Чтение 26–й страницы книги ~Большая стрелка~

- Из "Родоса" спрашивали. Они деньги перевели. И Алиханов.

- А еще?

- Но главное - милиция утром заходила.

- Кто?

- Из какого-то управления по организованной преступности.

- Чего хотели?

- Спрашивали тебя.

- Пусть опишет, какой он был из себя, - прошептал Гурьянов, тоже
прислонивший ухо к трубке и слышавший разговор.

- Какой из себя?

Нинок достаточно четко описала приходившего.

- Это Лом, - узнал Гурьянов своего бывшего сослуживца.

- Кто еще появлялся? - спросила Вика Нину.

- Лешка. Говорит, что не может тебя найти. Дома трубку не берешь. Не
звонишь. Он, видите ли, волнуется...

- Ладно, пока, - Вика выключила телефон и положила трубку на стол.

- Кто такой Леша? - спросил Гурьянов.

- Знакомый, - Вика вдруг покраснела.

Тут ее телефон зазвонил. Она приложила трубку к уху:

- Леша?.. Как куда пропала? Ничего не пропала.. Нет, пока не могу... Где
нахожусь? Да тут, у... - она едва не вскрикнула, когда Гурьянов сжал ее
руку. - В гостях у знакомых... Какая тебе разница где... Ладно, появлюсь.
Целую...

- Тот самый Леша? - спросил Гурьянов.

- Да.

- Он всегда такой настойчивый?

- Как бешеный сегодня.

- Как бешеный. Ого-го... Влад, пошли, поговорим еще немножко с глазу на
глаз.

- Поговорим...

***

- Жадность фраера сгубила. Надо выручать ублюдка, - сказал Художник дяде
Леше сразу после задержания главаря, первый раз в открытую покрыв Хошу
матюгами. На военном совете, проходившем на загородной базе, присутствовал
еще и Шайтан.

- Надо, - кивнул дядя Леша. - Я справки наводил через старых знакомцев.
Хоша пока молчит. Но если сломается - представляешь, что будет?

- Всем нам вилы, - Художник ткнул двумя пальцами себе в шею.

- Вилы.

- Может, грохнуть этого грузина? - задумчиво произнес Художник.

- Ты готов воевать с РУБОПом? - спросил дядя Леша. - Это дело их чести.
Там ребята зацикленные. Если личное вклинится, будут давить, пока не
додавят.

- Верно, - кивнул Художник. - Дядя Леша, ты же мент. Думай.

В такую ситуацию команда не попадала ни разу. Некоторые шестерки, которых
понанимали из шпаны, попадали за хулиганство да уличные разбои за решетку.
Команда отстегивала с общака, как положено, на адвоката, на передачки - и
хватит. Напрягаться и вытаскивать залетчиков любой ценой никто не собирался,
притом за дела, которые им никто не позволял делать. После того как одного
из них выпустили. Художник вместе с парнями оттащил его в лесочек и устроил
экзекуцию со словами:

- Ты работал на команду, а не на себя. И на блядские дела свои должен был
разрешения спросить.

Принародно сорвали с провинившегося дуба златую цепь, кольцо, отняли
ключи от машины и даже содрали малиновый пиджак - всю бандитскую экипировку.

- Тебе повезло, - сказал тогда Художник. - Легко отделался, козел.

Но сейчас дело другое - влетел главарь. И команда могла развалиться. Уже
соседи по вещевому рынку у Северного порта начали косо посматривать и.
намекать - мол, неплохо бы освободить место...

- Ну, - Художник пристально посмотрел на дядю Лешу.

- Надо искать подходы к следователю, - произнес тот.

- Как? Областное управление дело ведет, - досадливо произнес Художник.

- Областное? Ну и что, - небрежно махнул рукой дядя Леша. - Везде
люди-человеки. Всем есть-пить надо... И адвокат хороший нужен как воздух.

- Какой хороший?

- Параграф.

Взяли адвоката того, кто получше, - бывшего судью по кличке Параграф.
Бывшие судьи и прокуроры в адвокатах ценятся не из-за каких-то тайных
юридических познаний, не ведомых никому другому, а из-за обширных связей.
Иногда они просто знают, кому и сколько надо сунуть, чтобы прикрыть дело. И
чаще просто вешают лапшу на уши, грузя клиента, что ему положено десять лет,
и нужно дать взятку, чтобы столько не дали. Когда дают положенные пять, как
обычно за такие преступления, адвокат приписывает это достижение на свой
счет.

