Чтение 26–й страницы книги ~Бремя идолов~

— Может, он трезвенник? — улыбнулся генерал.

— Может, — согласился Левитин. — Только наши офицеры не нашли этих бутылок нигде, товарищ генерал. Зачем трезвеннику забирать с собой пустые бутылки? Это ведь нелогично. А в крови погибшего Сайфулина эксперты обнаружили снотворное.

Как вы думаете, зачем человеку, выпивающему почти литр водки, еще принимать и снотворное? Во всяком случае, настоящие алкоголики прекрасно засыпают и без снотворного.

— Молодец, — кивнул генерал. — Вот это другое дело.

— Отсюда можно сделать вывод: кто-то неизвестный пришел утром к Сайфулину, напоил его водкой, куда подмешал снотворное, и затем, оставив спящего хозяина квартиры, включил газ и вышел на улицу. При этом не забыл забрать с собой пустые бутылки.

— Ты понимаешь, что говоришь? — От волнения генерал перешел на «ты». — Получается, что это не случайный взрыв, а террористический акт.

— Точно так, товарищ генерал, — подтвердил Левитин.

Генерал посмотрел на Машкова.

— Я тоже так думаю, — сказал тот.

— Странная история, — нахмурился генерал. — В общем, так… Вы, Левитин, занимаетесь взрывом на Малой Бронной. Нужно все проверить еще раз. Если это террористический акт, мы обязаны знать, кому он был нужен и кто организатор.

Вы, Машков, проверяете Тетеринцева и его людей. Не забудьте, что речь идет об оружии. Ваши группы должны заниматься только решением этих задач. Все остальные дела отложите. Рыженкова уверяет, что оружие доставят для каких-то подонков.

Черт возьми, если бы Кривцова быстрее пришла в себя, мы могли бы узнать, что именно они говорили. Можно даже дать ей послушать все голоса в парламенте, чтобы она определила собеседника этого Малявко.

— Понимаю, товарищ генерал, — кивнул Машков. — Постараюсь найти второго собеседника.

— Судя по всему, перед выборами у нас будут горячие деньки, — продолжал генерал. — Вечером проведем совещание, уточним, что имеем. Машков, вам нужно все проверить еще раз. И как можно тщательнее. Сначала акт экспертизы о наезде на машину Глебова. Мог водитель затормозить или не мог? Потом проверьте эту драку Кокшенова. Если пьяная драка, это одно. А если подстроенная пьяная драка, тогда совсем другое.

Поговорите с этим фотокорреспондентом Беззубиком. Еще раз побеседуйте с Рыженковой, уточните все детали. И, конечно, постарайтесь найти собеседника Малявко. Кстати, за обоими, я думаю, нужно установить наружное наблюдение.

Вопросы есть?

Оба офицера поднялись. Машков тотчас же прошел к себе в кабинет. Затем созвал офицеров своей группы, поставив каждому конкретную задачу. После чего позвонил в отдел наружного наблюдения и попросил начать оперативные мероприятия по двум помощникам депутата Тетеринцева.

Машков решил прежде всего поехать в больницу к Римме Кривцовой. Позвонив лечащему врачу, узнал, что несчастная женщина чувствует себя еще очень плохо, но в сознание уже пришла и вполне дееспособна. Ей отчасти повезло. Бондаренко торопился, и удар получился смазанным. Машков вызвал дежурную машину и поехал в больницу вместе с одним из своих офицеров.

В палате, кроме Кривцовой, лежали еще три больные. Машков, вошедший в палату, недовольно поморщился — здесь, конечно, поговорить не дадут. Рыженкова, сидевшая у постели больной, увидев посторонних, в испуге вскочила. Вместе с Машковым вошли лечащий врач и санитарка.

— Не пугайтесь, — сказал Машков, — мы из ФСБ.

— Она всех мужчин теперь боится, — улыбнулась женщина, лежавшая у окна. — Даже нашего врача испугалась.

— Вот мое удостоверение, — протянул свои документы Машков. — Я хотел бы поговорить с вашей подругой.

Он сел на стул рядом с кроватью. Римма настороженно следила за ним. Он видел, что она смотрит довольно осмысленно, и это внушало некоторые надежды.

— Только недолго, — напомнил лечащий врач.

— Извините меня, — тихо сказал он, чтобы их разговор не слышали соседки, — мне нужно с вами поговорить. Если вы меня понимаете, закройте два раза глаза.

Кривцова закрыла два раза глаза и вдруг негромко произнесла:

— Я все понимаю.

— Очень хорошо. Не нужно волноваться. Мы уже знаем, что случилось с вами за эти три дня. Но нужно уточнить некоторые детали, которые ваша подруга не помнит. Вы можете вспомнить номер автомобиля, который вас преследовал?

— Да, — поморщилась Кривцова, — я помню. — Она назвала номер автомобиля, и стоявший рядом офицер записал его в блокнот.

— Спасибо, — кивнул Машков. — А кто разговаривал с Малявко, вы не знаете?

— Нет. У него был такой голос… резкий. И обувь очень дорогая. Больше я ничего не успела заметить. Но у Беззубика должна остаться пленка.

— Какая пленка? — спросил Машков. — Они же забрали магнитофон?

— Нет, — тихо сказала Римма. — Они ничего не нашли. Говорили, что не нашли.

— Поищем, — сделал отметку в своем блокноте стоявший рядом с Машковым офицер.

— Вы видели напарника Бондаренко? Того, который хотел вас убить…

— Да. Он сидел за рулем «Волги», которая стояла сначала у Думы, — вспомнила Римма. — А потом я ее увидела у нас. Это они убили Николая Николаевича. — Она беззвучно заплакала. — Это они…

— Уходите, — сказал лечащий врач. — Сестра, идите сюда.

