Чтение 26–й страницы книги ~Улыбка 45-го калибра~

начать.

- Говори.

- Мне утром Анна Константиновна велела за вами следить и ей
докладывать обо всем. А главное, заглядывать во все контейнеры, которые
сюда приносят.

- Так, - протянул Орест, - ясненько. Она меня отсюда выпереть хочет,
к трудовой дисциплине придраться желает. Соберет компромат и доложит
начальству.

- Она мне денег дала, целых тысячу рублей, сказала, что каждый месяц
платить станет. Может, мне их вернуть, - прикинулась я окончательной
кретинкой, - честно говоря, ябедничать-то неохота, лучше уж у вас
подзаработаю.

- Ни в коем случае, - подскочил Орест, - даже и не заикайся ей о том,
что мне рассказала. Сделаем так: ты каждый вечер станешь к ней ходить, а
говорить будешь то, что я велю, лады?

- Хорошо, - прогундосила я.

- Ай умница, - обрадовался Орест и вытащил еще пятьсот рублей, - на,
держи.

- Это чего? Вы мне уже дали, - идиотничала я изо всех сил.

- Очень уж ты хороший работник, - сообщил начальник, - вот я и решил
увеличить твой оклад. Станешь получать тысячу в неделю за честность.

Я принялась кланяться и благодарить.

- Ладно, ладно, - усмехнулся Орест, выпихивая придурковатую
лаборантку за дверь. - Ступай живо в двенадцатый кабинет к Олегу
Игоревичу.

Оказавшись около нужной двери, я постучала, но ответа не последовало.

Сидевшая возле входа тетка с нездоровым, каким-то отечно-синим лицом
буркнула:

- Тут, между прочим, очередь.

- Мне на секундочку.

- Мне тоже, - не сдавала позиций бабища.

- Но я являюсь сотрудницей, прислали из лаборатории за анализами.

- Плевать мне, кем ты являешься, - неожиданно вызверилась тетка, -
торчу тут черт знает сколько времени! Подождешь, не английская королева.

- Ладно, ладно, - забубнила я, - успокойтесь, пропущу вас вперед.

- Ах ты сучара! - неожиданно завопила бабища. - Она меня пропустит!

Видали фрю?!

Я вздохнула, но промолчала. А моя собеседница уже вошла в раж и не
могла остановиться.

- Ишь ты, жопа рогатая! - продолжала она извергать оскорбления.

Я постаралась вжаться в стул. У меня слишком богатое воображение,
поэтому мигом представила себе филейную часть с рогами. К горлу начал
подбираться смех. Очевидно, сидеть с таким сооружением неудобно, правда,
во всем плохом есть и кое-что хорошее. На рога можно вешать сумку, еще
удобно предложить зацепиться за них детям. В свое время, несясь домой с
работы с набитыми кошелками, я мечтала о хвосте. Просто замечательно
иметь придаток, каким обладают многие животные. Им было бы можно
держаться в транспорте за поручни...

- Она еще смеется, западловка, - вошла в штопор бабища.

Дверь соседнего с двенадцатым кабинетом распахнулась, вышла
молоденькая медсестра, пухленькая, розовощекая и страшно серьезная.

- Ракитина, - строго произнесла она, - чего вы опять хулиганите, а?

- Вот она без очереди прет, - сбавила тон грубиянка.

Медсестра взглянула на меня.

- Разрешите представиться, - быстро сказала я и встала, - Даша, новая
лаборантка Ореста Львовича из НИИ тонких исследований. Меня начальство к
Олегу Игоревичу за материалами послало.

Девчонка расплылась в улыбке.

- Анюта, очень приятно.

Мы не успели продолжить разговор, потому что из двенадцатого кабинета
выскользнула заплаканная женщина. Грубиянка метнулась вперед и, толкнув
меня плечом, вскочила в комнату. Я покачнулась и чуть не упала.

- Вот безобразница, - с чувством произнесла Анюта, - откровенно
противная бабища. Представляешь, она сюда как на работу является.

- Больная женщина, - пожала я плечами, - неполадки по дамской части
сильно влияют на характер.

- Ха, - фыркнула Анюта, - кабы недужная какая, еще можно понять! Эта
же здоровенная, словно конь. Чтоб у тебя такие неполадки были, как у
нее. Поверь мне, у этой стервы внутренности из железа.

- Чего же по врачам таскается? - удивилась я. Анюта поджала
хорошенькие пухлые губки.

- Аборты делает! Я тут уже два года работаю - сразу после училища
пришла - так эта Люба Ракитина бесперебойно ходит. Я один раз ее
спросила:

"Чего же ты не предохраняешься?" Люба немедленно ответила: "А зачем?