Но Параграф действительно знал, кому и как сунуть деньги.

- Исполнителей нам не вытащить. А вашего атамана разбойников, -
усмехнулся он, посматривая хитро на Художника, - может, и удастся, - он
замялся, опустил скромно глаза, ожидая продолжения.

- Сколько? - произнес Художник слово, которое было ключевым, и на лице
адвоката опять появилась хитрая мина.

- Ну уж не тысячу баксов. Гораздо дороже, - и Параграф назвал сумму, от
которой у Художника заломило зубы. Придется опустошать общак команды.

- Передачки слать будет дороже. Ибо по новым веяниям ему лет десять
светит, - сказал адвокат.

- Ладно, - вздохнул Художник. - Давайте торговаться.

- Киса Воробьянинов говаривал - торг здесь неуместен, - усмехнулся
адвокат.

- Еще как уместен.

Цену удалось сбить, но не слишком сильно. Договор об оказании юридических
услуг был заключен. Задаток выплачен. Параграф встретился с томящимся в сизо
Хошей. Переговорил с ним. Заключили договора и на защиту Трупа и его быков -
защитников взяли из юридической конторы, которая работала на Параграфа, все
это входило в оплату.

- Ну что, - изучив ситуацию, заключил веско Параграф. - Надо валить все
на исполнителей.

- Свалим, - кивнул Художник.

Проблем не было. Виноват Труп и его братаны - заложили главаря. За это им
можно устроить на зоне хорошую жизнь.

- И надо мириться с потерпевшим, - добавил Параграф.

- Как?

- Организовать встречу и переговорить, не давя. Отступить. Свет на нем
клином же не сошелся. Но встречаться надо с учетом, что РУБОП его может
пасти.

- Попробуем, - кивнул Художник. С Гурамом он встретился в ресторане
"Зеленая опушка" на самой окраине города.

- Ну чего, Художник? - Бизнесмен был напуган. Художник насмешливо изучал
его, и Гурам нервничал все больше и больше. Руки его тряслись, но в глазах
застыло отчаяние зайца, которого загнали в угол и который готов бить волка
лапами по морде.

- Гурам, давай без понтов дешевых, без наездов, без глупых упреков
побазарим, как добрые приятели, - предложил Художник.

- Я уже базарил. В лесу... Меня за что так били? Меня развели, как лоха
обычного. Я что, лох обычный? - Грузин уже кричал.

- Тише, люди смотрят... Нет, - сказал Художник, едва не добавив - не
обычный. - Ты не лох.

- Так за что? Я по-честному... Мне от Боксера крышу предлагали. Боксер
таких вещей не делает.

- Вот что, Гурам. Ребята погорячились. И ты погорячился.

- Погорячились, - грузин потрогал еще не зажившие. губы. Говорил он с
трудом. - Погорячились, да?

- Именно. Теперь надо думать, как выбираться из той канализации, куда мы
дружно залезли.

- Как?

- Хоша - в тюрьме. Пацаны - там же. Это не по-человечески. У них матери.
У Батона жена ребенка ждет.

- Батон? Это который паяльной лампой меня хотел жечь?

- Работа такая, - хмыкнул Художник. - Это прошлое. Надо о будущем думать.
А будущее таково. Я за Хошу подписываться не буду. Вендетту тебе устраивать
не стану. Ты мне не враг. Я тебе ничего плохого не сделал. Но Хоша... Ты не
понял главного?

- Что?

- Что он дурак. Отморозок. И память у него злая. И долгая. Дадут ему года
три. Отсидит год. Выйдет и устроит тебе выжженную землю. Я ему мешать не
буду.

- Я не боюсь вас.

- Боишься. Еще как боишься. И по делу боишься... Тебя-то ладно. О ребенке
своем подумай. Гурама передернуло.

- Надо разводить ситуацию, - напирал Художник. - Мое слово - никто
наезжать на тебя больше не будет. Крышу я тебе оставляю на старых условиях -
если захочешь. Но наши условия выгодные... Кстати, я был против, чтобы с
тобой так поступать. Поверь. Это все знают. Художник слову хозяин.

Гурам не ответил.

- В общем, так, стягиваем Хошу с нар. И забываем дружно об этом
недоразумении.

Гурам продолжал колотить ногтем по бокалу, и руки его тряслись все
больше.

- Ну, решай, - Художник постучал по двухсотбаксовым часам на руке. -
Время идет. Да - так да. Нет - так нет. Мне, честно говоря, все равно.