Чтение 26–й страницы книги ~След пираньи~

Мазур все еще подыскивал слова, с помощью которых мог бы удержать незадачливого вора в его заблуждении - шакаленок решил, что столкнулся с волком, - но тут Володя взвился, словно подброшенный пружиной. Сверкнуло узкое лезвие. Мазур без труда отклонился, промедлил с ударом распахнутая сумка волновала его больше, чем желание немедленно располовинить челюсть грабителю - и тот, кошкой метнувшись к двери, ускользнул в тамбур одновременно со стуком распахнувшейся противоположной двери.

- Эт-то что такое? - рявкнул молодой, но весьма начальственный голос.

Хорошо, что Мазур вовремя подавил рефлекс и удержал руку. Перед ним стоял давешний сержант, придав себе самый грозный облик, поигрывая вынутой из петли дубинкой с перекладиной.

- Что такое, гражданин? - повторил он сурово. - Носитесь по поезду, как дети малые, людей пихаете, пассажиры жалуются... А не дыхнуть ли нам?

- Он у меня сумку украл, - нетерпеливо сказал Мазур. - Догнал, успел... у него нож.

- А документики?

- У него?

- У вас, гражданин, у вас...

Мазур стоял меж ним и сумкой, но прекрасно понимал, что не сможет заслонить ее от взгляда случайного. Если что - придется вырубать этого симпатичного парнишку... или все же рискнуть и показать удостоверение, ведь смастерили же ради чего-то?

- Говорю вам, у него нож! - повысил голос Мазур. - Там еще двое...

Он показал пальцем, и сержант, движимый чисто профессиональным рефлексом, поневоле уставился в квадратное мутное окошко. Мазур плавно переместился влево, моментально опустился на колени и звучно застегнул "молнию". Сержант обернулся:

- А вы...

И тут же оба полетели на стену - заскрипело, лязгнуло, поезд замер, как вкопанный. Слева виднелся бетонный забор с огромными красными буквами НЕ КУРИТЬ. Станция, подумал Мазур. Видимо, к ней и подгадывали...

- Впер-ред... - сержант с похвальной быстротой извлек пистолет и кинулся в том направлении, повелительным кивком велев Мазуру не отставать.

Поздно, улетела птичка... У распахнутой наружной двери стояла незнакомая проводница, матерясь во весь голос. Завидев сержанта, заорала:

- Костя, ну где ты ходишь? Трое спрыгнули, звезданул мне по шее так, что руки не гнутся...

- Говорил я вам, - сказал Мазур. - Видимо, хотел выгрести что поценнее и сойти на станции...

- Ясно, - сказал сержант тоном человека, которому ничего еще не ясно. - Вы в каком вагоне, гражданин? Пройдемте-ка...

- Костя! - воззвала проводница.

- Ну, а что я сделаю? - вполне логично вопросил в ответ сержант. - Лови их теперь по закоулкам... Скажи Степану, пусть свяжется со станцией, хоть и толку-то нуль...

Тут, в довершение всего, появилась проводница из Мазурова вагона, затараторила:

- Ох, вот вы где... А там супруга ваша мечется, спросить же ничего не может, я и не знаю, как ей на пальцах полагается растолковать... Я ж знаю, на пальцах они понимают, да не умею...

Сержант снял фуражку, старательно отер лоб:

- Кому на пальцах? Чего на пальцах? Ленка, что у нас сегодня за балаган?

В результате к своему месту Мазур возвращался во главе целой процессии: дебелая Ленка растолковывала сержанту насчет немой жены "этого вот гражданина", вторая проводница увязалась следом и вяло жаловалась на оглоушившего ее мазурика. Сержант молчал и тихо сатанел.

Джен вскочила им навстречу, тщетно пытаясь хоть что-то понять. Больше всего Мазур боялся, что она сгоряча начнет разбрасывать приемчиками всю эту ораву, а потому еще издали сделал самую веселую физиономию, изображая руками нечто непонятное ему самому. От толчка проснулась бабушка Пелагея Филипповна. Решив почему-то, что ее нового попутчика обижают, как и предвидел Мазур, соколом налетела на ворога, хоть и не на того, на кого следовало бы, взахлеб рассказывая, какие симпатичные и милые люди этот вот военный и его жена, которая увечная, бедняжка...

