умеющие подождать, пока он сам призовет их к себе.
- Королева не станет с нами цацкаться! - с тревогой сказал Заярконский,
не понимая, как можно оставаться равнодушным, когда им грозит смертельная
опасность.
- С королевой все ясно, - томно сказал Василий и, взяв с серебреного
блюдца сочный фрукт, небрежно отправил его в рот, - наша неучтивость по
отношению к герцогу расстроила бедняжку.
- Зачем понапрасну окружать себя врагами? - с досадой сказал Цион,
нетерпеливо переминаясь с ноги на ногу; ничто кроме собственных позывов
уже не интересовало его в эту минуту.
- Жизнь без врагов скучна и теряет свою остроту! - философски заметил
Василий и, с хрустом потянувшись в постели, добавил, - она обидит нас, мы
обидим ее.
Пока он разминал затекшие члены и умничал перед своей возлюбленной, в
комнату с диким гиком ворвались посланники королевы.
Это были рослые ребята из личной охраны Ее величества, готовые снести
голову кому угодно. Несмотря на тяжелую амуницию и короткие булавы,
передвигались они на удивление легко. Один из них, воспользовавшись своей
нехитрой дубиной, тут же оглушил Циона мощным ударом по хрупкому черепу.
Счастье, что за минуту до этого тот натянул на голову яйцевидный шлем,
который от соприкосновения с тяжелым тупым предметом принял форму помятого
автомобильного буфера. Второй молодец, мелкими шагами приблизившись к
Заярконскому, собрался, было раздробить ему челюсть, но вдруг замер и стал
грузно оседать на пол; Цион увидел за его спиной Виолетту с отточенным
стальным прутом, который она мягко вонзила ему меж ребер, в самую прорезь
на левом боку его двойной кольчуги. "Дорогая, ты спасла мне жизнь" -
мысленно поблагодарил он возлюбленную. В ответ она одарила его страстным
взором, в котором читалось открытое обожание.
Только теперь, оценив обстановку, маркиз посчитал, что пора, пожалуй,
принимать меры. Он неспешно поднялся с ложа страсти и принял фронтальную
стойку. Прыткого парня с булавой он уложил с первого удара, а третий
здоровенный детина в панцире, прежде чем нарвался на железный кулак
чемпиона, успел разметать вокруг дорогую мебель, пытаясь заслониться от
технично наступающего противника, за что и получил от маэстро жесткий
апперкот слева, слегка изменивший форму его античного носа. Бой
сопровождался испуганными криками герцогини, которая только мешала Васе
своими воплями - "Маркиз, спасите меня, Бога ради!"
В отличие от благородной леди Виолетта не суетилась. Она помогла Циону
подняться с пола и заботливо усадила в кресло, в любую минуту готовая
защитить от врага. Судя по звону клинков за окнами, в опочивальню
прорывалось подкрепление, наскочившее на запоздалое сопротивление дворовых
герцогини.
Виолетта открыла в спальне потайную дверь, сняла со стены золотой
подсвечник и повела беглецов в подземелье. Уже первые шаги в этой глухой
темнице навели на Циону тоску. Низкие своды сооружения и свисающая
клочьями паутина на стенах, пробуждали мрачные мысли. Пахло гнилью и
плесенью. Под ногами сновали огромные крысы, заставляя безумно визжать
миледи; ее ножки привыкли ходить по гладкому паркету, она никогда не
видела подобных тварей. Мадам де Блюм не подозревала о существовании
подземной тюрьмы, где ее почтенный родитель проводил свой досуг, пытая и
мучая несчастных рабов.
Освещая дорогу слабым сиянием огня, Виолетта смело шла вперед, не обращая
внимания на жалобное хныканье Алис. Старый герцог забавлялся в стенах
этого темного подземелья с девушками из окрестных селений, одной из
которых была Виолетта. Он не раз насиловал ее здесь, а однажды замуровал в
тесной нише тоннеля, но потом, почти задохнувшуюся, извлек из темного
склепа и отдал на потеху дворовым. Через два дня после этого "невинного"
развлечения он внезапно умер в своей постели, мучаясь от невыносимых болей
в животе. Ходили слухи, что молодая служанка, к которой он благоволил,
помогла ему отправиться в мир отцов.
Получасовое плутание в змеистом тоннеле, усыпанном костями юных
затворниц, вывело беглецов к густым вересковым зарослям. Замок герцогини
остался в небольшом отдалении, и оттуда доносился лязг кровавой сечи. С
отрешенным выражением лица Цион живо забежал за куст и с наслаждением стал
облегчаться. Обернувшись, Василий увидел за поворотом приближающуюся
кавалькаду всадников. В скачущем впереди рыцаре он узнал любезного
лорда-распорядителя.
"Эта сволочь, верно, агент королевы" - мелькнула запоздалая мысль. Силы
были неравные, и Цион поспешил связаться с очкастым инструктором.
