Чтение 26–й страницы книги ~Фландская доска~

гипотетических перемещений королевы невозможны... Получается, что черная
королева сделала единственно возможный ход: с b2 на с2 и, вероятно,
сделала его, чтобы уйти от угрозы со стороны белых ладей, занимающих
клетки b5 и b6... Это вам ясно?

- Как день, - ответила Хулия, и Сесар кивком подтвердил ее слова.

- Это значит, - продолжал Муньос, - что нам удалось сделать первый шаг
в ретроспективном анализе этой партии, который мы с вами проводим.
Следующая позиция - то есть предыдущая в партии, поскольку мы идем в
обратном направлении, - наверное, будет такова:

- Видите?.. Черная королева еще находится на b2, она еще не перешла на
с2. Так что теперь предстоит выяснить, какой именно ход белых вынудил
королеву так поступить.

- Ясно, что это был ход белой ладьи, - сказал Сесар. - Той, что стоит
на b5... Она могла прийти с любой клетки пятой горизонтали... Коварная
тварь.

- Может быть, - ответил шахматист. - Но это не оправдывает в полной
мере бегство черной королевы.

Сесар удивленно заморгал.

- Почему? - Он смотрел то на Муньоса, то на доску. - Ведь ясно, что
королева постаралась скрыться от угрозы белой ладьи. Вы же сами сказали
это минуту назад.

- Я сказал: вероятно. Вероятно, она сбежала от угрожавших ей белых
ладей. Но я не говорил, что ее вынудил к этому переход белой ладьи на b5.

- Я совсем запутался, - сознался антиквар.

- Присмотритесь хорошенько к доске... Не имеет значения, каким был ход
белой ладьи, находящейся сейчас на b5, потому что другая белая ладья,
стоящая на b6, к этому моменту уже держала под угрозой черную королеву,
понимаете?

Сесар еще раз всмотрелся в расположение фигур, на сей раз он молчал
несколько долгих минут.

- Повторяю: я сдаюсь, - сказал он наконец, полностью обескураженный. За
время объяснений и размышлений он успел выпить до последней капли свой
джин с лимоном, а сидевшая рядом с ним Хулия тем временем курила сигарету
за сигаретой. - Если это не белая ладья b5, тогда рушатся все наши
построения... Где бы ни находилась эта ладья, эта малосимпатичная королева
сделала свой ход раньше, потому что шах был раньше...

- Нет, - возразил Муньос. - Не обязательно. Ладья, к примеру, могла
съесть какую-то черную фигуру, стоявшую на b5.

Приободренные этой перспективой, Сесар и Хулия снова склонились над
доской. Через пару минут антиквар поднял голову и с уважением взглянул на
Муньоса.

- Все точно, - восхищенно проговорил он. - Видишь, Хулия?.. Какая-то
черная фигура, стоявшая на b5, прикрывала королеву от угрозы белой ладьи с
b6. Когда другая белая ладья съела эту фигуру, королева оказалась под
непосредственной угрозой. - Он снова взглянул на Муньоса, ища
подтверждения своим словам. - Должно быть именно так. Другой возможности
нет. - Он еще раз окинул взглядом доску, на сей раз с выражением
некоторого сомнения. - Ведь нет, правда?

- Не знаю, - честно ответил шахматист, и у Хулии вырвалось тихое
отчаянное "О Господи!". - Вы сформулировали гипотезу, а в этом случае
всегда существуют риск, что ее автор начнет подгонять факты под теорию,
вместо того чтобы подгонять теорию под факты.

- Значит?..

- То, что я сказал. Пока мы можем рассматривать только как гипотезу,
что белая ладья съела черную фигуру на b5. Нам нужно проверить, имеются ли
другие варианты, и, если они есть, исключить из них невозможные. - Глаза
его снова угасли, весь он как-то померк, посерел и казался ужасно усталым,
когда неопределенно развел руками, то ли оправдываясь, то ли сомневаясь.
Уверенность, с которой он только что объяснял ходы, исчезла, и Муньос
опять выглядел угрюмым и неловким. - Именно это я имел в виду, - его
взгляд уклонился от взгляда Хулии, - когда сказал вам, что столкнулся с
проблемами.

- А следующий шаг? - спросила Хулия. - Каким он будет?

Муньос с выражением покорности судьбе на лице рассматривал стоявшие на
доске фигуры.

- Думаю, это будет медленное и трудное изучение тех шести черных фигур,
которые уже выведены из игры... Я попытаюсь выяснить, каким образом и где
они могли быть съедены. Каждая из них.

- Но ведь на это может уйти несколько дней, - сказала Хулия.