Похоже, больше всего на свете сержанту хотелось пальнуть в потолок. Он успокоился гигантским усилием воли, присел подальше от Филипповны и воззвал:

- Так, все молчат! Ну помолчите вы, граждане, не в Думе! Это у нас, значит, потерпевший... Документики попрошу.

Мазур сунул ему паспорт, жестами велел Джен сделать то же самое. Сержант привычно стал листать... "Мать твою, - подумал Мазур, - там нет никаких отметок о браке, а они все орут про жену..." И точно, сержант поднял голову, заложив пальцем соответствующую страничку:

- Говорите, жена...

Мазур, чтобы побыстрее со всем этим покончить, сунул ему красное удостоверение.

- Та-ак... - сказал сержант. Раскрыл. - Ого... - прочитал до конца. - Эге...еще раз перечитал и вернул Мазуру. - Н-ну, понятно... У вас они, значит, ничего не взяли, товарищ полковник?

Окружающие воззрились на Мазура так, словно полковников не видели никогда в жизни. Ну, понятно: в форме и генерал не вызывает особого интереса, а когда твой штатский попутчик вдруг оказывается в неплохих чинах...

- Ничего, - сказал Мазур.

- Точно посмотрели?

- Ага.

Сержант сделал движение, словно хотел сам заглянуть в сумку, - но опомнился, почесал в затылке:

- Э.э...

- Вот именно, - сказал Мазур с многозначительным видом, постучав указательным пальцем по удостоверению. - Все там, и вообще... - с намеком покосился на окружающих. - Все в порядке, сержант, обошлось.

- А может, нужно по рации? Может, тут что-нибудь этакое... - он сделал несколько загадочных жестов, явно пытаясь выяснить, не потребно ли загадочному полковнику вмешательство спецслужб. - Если уж такое дело...

Поезд, дернувшись взад-вперед, медленно пополз к станции.

- Да нет, - сказал Мазур. - Обыкновенное ворье, положили глаз на хорошую сумку... Что от меня требуется?

- Да что тут требуется... - развел руками сержант. - Я сейчас протокол составлю, а вы в... докуда едете? В Иркутске заявите в линейный отдел. Я ж не Шерлок Холмс, моя задача - следить за порядком. Если уж успели спрыгнуть, где их теперь ловить? Таких нынче по поездам немеряно... - Он вытащил из планшетки лист белой бумаги и, вновь оказавшись в привычных обстоятельствах, исполнился уверенности:

- Так. Лен, иди-ка в свой вагон, ты все равно и не видела ничего...

- Да, а кому по шее двинули?

- С твоей шеей потом закончим, сначала с гражданина показания сниму, - он спохватился:

- Я кому сказал - идти к Степану?

- Так станция уже...

- Ну вот и иди на вокзал! Сообщишь дежурному, пусть даст приметы по линии. И иди, и иди...

Протокол он составил довольно быстро. Мазур расписался крупной неразборчивой закорючкой, не читая. Джен тоже пришлось расписаться сообразила поставить такую же закорючку. Сержант еще раз наказал непременно подать заявление в Иркутске и удалился.

Мазур прижался затылком к вагонной переборке, прикрыл глаза. На ощупь нашел ладонь Джен, стиснул. В висках жарко колотилась кровь. Он глубоко вдохнул несколько раз, приводя дыхание в норму, подумав, что такая поездочка принесет седых волос больше, чем все предшествующие задания...

Поезд вновь остановился - на сей раз неспешно, плавно. За окнами стояли люди с чемоданами.

- Ох, я бы этому ворью руки рубила... - призналась бабушка.

- Золотые слова, Пелагея Филипповна... - сказал Мазур с закрытыми глазами.

