Чтение 26–й страницы книги ~Золотая паутина~

головой, он обошел выступавшую в море скалу и снова вышел на берег.
Вскарабкавшись по скале, проскользнул в заросли кустарника, росшего на
склоне холма позади огорода, и остановился передохнуть и отдышаться. Затем
для маскировки натер лицо и руки глиной; прежде чем сделать шаг вперед,
расчистил землю перед собой от сучков и сухих листьев. Всему этому его за
долгие годы выучил суровый учитель, имя которому - Смерть. То, что он
остался в живых, свидетельствовало о высоком мастерстве, а правила здесь
были простые: полная сосредоточенность, абсолютная бесшумность движений,
контроль за дыханием, точный расчет.

Пробираясь задворками, Трент заметил часового, когда подошел уже почти
вплотную. Кубинец лежал на краю огорода в небольшой ямке, откуда хорошо
просматривался задний ход. Автомат он держал рядом, а сам читал книгу.

Трент отложил в сторону автомат. Пришлось немного отступить, чтобы не
оказаться в пределах бокового зрения кубинца, и выдержать точную дистанцию.
Он тихо поднялся на ноги и неподвижно замер на фоне кустарников и деревьев.

В проеме двери вдруг появилась тень крупного мужчины. Тускло блеснул
металл - видимо, автомат. Трент застыл в неподвижности - над ухом запищал
москит и сел ему на щеку, но он даже не сморгнул и не шелохнулся.

Человек в доме дважды постучал ботинком по полу, и часовой, оторвавшись
от книги, подал ему ответный сигнал рукой. Тень исчезла. У Трента по
вымазанному глиной лицу стекали капли пота. Сделав шаг вперед, он прыгнул на
спину часовому, обрушившись на него всей тяжестью, - тот не успел и ахнуть.
Нащупав у него на шее сонную артерию, Трент надавил на нее. Кубинец потерял
сознание. Трент действовал как автомат: засунул ему в рот кляп, сделанный из
его же рубахи, связал руки и ноги ремнями. Надо было торопиться - в любой
момент мог кто-нибудь появиться.

Бросив автомат, он пробежал почти сорок метров вдоль зарослей кустарника,
затем свернул за угол, прокрался через огород и вышел к курятнику. Куры
заквохтали, когда он перескочил через проволоку загородки. Трент схватил
одну курицу, и, раздвинув проволоку, просунул туда ее голову. Курица
отчаянно закудахтала.

В двери подошел кубинец; увидев застрявшую в загородке курицу, он
выругался и выскочил из дома. В этот момент Трент свалил его точным ударом
по шее, заткнул рот кляпом и связал. Затем, схватив в каждую руку по три
цыпленка, вышел из-за загородки курятника и, подойдя к двери, лег возле
крыльца на землю.

Женщина находилась где-то рядом. Вскоре он услышал легкий звук - это были
даже не шаги, а легкий скрип половой доски справа - на той же стороне, где
находился и он. Тогда он швырнул цыплят в дверь и стремглав ворвался в дом
вслед за ними. Женщина испуганно отбивалась от цыплят, хлопавших крыльями
прямо перед лицом. Трент нырнул ей под ноги, и она опрокинулась на пол.
Падая, она выронила винтовку и закрыла лицо руками. Трент отшвырнул винтовку
в угол хижины, затем перевернул женщину на живот и связал ей руки. Она
отчаянно пиналась и изрыгала дикую брань, а он уговаривал ее не впадать в
истерику.

Но она вовсе не паниковала, а сопротивлялась всеми доступными способами:
пыталась пнуть его или укусить побольнее за любую подвернувшуюся часть тела.
Он связал ей ремнем от винтовки ноги и перевернул на спину. Юбка у нее
задралась, обнажив ляжки, и одна грудь нахально вылезла из топика.

Она визжала и плевалась, ругалась на чем свет стоит и извивалась на полу,
по-видимому, надеясь, что ее услышат - либо часовой с огорода, либо тот, что
наблюдал за морем, - и придут на помощь. Все это выглядело несколько
театрально.