Беременность омолаживает".

- По-моему, она сумасшедшая, - вздохнула я.

- Похоже на то, - согласилась Анюта, - опять за направлением на
чистку явилась, дрянь. Другие вон лежат, мучаются, чтобы хоть одного
сохранить, а эта плодющая как крольчиха.

Тут дверь распахнулась, вышла Люба с бумажкой в руке. Я втиснулась в
кабинет, получила из рук врача небольшой переносной холодильничек и
пошла назад.

- Осторожно, пожалуйста, - напутствовал меня приветливо улыбающийся
доктор, - не уроните.

В переходе между роддомом и НИИ я попыталась откинуть крышку
рефрижератора, но потерпела неудачу: он был заперт на крохотный
ярко-желтый замочек.

Орест Львович сдержанно похвалил меня за ловкое выполнение задания и
распорядился:

- Так, теперь поработаешь на раскладке.

- Где? - не поняла я.

Орест Львович улыбнулся, достал из холодильника довольно большую
стеклянную банку с притертой пробкой и велел:

- Бери шпатель.

- Что?

- Ты же раньше в лаборатории вроде трудилась, - посуровел Орест.

- Не в медицинской, - быстро нашлась я, - в механической, при
институте автомобильной промышленности, там станки всяческие стояли.

Лицо Туманова разгладилось.

- А, понятно. Шпатель - это такая лопаточка. -Будешь зачерпывать ею
крем и раскладывать вот в эти баночки.

Не успела я задать вопрос, как Орест распахнул шкафчик и вынул
несколько пластмассовых "бочоночков". На каждом была наклеена этикетка:

"Маркус. Ночной питательный крем с липосомами".

- Ой, - невольно вырвалось у меня.

- Что теперь? - удивился начальник.

- Нет, просто у меня дома такой же, у метро покупаю, дорогой очень,
целых восемьдесят рублей. Значит, это вы его делаете?

Орест Львович вздохнул. Глупость новой лаборантки явно стала его
раздражать.

- Посуди сама, - резко сказал он, - разве мы с Региной способны
сделать тонну крема? Если он, как ты утверждаешь, продается у метро,
значит, дело поставлено на промышленную основу.

- Но вот баночки... Написано же - "Маркус".

- Даша, - со вздохом пустился в объяснение Орест, - сама знаешь,
какие копейки сейчас платят людям науки, вот и выживаем, как можем. В
лаборатории Нелли Артюхиной приспособились изготовлять краску для волос,
Андрей Шерстнев с коллегами какие-то штуки для врачей мастерят. Точно не
знаю, что именно.. А мы с Региной крем варим. Естественно, никто этого
нам не разрешал, но и не запрещал. Наш директор, царство ему небесное,
умный человек был и понимал, что жить-то людям надо. Как на оклад в
тысячу триста кормить семью, а? Между прочим, я - доктор наук, ясно?
Бери шпатель и начинай. А банки эти Регина приносит, у нее муж на
косметической фабрике работает, вот она для нас упаковку там и берет.
Имей в виду, крем наш очень дорогой, но всем не подходит, только
определенным людям. Даже не думай украсть хоть малую толику. Он не для
обычного пользования.

- А для чего?

- Лечебный, продаем косметологам. Действуй, да соскреби со стен банки
все, усекла? Я старательно принялась раскладывать бело-желтую, пахнущую
лекарством массу по баночкам. Кое-что прояснилось. Орест Львович делает
крем, значит, жена Рыкова Сабина покупает его тут. Интересно, так ли он
хорош, как говорят?

Улучив момент, когда начальство на секунду отлучилось, я быстро
намазала шею. Маслянистая субстанция мигом впиталась в кожу, и через
пару минут я почувствовала легкое жжение и пощипывание. Надеюсь, что не
получу аллергической реакции.

Без десяти семь Орест велел мне:

- Отнесешь мой портфель в машину и ступай к Анне Константиновне.

- Говорить-то чего? - поинтересовалась я, сгибаясь под тяжестью
кейса.

Чего он туда натолкал? Совершенно неподъемный баул.

- Скажешь, Орест Львович сидел весь день над пробирками, - усмехнулся
Туманов, - контейнер приносили два раза. Чего там, ты не поняла.
Какие-то колбочки, пробирочкй... В общем, ничего особенного. Стой, вот
моя машина.

Он щелкнул брелком сигнализации. Вызывающе роскошный серебристый
"глазастый" "Мерседес" коротко гуднул и мигнул фарами. Орест Львович
запихал пакеты, которые нес сам, в багажник, сунул портфель на заднее