Глава 24

СОРОК ВОСЕМЬ УТЮГОВ НА ПОДОКОННИКЕ

Ночь прошла спокойно. Мазур, игнорируя укоризненные взгляды старушки с котом, устроил Джен на верхней полке, а сам лег на нижнюю, поставив сумки в тесный ящик, образованный сложенным столиком. Предварительно помог ей управиться с наволочкой - моментально пришел на помощь, едва она беспомощно уставилась на пакет с бельем, и никто ничего не заметил. Простыни, конечно, оказались сыроватыми, как и надлежит. Несмотря на не отпускавшее ни на секунду напряжение, Мазур искренне позабавился в душе, глядя, как Джен с неописуемым выражением в глазах комкает влажную простыню, привыкая к мысли, что придется на это лечь. В конце концов она, сняв лишь кроссовки, улеглась поверх одеяла - но это никого не могло, пожалуй, удивить или привлечь внимание, мало ли какие у людей привычки...

Когда погасили свет, вагон быстро угомонился. Шумных компаний, рассевшихся за бутылкой, к счастью, не оказалось - зато из соседнего вагона, что был ближе к хвосту, доносились пьяные голоса, один раз в межвагонном тамбуре определенно произошла короткая свара с дракой. Слышно было, как растаскивают дуэлянтов, как матерится проводница, грозя ссадить всех к чертовой матери еще до Ордынского, и лениво отлаиваются нарушители порядка.

Неизвестно, спала ли Джен - по крайней мере, ворочалась она редко. Мазур положил пистолет под подушку и временами погружался в чуткий полусон, подобный собачьему, моментально приоткрывая глаза, стоило раздаться шагам или скрипу двери. В конце вагона расхныкался ребенок, но потом притих.

Отсека через три шепталась давешняя парочка, судя по сопровождавшему паузы шуршанию, кавалер то и дело пробовал распускать руки, но получал отпор под сдавленно-кокетливое хихиканье.

Иногда Мазур, взглянув на столик у окна, видел, как сверкают фосфорически-зеленым глаза смирнехонько сидевшего в своей переносной тюрьме кота. И вновь опускал веки, чтобы минут через десять вынырнуть из легкой дремы. Пару раз даже снились сны - нечто неуловимое, забывавшееся моментально, но, несомненно, кошмарное или близкое к тому.

Поезд дважды останавливался на крохотных станциях, но лишь во второй раз к ним в вагон подсела замотанная жизнью женщина лет сорока с маленькой дочкой, на подсадку ничуть не походившая.

...Утром Джен отправилась в туалет, как на Голгофу. Как ни удивительно, проводница взялась кипятить титан уже в девять, и они, заполучив кипяток, сварганили вполне приличный кофе. Угостили котовладелицу Пелагею Филипповну, в благодарность рассказавшую длиннющую историю о том, как ее зять с евоным братом отправились на рыбалку, но спьяну утопили мотор, однако ничуть этим не огорчились, поскольку рыбалка была исключительно предлогом, водки было запасено море разливанное - и безжалостный рыбинспектор Щербак, решивший было, что накрыл с поличным злостных браконьеров, был потерпевшими кораблекрушение споен в момент столь надежно, что сам на обратном пути утопил казенную рацию.

Когда бабуля сошла километров за полсотни до Ордынского, Мазур на миг ощутил себя осиротевшим - не столько из лирических чувств, сколько оттого, что Филипповна служила идеальным прикрытием, любой, кто сел в вагон позже, посчитал бы, что она едет с Мазуром, и они, несомненно, родственники ворковали, словно два голубка, поминутно именуя друг друга Степанычем и Филипповной, гоняя кофеек...

Хрипел динамик, гоняя осточертевшую еще вчера культурную программу юбочка из плюша, а он такой, мой новый парень, просто чумовой, не лей мне чай на спину...