Машков вышел из палаты. Потом обратился к своему подчиненному:

— Позвони в милицию, пусть оставят пост рядом с ее палатой. Мало ли… всякое может случиться. И найди этого Беззубика. Он срочно нужен. Если магнитофон еще у него, он нам может очень помочь.

— Сделаем, — ответил офицер.

Полковник приехал в управление в расстроенных чувствах. Он понимал, что Кривцова говорит правду. Но он понимал и другое: если замешан кто-то из политиков или депутатов, такое дело не дадут довести до конца. В преддверии президентских выборов может случиться все, что угодно, и поэтому никто сейчас не разрешит устраивать «разборку» с депутатами. С другой стороны, судя по всему, эти два помощника действительно охотились за Кривцовой. Интересно бы познакомиться с депутатом Тетеринцевым, у которого такие кадры, подумал полковник.

Машков рано начал седеть. Еще с тех пор, как в Таджикистане погиб его брат. К сорока годам голова поседела так, что ему уже не давали его возраста. В сорок четыре, несмотря на моложавость и подтянутость, он выглядел на все пятьдесят — сказывались бессонные ночи; мешки же под глазами отнюдь не молодили. Его сотрудники, занимавшиеся проблемами терроризма, менялись каждые два года. Многие не выдерживали и уходили в другие подразделения. Оставшиеся ценились на вес золота.

Машков сидел в своем кабинете, ожидая звонка из квартиры Беззубика, когда в половине первого раздался телефонный звонок. Полковник поднял трубку.

— Слушаю. — Он ожидал услышать чей угодно голос, но только не этот.

— Добрый день, полковник. Как ты поживаешь?

— Дронго, — обрадовался Машков. — Я не слышал твой голос целый год. Как у тебя дела? Последний раз мы виделись на крыше отеля «Крийон», в Париже.

— Помню, — засмеялся Дронго. — Когда ты клеил свои наклейки.

— На бомбу, которую ты нашел, — рассмеялся в ответ Машков. — А что случилось, какими судьбами?

— Послушай, полковник, это ваш отдел занимается террористами? Я правильно позвонил?

— Вообще-то это не телефонный разговор, но правильно. Что тебя интересует?

— Нужны данные на одного человека. Не обязательно по телефону. Можешь переслать на мой компьютер.

— Конечно, перешлю, — заверил его Машков. — У тебя простых дел не бывает.

Ты у нас всегда занимаешься сволочью мирового масштаба. Кто именно тебя интересует?

— Есть такой депутат Государственной Думы Тетеринцев. Он и владелец «Порт-банка».

— Так… — сказал Машков. — Значит, тебя интересует Тетеринцев?

— Это тебя удивляет?

— Очень. Он и меня тоже интересует.

— Можно узнать, почему им вдруг заинтересовался ваш отдел? Мне казалось, вы занимаетесь делами совсем другого рода.

— Не могу ничего сказать, — признался Машков. — Давай сделаем так: ты сейчас приедешь ко мне, и мы обо всем поговорим. Только прямо сейчас.

— Через десять минут выезжаю, — пообещал Дронго.

— Договорились. — Полковник положил трубку, еще не зная, что через десять минут его уже не будет в этом кабинете.

«Почему Дронго заинтересовался Тетеринцевым именно сейчас?» — спрашивал себя Машков. И тут раздался звонок. Он снова поднял трубку. Звонил капитан Саруханов. Он доложил, что, по мнению экспертов, самосвал не только мог остановиться, но и вообще должен был выехать совсем с другой стороны.

Получалось, что наезд на автомобиль Глебова — факт доказанный.

— Все ясно, — вздохнул Машков; с каждой минутой дело становилось все более интересным.

И в этот момент секретарша генерала сообщила, что полковника срочно хочет видеть генерал.

Даже если бы Машков не работал с генералом много лет, он бы и тогда понял: случилось нечто невероятное. В приемной толпились офицеры, вызванные сюда, очевидно, руководством. Секретарь предложила Машкову войти. Полковник вошел и увидел, что в кабинете генерала сидит первый заместитель директора ФСБ. Лица генералов были желтого цвета, словно их выкрасили краской.

— Полковник Машков, — сказал хозяин кабинета, не поднимая головы, — только что нам передали: в Воронеже, на вокзале, совершена террористическая акция.

Кто-то подложил бомбу в проходивший поезд Москва — Воронеж. Есть погибшие и раненые. Судя по всему, погиб и сам террорист. Приказываю вам вылететь в Воронеж с группой наших сотрудников. Сдайте все свои дела Левитину.

— Когда вылетать? — спросил ошеломленный Машков.

Генерал поднял голову. Посмотрел на полковника.

— Сейчас, — сказал он, снова опуская голову.

— Слушаюсь. — Машков подумал, что сегодня он уже не сможет увидеться с Дронго. В конце концов, данные на Тетеринцева он может передать своему другу и завтра. Полковник не знал, что завтрашний день будет самым трудным днем в его жизни. Он даже не предполагал, каким будет этот день.

ГЛАВА 23

Больше всего на свете он любил деньги. Потому что деньги — это настоящая власть, сила, которой подчиняются все. Пачки долларовых купюр могли сделать человека умным, здоровым, красивым, любимым — в это верил Ахмад. Пачки денег давали ощущение власти, помогали забывать страх, делали сговорчивее любую понравившуюся женщину, любого мужчину.

Ради денег он когда-то продал душу дьяволу, уйдя из родительского дома.