а потому разглядеть бросавшего не было никакой возможности. На безопасном
расстоянии от окна молча стояли, задрав головы, дворник в рыжей жилетке и
начальница жилконторы, полная хмурая дама в открытом сарафане.
присвистнул, покачал головой.
мраморному догу, чем к дворнику и начальнице. Дог гавкнул внушительным басом
и поволок хозяина за угол, к собачьей площадке.
охнула, застыла как вкопанная. В этот момент из окна выпало небольшое рыжее
кресло, аккуратно опустилось на все четыре ноги, прыгнула и задрожала в
воздухе толстая пружина.
тут же присоединилась к двум зрителям, задрала голову, пытаясь разглядеть
человека в окне. Идею вызвать милицию высказал и молодой мужчина в
элегантном песочном костюме. Он появился из подъезда, смерил двор надменным
взглядом и громко произнес:
Надо это, ментов вызвать, в натуре, совсем засрали двор, козлы, - он
сплюнул, направился к своему белоснежному джипу, который стоял за углом, сел
за руль и укатил в неизвестном направлении.
женского нижнего белья, крышка доисторического чемодана с железными
уголками, обклеенная изнутри фотографиями котят и красавиц, остов настольной
лампы, стаканы, ножи, вилки. Последней вывалилась алюминиевая кастрюля с
черным дном, из нее выскочила вторая живая крыса и молча заметалась по
двору. Она так ошалела от полета в кастрюле, что бросилась прямо в ноги
начальнице. Та взвизгнула, подпрыгнула и наконец опомнилась.
чтобы оттуда позвонить в районное отделение.
районному отделению, он портил отчетность, вонял, там без конца происходило
что-нибудь мерзкое. Милицейский газик въехал во двор и уперся бампером в
гору грязного барахла. Группа не спеша вышла. Поднялись по лестнице, заранее
затыкая носы.
самая, что видела черта.
толкнуть плечом. Вонь ударила в нос. На полу, посреди пустой комнаты, в луже
крови, лежала женщина. Рядом, скорчившись, поджав коленки, сидел мужчина и
тихо покачивался.
милиционеров пнул сидевшего ногой. - Давай поднимайся, рассказывай, как дело
было.
убивал я! Так и было! - Шепот перешел в крик, Рюрик вскочил, дико огляделся,
увидел какую-то тряпку в углу, метнулся, вероятно желая схватить ее и тоже
выкинуть в окно, однако его скрутили, надели наручники. Он выл и бился,
повторяя, что не убивал, все так и было.
по-хорошему, - ты ведь у нас грамотный, сам знаешь, чистосердечное признание
смягчит приговор, а будешь хорошо себя вести, мы тебе вообще явку с повинной
оформим.
совсем недавно, увидел мертвую Симку.
тебе сделала? Мы поймем. Довела, да? Изменяла тебе? Все они, суки, такие.
Поделись, облегчи душу, - капитан милиции смотрел Рюрику в глаза, не моргая,
почти гипнотизировал его, уговаривал признаться.
вопил высоким петушиным голосом, продолжал дергаться, извиваться.
Конечно, говорил. Мы все слышали. Ну, давай, быстро колись, за что ты ее?
ничего быть не может.
Рюриков явно не собирался чистосердечно признаваться в убийстве своей
сожительницы Симаковой Нины Дмитриевны. От крика, от гнусной бомжовскои
истерики у капитана сдали нервы, он нанес Рюрику несколько ударов в живот.
Несчастный бомж согнулся пополам и затих. Приехала опергруппа, судебный
медик сообщил что смерть наступила более пяти часов назад в результате
многочисленных ножевых ранений. Орудия убийства не нашли и резонно
предположили, что оно валяется в куче под окном. Рюрик едва не свалился на
лестнице, милиционерам пришлось тащить его, он еле волочил ноги, голова его
болталась из стороны в сторону. Капитан внимательно вгляделся в его лицо,
когда садились в машину. Лицо у Рюрика было пепельно-серым, глаза красными,
и показалось даже, что на губах выступила розовая пена. Капитан отвернулся и
отбросил неприятные подозрения. Подумаешь, вмазал пару раз. Ничего,
оклемается. Он, капитан, не впервые терял терпение, опыт у него был
солидный, он неплохо знал анатомию, бил с умом, так, чтобы не повредить
жизненно важные органы, чтобы было очень больно, однако для здоровья
безвредно.
