чихнул. Рука моя непроизвольно пощупала место рядом на ложе, но там пусто. Открыв глаза, я вспомнил, что поддался соблазну еще пару раз, прежде чем заснул, а сейчас вот благостен и светел. Могу думать о высоком, никакие гормоны не бьют в голову с силой крепостного тарана, расшибающего ворота. Перед глазами не скачут скабрезные картинки, хотя и переел на ночь жареного мяса с перцем.
Со двора доносятся бодрые голоса: дворня всегда встает рано, проснувшиеся хозяева могут потребовать горячей воды и свежеиспеченного хлеба, со стороны конюшни конское ржание и перестук копыт.
Леди Тулузея в самом деле хороша, а также неистовая выдумщица, наслаждается жутким пороком. Наверняка разочаровал бы сообщением, что в моем королевстве ничего из того, что проделывала, не считается грехом. Вообще ничего из того, что между мужчиной и женщиной в постели, — не бесстыдство, не порок, не даже разврат. А она так жутко краснела и стеснялась всего, что сама же придумывала, что ну просто прелесть…
Служанки внесли горячей и холодной воды, обе хихикали и строили глазки. Похоже, леди Тулузея совсем не ревнива, больше думает о том, чтобы понравилось мне, чем стережет меня лично для себя одной.
— Спасибо, — сказал я, чем безмерно удивил обеих и даже, как мне показалось, напугал, — лейте… и на шею, на шею…
— Сеньор… вам потереть?
— Трите, — разрешил я великодушно.
Снова оживились, начали перехихикиваться, пошли ужимки, достаточно вольные девочки, я дал себя помыть всего и вытереть насухо, девочки начали замедленно собирать тазы, все еще с ожиданием оглядываясь на меня.
Я порылся в одежде, пальцы нащупали по монете, протянул обеим:
— Держите. Это вам на бусы. Они отпрянули.
— Что вы, сеньор! Это большие деньги. И к тому же… нам просто неловко вот так взять…
— Тогда это аванс, — сказал я нетерпеливо. — Когда-нибудь еще заеду. А теперь брысь, я занят.
Повеселев, обе ухватили монетки и скрылись за дверью.
Я одевался, все еще вспоминая, как чудесно прошла ночь. Конечно, что-то я нарушил, но ведь даже принципы надо нарушать, а то какое от них удовольствие? Что-то там бурчит совесть, но сама виновата: уберечь от греха не смогла, а отравить удовольствие старается.
В нижнем зале за двумя столами завтракают слуги, за третьим — сэр Растер и сэр Митчелл. Слуги поглядывают на них испуганно, исподлобья, украдкой, а на меня уставились с откровенным страхом.
Я вскинул руки в приветствии, рыцари с грохотом поднялись. Сэр Растер внимательно всматривался в мое лицо.
— Что вы, сэр Ричард, как-то улыбаетесь… во всю свою благородную харю. Хорошо спалось?
— Да уж лучше, чем нам, — буркнул Митчелл. — Видно же…
Я усадил их величественным жестом, но не успел сесть, как сверху, часто цокая каблучками, спустилась леди Тулузея. Мы все трое поспешно встали. Она одарила всех троих мужчин царственно-любезной улыбкой, дав понять всем, что заметила их рост, размах плеч и общую мужскую стать, отчего оба расцвели, а она легко опустилась в кресло, которое я придвинул. Глаза смеются, полные губы раздвинулись, показывая ровные зубы и влажный зовущий рот.
— Я бы очень хотела, — заявила она, — чтобы сэр Ричард не пожалел, что заглянул к нам.
— Мы все не жалеем, — заверил сэр Растер, покосился на меня завидующе, уже начиная о чем-то догадываться. — А сэр Ричард, думаю, вообще… гм… доволен, что решил и этот вопрос..
Она посмотрела на меня с вопросом в глазах.
— Вы решили этот вопрос, сэр Ричард?
— Вполне, — ответил я солидно. — Кстати, я весьма сожалею о недоразумении…
— Каком? — спросила она встревоженно.
— С воротами, — пояснил я. — Знаете ли, время военное, везде видишь сопротивление. И даже там, где его нет.
Она опустила глаза.
— О нет, сэр Ричард! Только не вам. Уверяю вас, никакого сопротивления.
Рыцари переглянулись, леди Тулузея говорит мило, игриво и намекающе, ничуть не скрывая, что их вождь попутно одержал еще одну победу, сломив ее сопротивление и насытившись ее сокровищами.
Я невольно расправил плечи и ощутил себя более значительным, но взглянул на ее прекрасное лицо, ощутил тень досады, что меня так легко ловят на крючок. И хотя я сам совсем не против, еще как не против быть пойманным в такой манере, но… гм… что-то в этом есть нехорошее.
Жаркое из оленины сэр Растер принялся запивать вином, мы с Митчеллом разделались с завтраком намного быстрее. Леди Тулузея ела мало, держится мило и бесхитростно, я побыстрее допил вино, поднялся.
— Леди Тулузея, позвольте заверить вас в своем совершеннейшем… да-да, совершеннейшем!… И прошу передать супругу, что весьма сожалеем об инциденте с воротами. Нам показалось, что к нашей особе отнеслись без достаточной учтивости.
Рыцари тоже поднялись, с пугающим слуг грохотом отодвинули тяжелую скамью.
— Леди Тулузея…
Страницы: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 [ 26 ] 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36
|
|