Висевшее на стене у титана расписание он запомнил хорошо. Одна беда провести с Джен военный совет было решительно невозможно. Приближалось Ордынское, и Мазур немного беспокоился - по профессиональной привычке холил и лелеял пессимизм. Юный сержант мог и доложить о случившемся по радио, на всякий случай упомянуть о загадочном полковнике с грозным удостоверением.

Наконец, вся эта сцена все же могла оказаться хорошо срежиссированной и искусно поставленной попыткой ознакомиться с багажом похожего по всем приметам на разыскиваемого пассажира. Если так, группа захвата уже в поезде - или дожидается в Ордынском. Сам он без особого труда прыгнул бы с поезда на полном ходу - но Джен за собой не потащишь, шею сломает, как пить дать...

Вряд ли они сунут агентуру на все без исключения поезда - чересчур много их проходит в обеих направлениях, тут никаких кадров не напасешься...

В конце концов Мазур решился. За неполные сутки успел присмотреться к попутчикам, среди них вроде бы не замечалось криминальных личностей, способных повторить вчерашний финт. До Ордынского, даже если поезд запаздывал, оставалось каких-то полчаса, нужно позарез поговорить...

Хорошо еще, что никто не заставляет непременно убирать постель на светлое время дня. Мазур кивнул Джен и первым вышел в пустой тамбур, достал сигареты, стоя так, чтобы ни на миг не упускать из виду свою постель. С превеликим наслаждением сделал длинную затяжку. Тихо сказал:

- Ну, глухонемая, можешь пока говорить...

- Ничего, если я закурю? Та девушка курила...

- Держи, - Мазур щелкнул зажигалкой. - Примерно через полчаса будет Ордынское.

- Выходим?

- Нет, - сказал он решительно. - Опасно. Уж вокзалы-то они возьмут под наблюдение в первую очередь...

- Тогда?

- Есть идея, - сказал он быстро. - Рвану стоп-кран, когда будем еще в городе, спрыгнем и махнем деловым шагом. Ей-богу, сойдет с рук. С замком я справлюсь, не сейф... Теперь вот что... Я не специалист по выявлению слежки, меня такому и не учили. Так что твоя задача - во все глаза смотреть на перрон, когда будем стоять в Ордынском. Можешь засечь тихарей в штатском?

- Запросто, - сказала она лихо. - Уж чему-чему, а этому нас учили.

- Только особенно не пялься. Прикрывайся ладонью, что ли, напусти на себя поэтический вид, задумчивый...

- Не учи. Справлюсь. По-моему, сыщики везде одинаковы. Конечно, за то, что с маху выявлю всех поголовно и отличу каждого зеваку от наблюдателя, не ручаюсь, но если вокзал обставлен, засеку.

- Ну-ну... Явка твоя где?

Она поколебалась, но все же ответила:

- На улице Ленина...

- Задача упрощается, - сказал Мазур. - Улица Ленина-это, как правило, или самый центр, или близко к нему. Был у нас такой народный обычай, я имею в виду правила наименования улиц...

- Но я тебя прошу - не стоит идти со мной в квартиру. Я тебе верю однако мне могут и не поверить...

- Решат, что я тебя перевербовал, а?

- Сам понимаешь, наши игры...

- Понимаю, - сказал Мазур серьезно. - Ну, пошли? Ты, смотри, не заговори в вагоне на радостях...

- Мм-м, - старательно промычала она, гася сигарету в консервной баночке, прикрепленной к окну.

...В Ордынское прибыли с мизерным по российским меркам опозданием всего-то на двенадцать минут. К поезду обрадованно хлынул невеликий табунок пассажиров. Мазур сидел вполоборота к окну, кося глазом. Здание вокзала еще дореволюционной постройки, темно-розовое с белыми обводами, а рядом современная пристройка, уродливый куб из серого бетона и мутноватого стекла.

Неизбежные коммерческие киоски, задумчиво гуляет милиционер в форме, поодаль устроились цыгане, сложив чемоданы и мешки в громадную кучу, вон та кучка стриженых, одетых чуть ли не в рванье, - явно призывники, нынче осенний призыв. Не тот рекрут пошел, ох, не тот - машинально погоревал Мазур. Квел, пьян в сиську, а до чего уныл...