- Не тяните с машиной, сэр, - с раздражением сказал он в рукавицу, - это
выйдет нам боком.
- Да хоть из задницы пусть выйдет, - злорадно усмехнулся инструктор, - я
не вправе нарушать график из-за ваших дурацких капризов. Машина будет
через час и не секундой раньше!
Ему доставляло удовольствие мысль о том, что путешественники испытывают
страх. Васе надоела перебранка двух интеллигентов, он взял из рук Циона
переговорное устройство и сказал:
- Слушай, очки, если сию минуту не подашь тачку, я из тебя котлету
сделаю, понял, засранец...
- Сам засранец, - сказал инструктор, наслаждаясь минутой, когда можно
беспрепятственно оскорблять возомнившего из себя наглеца, - попробуй,
сделай, я посмотрю, как это у тебя получится.
В это время раздался воинственный кличь приближающихся всадников и
инструктор, сообразив, что ему придется, возможно, отвечать за провал
экспедиции, нарушил таки график и подал колесницу.
- В жизни всегда так, - печально заключил Заярконский, поспешая к тачке,
- никогда ничего не получишь, пока не грохнешь кулаком по столу!..
- Ты не прав, эякулятор, - самодовольно сказал Василий, - грохать надо по
голове, а не по столу, тогда все получишь.
Посыльный инструктора, тщедушный мозгляк с высоким лбом, нехотя открыл
люк умной машины.
- По вас, господа, давно уже плачет каталажка! - насмешливо сказал он,
презрительно оглядывая неудачливых путешественников. Эту фразу часто
употреблял раньше именитый академик, и Вася решительно подошел к
мозгляку, собираясь проучить того за дерзкие слова. Но Цион вовремя сжал
руку маэстро.
Сначала хамоватый мозгляк не хотел запускать девушек в кабину.
- Не предусмотрено инструкцией! - нагло сказал он, продолжая насмешливый
треп про каталажку, но потерявший терпение Вася, вежливо взял его за горло
и слегка оторвал от земли. Безобидный инцидент с "Колесницей" был на этом
исчерпан.
Кадишман метался по затаившемуся в ожидании беды городу, словно
загнанный зверь. Каждый день совершалось новое "зверское растерзание"
очередного "заблудшего" горожанина и конца кровавым деяниям не
предвиделось. Восставшие мертвецы наводили липкий ужас на потерявших покой
жителей двухмиллионного города и, казалось, будто все происходящее вокруг
потеряло связь с реальностью.
Кадишман был на грани отчаяния и, не надеялся уже отыскать пропавших
детей. В городе правила бал нечистая сила, и было бессмысленно заниматься
никому не нужными поисками, но комиссар почему-то тупо настаивал на этом.
Ежедневно сталкиваясь с людьми, охваченными паникой и беспокойством,
лейтенант в какой-то момент и сам почувствовал себя жертвой преследуемой
жуткими привидениями. По-настоящему он испугался, после того как
свихнувшаяся Елизавета стала утверждать, будто по ночам она слышит
жалобные стоны зарезанной няни.
В обществе подвыпившего для храбрости Альтермана и группы захвата,
заблокировавшей все подъезды к дому, он просидел в квартире Шварцев всю
ночь и лишь под утро услышал глухие стоны и невнятную речь замученной
няни. Вскочив в ужасе с кресла, он понял, что ошибся и невнятная речь -
это всего лишь прерывистое бормотание заснувшего сержанта Альтермана.
Сделав внушение этому безмозглому идиоту, посмевшему спать на посту, он
немного успокоился, но потрясение испытанное им было столь сильным, что,
посмотрев на себя в зеркало, он с удивлением обнаружил на висках седые
волосы.
Воскресенье и понедельник были особенно тяжелые дни; Кадишман изъездил
вдоль и поперек почти весь Тель-Авив, лично проверяя посты и отдавая
команды слишком уж беспечным подчиненным. В среду в три часа дня ему
срочно доложили, что покойники объявились в Азуре; два человека (один из
них худой однорукий мужчина в штатском), вошли в подъезд дома престарелой
гражданки Васерман и нажали на кнопку звонка. Старушка осторожно
приоткрыла дверь на цепочку.
- Кто это? - спросила она, полагая, что пришла социальный работник,
которая наведывалась к ней раз в неделю. Густой и до боли знакомый мужской
бас ответил ей.
- Открой, Идочка, я тебе гостинец принес.
Это был голос отца, которого она обожала в детстве и часто видела его во
сне, несмотря на то, что умер он много лет назад.
Было это почти в начале века в далекой сказочной Самаре; возвращаясь с
шумной ярмарки (отец торговал скобяными товарами), он незаметно
подкрадывался к их скособоченной деревянной избе, стучал в маленькое
темное оконце костяшкой указательного пальца и ласково гудел своим
замечательного тембра голосом:
Круз Андрей
Сертаков Виталий
Посняков Андрей
Корнев Павел
Каменистый Артем
Шилова Юлия