шорты с поломанной молнией, грязные голубые носки, пустой пластиковый тюбик
из-под детского крема фирмы "Чикко", новую, белоснежную, ни разу не надетую
теннисную юбку. Руки дрожали, в глазах рябило от слез. Что-то больно
резануло по пальцам, и Ксюша опомнилась, обнаружив, что пытается отодрать от
юбки тонкую крепкую леску, на которой болтается фирменный ярлык. Она
вытряхнула содержимое рюкзака на диван и застыла посреди просторной нарядной
комнаты. Кроны молодых берез защищали огромное полукруглое окно от солнца.
Оно было таким ярким, что лучи пробивали насквозь шелковые бледно-розовые
шторы. Световые блики и тени веток сложились в четкий, неподвижный узор,
словно кто-то бросил на пол лоскут рваного кружева.
перестали трястись. Ксюша глубоко вздохнула, открыла верхний ящик старинного
комода. Там аккуратными стопками лежали детские кофточки, ползунки, чепчики,
крошечные платьица, пинетки. Все очень дорогое, красивое, все из
натурального хлопка высшего качества. Ксюша отобрала только самое
необходимое.
усиливала запахи от велюровой диванной обивки пахло сладким перегаром. Олег
любил приторные фруктовые ликеры, особенно банановый и дынный, часто пил их,
лежа на диване, прямо из горлышка. Он держал бутылку довольно высоко над
головой и лил себе в рот, разумеется, большая часть проливалась мимо.
вонь жареного лука. Домработница Раиса с тихим упорством готовила обед,
который кроме нее некому будет есть.
накинула легкую белую ветровку. Во внутреннем кармане лежали деньги,
восемьсот долларов и две тысячи рублей. Мелкие рублевые купюры она
переложила в наружный карман. Осторожно, стараясь не разбудить, поменяла
Маше памперс, натянула на нее тонкий трикотажный комбинезон. Маша
проснулась, только оказавшись в "кенгуру", но отнеслась к этому вполне
спокойно, улыбнулась и даже позволила надеть себе на голову панамку,
завязать ленточки под подбородком. Ксюша в последний раз оглядела комнату,
встретилась со своим отражением в наклонном овальном зеркале над комодом,
машинально поправила волосы, отвернулась и вышла, тихо прикрыв за собой
дверь.
"вагонкой" круглый стол, камин, рояль, на котором в последний раз играли лет
двадцать назад, старинный диван с высокой прямой спинкой, на нем гора
маленьких разноцветных подушек. Четыре соломенные кресла-качалки, накрытые
пестрыми вязаными шалями. Уют и чистота. От ночной оргии не осталось никаких
следов. Домработница Раиса знала свое дело.
огне, шипела закрытая сковородка. Раисы не было, вероятно, вышла в туалет
или побежала к соседям за какой-нибудь мелочью. В саду, скрючившись в
неудобной позе в гамаке, сидел Олег. Рот и глаза чуть приоткрылись, голова
упала так низко, что подбородок касался груди. Сетка под его тяжестью
провисла до земли. Ксюша заметила на его бледной небритой щеке огромного,
разбухшего комара. С веранды послышалось тихое треньканье радиотелефона.
Ксюша быстро обогнула дом и покинула участок через заднюю калитку, которая
пряталась за смородиновыми кустами и выходила на окраину поселка, к
заросшему пруду.
жару. Комары вились тучами, крапива жгла голые ноги. Придерживая сонного
ребенка, Ксюша пошла очень быстро, потом побежала, и только выбравшись на
шоссе, замедлила шаг.
столпилось много народу, и Ксюша решила идти пешком. Дороги она не знала, на
Володихин Дмитрий
Шилова Юлия
Роллинс Джеймс
Никитин Юрий
Пехов Алексей
Распопов Дмитрий