Джен сидела, вовсе отвернувшись от окна, смотрелась в круглое зеркальце, прилежно наводя макияж. Неплохо, отметил Мазур. Вновь попытался вычислить в перронной суете тихарей, но ничего не получилось, не хватало навыка. Вон тот показался подозрительным, очень уж бдительно таращится на перрон, башкой так и вертит... нет, к нему с радостным видом подлетел второй, показал сетку со множеством пивных бутылок, и оба браво двинулись куда-то за угол, меж старым вокзалом и новым. Милиционер проводил их профессионально долгим взглядом, развернулся, зашагал в другую сторону.

Прошли двое в кожаных куртках - то ли высматривая свободное место, то ли совсем другое высматривая... Мазур украдкой проводил их взглядом: нашли место, сели, возятся с сумкой... Вид совершенно беспечный-игра?

Вновь стукнула дверь. Послышался веселый, звонкий голос:

- Ронни, я понимаю, что по-русски ты не знаешь ни слова, но цифры, позволь тебе заметить, у русских точно такие же, как у нас. И "пять" означает пятый вагон, а не восьмой...

- Промахнулся, извини. Зато посмотри, какое зрелище - сущая Италия, обшарпанная окраина, где белье сохнет на веревках поперек улочки, а мужчины гуляют в плавках...

Говорили по-английски, с характерным южным выговором - врастяжку, чуть гнусаво, Мазур и сам так мог при нужде. Он спокойно, даже скучающе, повернул голову. По проходу не спеша прошли трое импортных людей - молодые парни в хороших джинсах и ярких куртках, с небольшими рюкзаками, какими-то пластиковыми футлярами. В полной уверенности, что ни одна живая душа их не понимает, они весело и раскованно комментировали все, что видели на пути без брезгливости, но с нескрываемой насмешкой. На перроне захрипел динамик, поезд дернулся и медленно пополз мимо бетонного куба и длиннющих зеленых заборов. Мазур перехватил взгляд Джен, смотревшей вслед соотечественникам с грустью-тоской, они уже скрылись в соседнем вагоне, а девушка сидела в той же позе, опустив зеркальце. Горек хлеб шпиона, чуточку насмешливо подумал Мазур, сам однажды угодивший в схожую ситуацию - когда они с Морским Змеем сидели в баре Ниджилы, упакованные под чудаковатых британских туристов, и болтали, само собой разумеется, на соответствующем языке, а занявшие соседний столик соотечественники, инженеры, помогавшие местным поднимать с нуля химическую промышленность (завод, который они построили, потом все равно пришел в запустение), вовсю обсуждали меж собой идиотские шляпчонки, идиотские значки и дурацкие курточки двух импортных гусей. Так что никакой тоски они тогда не испытывали - вместо прилива ностальгии а-ля Штирлиц хотелось примитивно заехать землячкам по морде....

Он поднялся, подхватил сумку и кивнул Джен. Та быстро поднялась, они вышли в тамбур, где уже дымил скверной сигареткой длинновязый акселерат.

Пришлось подождать, пока докурит и смоется. Поезд все еще полз довольно медленно, пересек улицу с оживленным автомобильным движением, стал подтормаживать, потом опять двинулся с невеликой скоростью. Поставив сумку на пол, Мазур повозился с замком. Нажал ручку, чуть приоткрыл дверь.

Скорость была смешная - для него. Не стоило рисковать и заставлять девчонку прыгать на ходу. Даже если чуть подвернет ногу, хлопот прибавится несчитанно...

- Эй, вы это куда? - раздался за спиной склочный голос.

Обернувшись, Мазур узрел субъекта лет пятидесяти, в синем тренировочном костюме, с физиономией профессионального и последовательного правдолюбца. Из тех, похоже, что в старые времена обожали строчить письма в газеты, именуя свое личное мнение не иначе как "советский народ требует". Кажется, Мазур его уже видел пару раз - из соседнего вагона, точно.

