семейными фотографиями, раскрыла наугад самый старый и увидела свадебные
черно-белые снимки. Девочка в коротком белом платье без рукавов. Тонкие
ручки, взбитые светлые волосы, покрытые капроновой прозрачной фатой, белые
туфли на "гвоздиках". Рядом высокий худой мужчина в военной форме. Она
впервые обратила внимание, что Володя выглядел значительно старше своих
двадцати трех. А она, наоборот, значительно моложе своих девятнадцати.
Взрослый свадебный наряд образца шестьдесят третьего года смотрелся на ней
немного нелепо. Казалось, девочка-подросток просто устроила маскарад.
лейтенанта Владимира Герасимова после Высшей школы КГБ отправили служить на
монгольскую границу. Наташа за всю жизнь никуда дальше подмосковных Подлипок
не выезжала, и слово "Саяны" звучало для нее примерно так же, как Кордильеры
или Альпы.
которые умели заговаривать любую болезнь, о горловом тувинском пении, долго
и мечтательно рассматривала цветные картинки: романтические горные пейзажи,
улыбающиеся раскосые тувинцы в причудливых национальных костюмах.
учились почти одни только девочки. Она была на шестом месяце беременности,
родители боялись ее отпускать в далекую, дикую Туву. Но Наташа чувствовала
себя декабристкой. Утешив маму с папой, она отправилась к мужу на
монгольскую границу.
веселилась, когда в купе поезда "Москва-Абакан" две командированные тетки из
какого-то министерства сначала молча косились на ее беременный живот, а
потом не выдержали и хором принялись читать ей лекцию о моральном облике
советской школьницы-комсомолки.
локтями, все время молчал, выходил в коридор, садился на откидную неудобную
скамеечку, курил и глухо кашлял. Наташа видела сквозь дверную щель его седой
затылок, тощую морщинистую шею, сутулую полосатую спину, толстые синие
полосы табачного дыма. Она заметила, как странно он держит папиросу -
сжимает большим и указательным пальцами, прикрывает ладонью.
у нее с собой было несколько номеров журнала "Юность" и роман Ремарка "Три
товарища", но читать она не могла, все время смотрела в окно. Она никогда не
видела тайги и не представляла себе, что лес может быть таким огромным и
таинственным. Была середина мая. Подмосковные леса в это время обычно
светятся свежестью, солнце пронизывает их насквозь. Но тайга оставалась
темной. Деревья сливались в единый, непроглядный мрак, который поглощал в
ясный день солнечные лучи, а ночью заполнял собой небо. После коротких
тусклых сумерек за окном не было ни огня, ни звезд. Маленький вагонный мирок
становился еще уютней, поезд казался одиноким космическим кораблем, который
движется сквозь жуткую глухую бесконечность.
картошкой с укропом и солеными огурцами. Наташа ела прямо с газеты, руками,
обмакивая картошины в горстку влажной соли, потом пила сладкий вагонный чай
с толстыми баранками. У министерских теток не иссякали запасы жареных кур,
домашних пирожков и крутых яиц. Ели они часто и обстоятельно, это было
главным их развлечением. Однажды, шепотом посовещавшись, предложили Наташе
пирожок с капустой. Она отказалась.
голову. Все его морщинистое лицо смешно шевелилось, косматые седые брови
двигались вверх и вниз, а глаза стреляли по сторонам, словно он боялся, что
отнимут еду. Однажды Наташа услышала, как тетки назвали его уголовником. Ей
стало интересно, правда ли это. Она еще никогда не видела настоящего живого
уголовника так близко. Вышла в коридор, присела на соседнюю откидную
скамеечку.
верхушек сосен. Старик тяжело закашлялся, папироса его не горела, он достал
из кармана коробок. Руки крупно тряслись, спичка сломалась, коробок упал.
заметила, что по его землистым морщинистым щекам текут слезы.
железные.
англичанами.
но в выцветших воспаленных глазах все еще стояли слезы.
университете. За четыре года в окопах так соскучился по языку, что не
удержался, поболтал с союзниками. Ну и получил двадцать пять лет лагерей за
шпионаж.
паузы.
вдруг на опушке, у насыпи, промелькнуло нечто огромное, бурое. Наташа с
веселым ужасом узнала медведя.
повторил старик - Видишь, к железке не боится выходить.
уж будет до смерти людоедом. Задерет, закопает, подождет, пока протухнет,
потом отроет и съест.
ест, это да. Кошмар.
побег, берут с собой какого-нибудь тихого фраера. В тайге без мяса долго не
протянешь, - он криво, зло усмехнулся, - обычно они политических
предпочитают.
февраля стали готовиться, а в марте Сталин умер. Я, знаешь, не сразу
поверил, что освободят нашего брата. Говорили разное. Берия объявил амнистию
для урок.
поезде мимо этих самых мест, не в телячьем вагоне, а в купе. Сижу себе вот
так, на откидной скамеечке, курю хорошую папироску и болтаю с девочкой в
зеленом платье. А она смотрит на меня своими ясными голубыми глазами и
думает: все ты врешь, старый дурак.
в глаза, произнес:
встреча на Эльбе, таежные зоны, урки-людоеды-будет таким далеким прошлым,
что уже не важно, вранье или правда.
и ее скамеечка мягко хлопнула о стену. Старик ничего не ответил, опять
закашлялся.
проверяли, не стащил ли чего. Убедившись, что все их вещи на месте, как
будто даже огорчились.
не было. До Кызыла ездил рейсовый автобус и летал вертолет. Наташу прямо на
платформе ждал военный "газик".
подхватывая ее чемодан, - придется переночевать в гостинице.
туманище. Да и растрясет вас, а в вашем положении это нехорошо.
ночь без него, в какой-то дурацкой гостинице.
ей было весело прыгать на кожаном сиденье, охать на крутых поворотах,
смотреть, как рассекают плотный сумеречный туман огни фар, как слизывают
мутную влагу с ветрового стекла спокойные деловитые "дворники". Казалось,
"газик" едет слишком медленно. Она спросила сержанта, нельзя ли прибавить
скорость. Он кивнул вправо, туда, где был обрыв:
виднелись неясные очертания каких-то уродливых конструкций, и Наташа поняла,
что это останки разбитых грузовиков.
перебралась на заднее сиденье, нашла колючее, пропахшее бензином и табаком
одеяло и уснула, свернувшись калачиком. Генеральша Наталья Марковна