- Или несколько минут. Все зависит от обстоятельств. Иногда помогает
интуиция, иногда просто везет. - Он окинул долгим взглядом доску, потом
картину. - Но есть нечто, в чем у меня не осталось ни малейших сомнений, -
продолжил он после минутного размышления. - Тот, кто написал эту картину -
или придумал эту задачу, - играл в шахматы весьма необычным способом.

- Какое у вас мнение о нем? - спросила Хулия.

- О ком?

- О том шахматисте, которого здесь нет... О котором вы только что
говорили.

Муньос посмотрел на ковер под ногами, потом на картину, и Хулии
почудилась в его глазах искорка восхищения. Возможно, то было
инстинктивное уважение шахматиста к настоящему мастеру игры.

- Не знаю, - тихо и уклончиво ответил он. - Кто бы он ни был, у него
какой-то... извращенный ум... Впрочем, как и у любого хорошего шахматиста.
Но у этого было нечто большее: особый талант устраивать разные ловушки,
наводить на ложный след... И он получал от этого удовольствие.

- Разве это возможно? - спросил Сесар. - Можно ли понять характер
шахматиста по тому, как он ведет себя за доской?

- Думаю, что да, - ответил Муньос.

- В таком случае, что еще вы думаете об авторе этой партии, имея в
виду, что он сочинил ее в пятнадцатом веке?

- Я бы сказал... - Муньос отрешенно созерцал картину. - Я бы сказал,
что он играл в шахматы каким-то дьявольским способом.

"6. О ДОСКАХ И ЗЕРКАЛАХ"

И где конец, ты узнаешь,

когда дойдешь до него.

Баллада о ленинградском старике

Вернувшись к машине, Хулия обнаружила, что Менчу пересела на место
водителя. Хулия открыла дверцу маленького "фиата" и прямо-таки упала на
сиденье.

- Что они сказали? - спросила Менчу.

Хулия ответила не сразу, еще слишком многое ей нужно было обдумать.
Глядя в пространство, туда, где плыл поток машин, она достала из сумочки
сигарету, сунула ее в рот и нажала на кнопку автоматической зажигалки.

- Вчера к ним заходили двое полицейских, - заговорила она наконец. -
Задавали те же самые вопросы, что и я. - Услышав, как щелкнула зажигалка,
она приложила ее к концу сигареты. - Диспетчер сказал, что этот конверт
принесли им в тот самый день - в четверг, вскоре после полудня.

- А кто принес?

Хулия медленно выдохнула дым.

- Он сказал, что женщина.

- Женщина?

- Так он говорит.

- Что за женщина?

- Среднего возраста, хорошо одета, блондинка. В плаще и темных очках. -
Она повернулась к подруге. - Это вполне могла бы быть ты.

- Не смешно.

- Что верно, то верно. Ничего смешного в этом нет. - Хулия вздохнула. -
Но под это описание подходит кто угодно. Она не назвалась и адреса тоже не
оставила. Сказала только, что отправить пакет поручил ей Альваро,
попросила доставить его срочно и ушла. Вот и все.

Они выехали на бульвары. В воздухе снова пахло дождем, и на ветровом
стекле уже кое-где поблескивали крошечные капельки. Менчу шумно
переключила скорость и озабоченно наморщила нос.

- Слушай, сюда бы Агату Кристи - она бы сделала из этой истории целый
роман.

Хулия нехотя чуть улыбнулась уголком рта.

- Да, но с настоящим покойником. - Она поднесла к губам сигарету, а
сама в эту минуту представила себе Альваро - голого и мокрого. Если и есть
что-то хуже смерти, подумала она, то это вот такая нелепая, глупая смерть,
отдающая гротеском: ты лежишь бездыханный, а люди приходят, чтобы
поглазеть на тебя. Бедняга Альваро.

- Бедняга Альваро, - повторила она вслух.

Они остановились у "зебры", и Менчу на мгновение оторвала взгляда от
светофора и обеспокоенно посмотрела на подругу. Ее очень тревожит, сказала
она, что Хулия попала в такую идиотскую историю. И она-то сама, чтобы не
ходить далеко за примером, вся изнервничалась - до такой степени, что даже
нарушила одно из своих обычно свято выполняемых правил: поселила Макса у
себя. До тех пор, пока обстоятельства не прояснятся. И Хулии следовало бы
сделать то же самое.

- Ты хочешь сказать - перетащить к себе Макса?.. Нет уж, спасибо. Я
предпочитаю пропадать одна.

- Хватит этих выступлений, детка. Не будь занудой. - На светофоре