шего в колонии. Эта история попала в газету и на телеэкраны, разразился
скандал, устроители и участники пышных похорон были показательно лишены
должностей и партийных билетов, а сам скандалиозный покойник перенесен
чуть в сторону от праха не потерявших при жизни официального уважения
мертвецов, оставшись, впрочем, в престижном центральном квартале.
венности кавказский человек, который ответственных должностей не зани-
мал, под судом и следствием не состоял и умер тихо, не привлекая ничьего
внимания, но уже после этого позволил себе воплотиться в скульптуру из
чугуна, выполненную в натуральную величину, и усесться на высокий поста-
мент в непринужденной, даже несколько вальяжной позе.
ла усопшего не то крупным цеховиком, не то вором в законе, и чугунную
фигуру с непропорционально короткими ногами и большой головой огородили
огромным жестяным щитом с грубо намалеванной схемой Северного кладбища.
Щит быстро проржавел, за ним столь же быстро образовалась свалка, и
только через пять лет чугунного цеховика освободили, успокоив обществен-
ное мнение тем, что постамент укорочен на полметра. Памятник и вправду
казался ниже - то ли действительно опустили, то ли сказывался психологи-
ческий эффект восприятия после пятилетнего осквернения.
конторой, куда и вело сворачивающее налево шоссе, но Шитов поехал прямо,
по накатанному проселку. Местные власти несколько раз перекрывали эту
дорогу стальной трубой или вкапывали рельсы, и Викентьев немало походил
по исполкомовским и коммунхозовским коридорам, чтобы законным путем уст-
ранить препятствие. Но найти концы ему так и не удалось: в многочислен-
ных кабинетах никто не брал на себя ответственность за самодельный шлаг-
баум. Плюнув, Викентьев дал пятерку шестому номеру, и тот, пригнав
бульдозер, за пару минут своротил трубу, а в другой раз выкорчевал
рельсы.
шись в северо-восточном квадрате, самом отдаленном от здания администра-
ции и домика сторожа. Новый район. Обычная степь с небольшими, еще рых-
лыми холмиками, лишь изредка фары выхватят пирамидку стандартного жестя-
ного обелиска. Впрочем, роскошных мраморных склепов здесь не будет ни-
когда - это бедные кварталы. Окраина есть окраина...
ложбину, заваленную горами мусора: каркасами венков, почерневшими бумаж-
ными цветами, обрезками полусгнивших досок. Шестой номер был здесь днем
и потому уверенно находил нужные повороты и затормозил тоже там, где
требовалось: у узкой глубокой ямы с осыпающимися стенками.
выдвинул носилки навстречу подоспевшему Шитову и, выпрыгнув наружу,
подхватил их со своей стороны. Через мгновение шестой и пятый номера
оказались у ямы и синхронным движением вывалили брезентовый сверток в
черную щель. Раздался глухой удар, посыпалась земля. Сержанты загребали
прямо носилками, словно огромной лопатой с четырьмя ручками.
самым последним пьяницей и бродягой, схоронили бы его пристойней: при
дневном свете, пусть в грубом, из неструганых досок, но в гробу, с ка-
ким-никаким сочувствием и напутственными словами. Став Удавом, он поста-
вил себя за пределы человеческих отношений.
"Неизвестный мужчина". Сев за руль, он вытер руки куском ветоши и буд-
нично сказал:
имя Удава не появится в оперативных сводках и спецсообщениях: он не зах-
ватит заложников, не уйдет в побег, никого не изнасилует и не убьет.
Сквозь тупое оцепенение он почувствовал облегчение и, повернувшись к
Сергееву, бодро сказал:
нивших ответственную, тяжелую и нервную работу, усталых и оттого молча-
ливых людей.
и потому удивилась, что он не поднялся по будильнику. Валера отошел от
болезненного сна только к обеду, но чувствовал себя бодрым и отдохнув-
шим. Происшедшее накануне против ожидания не тяготило его, как будто
привиделось во сне или происходило с кем-то другим. Он провел день в
непривычном безделье, а к вечеру жена послала за хлебом и молоком. Хлеб
Валера купил и под мелким моросящим дождем обошел молочные магазины, так
как последний раз ходил за продуктами года три назад и не знал, что все
молочное раскупают еще до десяти утра.
враз забыв диалоги с желчными продавщицами: прямо посередине коридора
стояла пара галош с новой розовой подкладкой, допотопных галош, которые
уже никто не носил и которые вчера дважды слетали с босых ног Удава.
Сознание подернулось странной пеленой, показалось, что сейчас из комнаты
выйдет Удав с замотанной головой, но вышел наставник молодых Иван Алек-
сеевич Ромов, со своей доброй пластмассовой улыбкой.
бой, Валера? Плохо, что ли, стало?
что умудрил! В галошах, если хочешь знать, самое милое дело: и ноги
всегда сухи, и разуваться не надо...
осталось неприятное чувство, будто только что он чудом избежал падения в
глубокий черный колодец и сейчас стоит еще у зияющего провала.
шаяся Валентина. - Я уже на стол собрала, премию обмыть...
хлебом.
ла из кармашка фартука новенькие десятки. - Как раз кстати, Настасье
долг отдадим...
только что охватило все его существо, но все же вопросительно взглянул
на Наполеона. Тот чуть заметно кивнул.
рядке, все хорошо... А распишешься у Михайлыча в ведомости послезавтра,
- шепнул он. И прежним голосом продолжил: - Начальство тебе три дня от-
гулов дает, потому что операция была сложная, а ты показал себя хорошо.
В райотделе дни и ночи пахал - ни премий, ни отгулов. А в управлении,
вишь, все по-другому...
весело.
вопреки своему обыкновению анализировать мельчайшие фактики и вроде бы
второстепенные детали, не придал значения происшедшему.
пить не можешь? Вчера получил сотню - как раз хватит! Или нам скинуться?
получает деньги - верит, что я на стройке дежурю, а как потратит - снова
не верит, до следующего раза.
хотел продемонстрировать свою безвредность и доверие к собеседнику.
попал в точку.
ного воспоминания. Прямо ночью, дура! Он тоже завелся, да так, что готов
был плюнуть на инструкции, служебную дисциплину, бдительность - все то,
что сидело в каждой клеточке его тела, спинном мозгу, что составляло ос-
нову личности Железного Кулака, отдавшего службе более двух десятков
лет, уже разжал зубы, чтобы открыть глаза этой идиотке, чтобы узнала,
после чего она выкручивает мужу все нервы... Только рот открыл, а она
завизжала истерически: "Хватит врать, ты все что угодно придумаешь, ты
любое, любое нагородишь, как еще не догадался сказать, что бандитов сво-
их по ночам расстреливаешь!" У него аж в глазах потемнело, еле-еле руку
сдержал, да в стену, со всего размаха, так кусок штукатурки и вывалил...
бя нормально, об операции почти не вспоминал. Погуляли с женой по горо-
ду, сходили в кино, зашли в гости к приятелям. Валентина не могла нара-
доваться на новую работу мужа, Валеру это коробило, отчего-то делалось
стыдно. Он понял, что никто и никогда не рассказывает своим близким об
операциях "Финал", и Викентьев хорошо это знал, когда предлагал самому
решить - стоит ли откровенничать с женой.
должна была лечь на Гальского.
тоже не работал. Попов просмотрел ответы на запросы, рассортировал нако-
пившиеся документы. Ничего положительного.
Доставалов Александр
Акунин Борис
Орлов Алекс
Березин Федор
Роллинс Джеймс
Белогорский Евгений