Он мгновенно придал лицу некоторую пьяную расслабленность и сообщил, хмыкая:

- Куда-куда... Вокзал проехали, а дом мой во-он, за тем кирпичным...

Сходить пора.

- Ты мне это брось, - категорическим тоном заявил субъект. - Порядок должен быть. Подожди разъезда, там и сходи, как все люди. Нажрался с утра, еще под колеса вместе с бабой...

Некогда было разводить плюрализм. Удар ногой швырнул любителя порядка к противоположной двери. Мазур, возвращаясь в прежнюю позицию, правой рукой что есть силы рванул красную дужку стоп-крана.

Система сработала безукоризненно, как в былые времена: вмиг отчаянно заскрежетали тормоза, Мазура с Джен швырнуло к стене. Он самортизировал удар рукой, распахнул дверь, спрыгнул, бросив предварительно сумку. Подхватил на лету Джен - и, вновь взлетев на ступеньку, хозяйственно захлопнул дверь.

Оба бегом припустили в переулок, застроенный с одной стороны деревянными двухэтажными домами, с другой - длинным рядком кирпичных гаражей. Никого в переулке не было, и никто за ними, естественно, не погнался - не будет ни погони, ни особого разбирательства, поматерятся, и поезд пойдет дальше, чтобы не выбиваться из графика и не блокировать путь, правдоискатель обязательно настучит - ну и хрен с ним, вряд ли успел запомнить точные приметы...

- Оп-па... - выдохнул Мазур. - Шагом, шагом... Она послушно остановилась, пошла шагом. Мазур показал взглядом вправо - там возле зеленого двухэтажного домика стояли две бело-синих милицейских машины, подъехал мотоциклист в белом шлеме и белоснежных ремнях.

- Полиция? - тихо спросила Джен.

- ГАИ, - сказал Мазур. - Дорожная полиция. Нам они совершенно не опасны, ибо мы пешеходы... но все равно, не беги, а то еще подумают черт-те что... А лучше всего - посидеть и покурить. Вон лавочка.

Они уселись на лавочку метрах в двухстах от штаб-квартиры ГАИ. Мазур, доставая сигареты, спросил:

- Что на вокзале?

- Я же говорю, сыщики везде одинаковы, - сказала Джен. - Вокзал был под наблюдением. Как минимум - четыре человека, у выхода и на перроне. Довольно профессионально построили "конверт". Наблюдали за поездом, никаких сомнений.

У одного даже кобуру заметила - видно было ремешок меж воротником и полой пиджака...

- Вообще-то, это не обязательно по нашу душу, - сказал Мазур. - Мало ли что... Но будем считать, что ищут нас, - чтобы не расслабляться. Послушай, а тебе не приходило в голову, что твой здешний связник мог вульгарно провалиться? Не успев вывесить сорок восемь утюгов на подоконнике.

- Какие еще утюги?

- На подоконнике висели сорок восемь утюгов, и разведчик сразу понял, что это сигнал провала... - сказал Мазур. - И возьмут тебя там, как котенка. Или кутенка.

- Он не мог провалиться, - сказала Джен. - Он здесь, можно сказать, официально. С ведома ваших соответствующих организаций.

- Бог ты мой, - сказал Мазур. - Ну, это еще хуже... С ведома тех самых организаций, которые нас гоняют, как волков поганых? Ты вообще соображаешь...

- Не кричи, пожалуйста. Ты же сам говорил, что вся организация не может быть в курсе. Что охоту за нами ведет какое-то высокопоставленное лицо или группа лиц, используя свой аппарат в качестве пешек...

- Все равно.

- Давай не будем? - сказала Джен упрямо. - У меня недвусмысленный приказ, и я его должна выполнять. Ты все равно будешь на улице, в отдалении, и сможешь смыться. На все четыре стороны. Что ты, в конце концов, вообразил?

- Что ваши фильмы, где сыщика то и дело подставляют его продажные шефы, все же худо-бедно отражают жизнь, - сказал Мазур. - Только и всего... Ладно, я и не стремлюсь тебя переубедить. Но смотри там в оба...

- Слушай, давай сначала поищем аптеку?

- А что такое?

Она сделала гримаску, без всякого смущения сказала:

- Понимаешь, начинаются женские дела. Нужны тампоны. - И чуть удрученно призналась:

- У меня первый день всегда тяжело проходит, особенно когда работы выше крыши и переутомишься. Валяюсь, как разломанная кукла...

"Только этого мне не хватало", - подумал Мазур. А вдруг в ее импортном организме что-нибудь разладится после всего пережитого? Импортный организм нежный, к России не приспособлен, как не годятся для наших проселочных дорог "мерседесы" и "тойоты"...

- Может, оставить тебя на явке и все дела? - спросил он озабоченно.Самое неподходящее время, чтобы валяться разломанной куклой...

- Если получу такие инструкции, останусь, - сказала она.

...Город был не такой уж и маленький, тысяч сто населения, а Потому мог похвастать всеми атрибутами цивилизации - в том числе и такси. Побродив немного, присмотревшись к коловращению жизни, купив по дороге пачку пресловутых "Тампаксов" и темные очки, Мазур принялся отлавливать машину.

Остановился седоватый толстяк на синей "шестерке", подрабатывавший, надо полагать, в дополнение к пенсии.

Джен, во исполнение строжайших инструкций, прилежно молчала, не без любопытства поглядывая вокруг. Хорошо, что она не поняла ни словечка из того, что Мазур сказал пенсионеру, - иначе непременно возникли бы сложности...

Шоферюга, как частенько случается, попался общительный - но заготовленную Мазуром легенду, не особенно и сложную, заглотал без малейшего сопротивления. Ну, были в гостях. Ну, хотят забросить вещички и съездить попрощаться еще с одним знакомым. Что до молчания "жены", смирнехонько сидевшей на заднем сиденье... Мазур, устроившийся рядом с водителем, изобразил глазами и мимикой недвусмысленный намек на некую ссору. Пенсионер понимающе похмыкал и больше этой темы не поднимал.

Джен узнала вокзал в самый последний момент. Мазур видел в зеркальце, как она непроизвольно встрепенулась, но промолчала, только положила руку на карман куртки, пытаясь нащупать револьвер. Сделав ей успокаивающий жест, Мазур надел темные очки, подхватил сумки и выпрыгнул из машины. Шагая к камере хранения, он на миг ощутил себя огромной подвижной мишенью в чистом поле - но не собирался менять решения. Слишком много населенных пунктов "соседям" пришлось взять под наблюдение, слишком много непосвященных оперативников втянуто в игру - а ведь есть еще и повседневная рутина, так что новое поручение останется очередной прихотью высокого и далекого начальства, которое обычно выполняют спустя рукава. Вряд ли они постоянно патрулируют сам вокзал - гораздо рациональнее пасти лишь перрон, следя за прибывающими и отъезжающими. Да и инструкции у них неминуемо туманны - то ли два человека, то ли полдюжины, то ли появятся здесь, то ли нет...

Все отняло минут пять. Он вприпрыжку вернулся к машине, плюхнулся на сиденье и сказал:

- А теперь на Ленина, батя, там мы тебя и отпустим... Отпустили, конечно, домов за десять от нужного. Не спеша пошли по широкой улице.

- Ты с ума сошел? - тихо спросила Джен.

- Ничего подобного, - сказал Мазур. - Это называется - под свечой темнее всего. Не сталкивалась с подобной аксиомой?

- Вообще-то смысл есть, - признала она. - Но как подумаю, что все кассеты лежат в примитивнейшей камере хранения...

- То-то и оно. От нас ждут нечеловеческих хитростей, а мы им - примитив.

Хорошо срабатывает.

- А если пожар?

- Напряги память и подумай хорошенько, - сказал Мазур. - Ты когда-нибудь слышала про пожар на железнодорожном вокзале?