- Никто из них не пострадал, - объяснил Трент. - Я просто связал их.

Он вышел проверить, надежно ли связан кубинец, который лежал во дворе, и
заодно оттащил его в тень.

Теперь ему нужно было спуститься к лодке, но прежде он зашел в дом.
Женщина молча смотрела на него - ее боевой дух иссяк.

- Я забираю лодку, - предупредил Трент. - Ты отвечаешь за нее?

- Нет - теперь отвечаешь ты.

- Ты понимаешь, о чем я спрашиваю?

- Да, раньше за нее отвечала я. После пережитых волнений Трент с трудом
заставлял себя думать. Его бесила мысль, что он дал себя использовать. И
все-таки он все время вспоминал трещины на дверях кубрика "Красотки".
Наверно, ребята-новозеландцы страшно кричали, когда пытались спастись с
тонущего судна.

Он ужасно устал. Его взгляд притягивала лодка, стоявшая у ступеней.
Женщина ждала, что будет дальше. Трент прекрасно понимал, что когда сюда
прибудут кубинцы, она расскажет все до последней детали, до последнего
слова, но ему было все равно.

Глава 16

Эстобан Тур уехал на рассвете с поста береговой охраны, чтобы проверить
свою западню. Весь день Родди ждал известий о поимке Трента. Чтобы
находиться рядом с телефоном, он натянул гамак между столбами у помещения
сержанта береговой охраны. С рассвета ветер постепенно крепчал, и теперь,
поздним вечером, порывы усиливались до шести баллов. Ветер разогнал
москитов, и Родди отлично выспался.

Вероятно, его разбудил резкий скрип автомобильных тормозов. Из темноты
выбежал небритый Эстобан в своем бесформенном костюме, напоминая
медведя-шатуна. По лицу струился пот, на пиджаке под мышками расплывались
темные пятна, три верхние пуговицы на рубашке были расстегнуты, узел
галстука болтался на груди. Тяжело дыша, он направился к террасе.

- Этот сукин сын - гринго - ушел от нас! - заорал он, в ярости молотя
кулаком по воздуху. - Мы уже было почти поймали этого мерзавца!

Он схватил Родди за ворот и вытащил из гамака. Не в силах сдержать гнев,
он с силой толкнул кофейную чашку - она ударилась о стену и разбилась
вдребезги.

- Господи Иисусе, - причитал Эстобан, колотя кулаком по колену и по
столбу веранды. - Ты только подумай... Десять лет я ждал, когда наконец
достану эту сволочь, а эти придурки позволили ему уйти из западни.

Обессилев, Эстобан упал в гамак, свирепо вращая глазами.

- Их было двое - Трент и девушка, - воскликнул он хриплым от бешенства
голосом. - Представь себе, какой позор! - Он схватил Родди за руку:

- Обещай, что никто об этом не узнает.

Родди пообещал - он всегда с готовностью давал обещания. Женщинам клялся
в верности и любви - обещания нередко облегчали момент расставания. Он
больше думал о Тренте, чем об этой девушке - сестре Марко. В последние дни
англичанин прочно обосновался в его сознании - Родди представлял его
загнанным зверем, который мечется и изворачивается в поисках надежного
убежища и каждый раз переживает взлеты и падения от надежды к отчаянию.

- Давай выпьем, - предложил он. - Сейчас посмотрю, что тут есть.

На базе нашлась бутылка рома; Родди налил двойную порцию Эстобану и себе.
Когда Эстобан заснул, он позвонил домой из комнаты сержанта. Трубку сразу же
взял отец.

- Он ушел, - сказал Родди. Адмирал задумался: как это произошло, и куда
мог направиться Трент? Родди замялся.

- До рассвета можно не волноваться, посмотрев на карту, ответил адмирал,
- их не возьмет на борт ни одно судно. С рассветом я поставлю радар в
проливе. И тогда останется единственный путь - на маяк Лобос Кэй.

- Да, пожалуй, - согласился Родди. Иного пути не было. - Сейчас в море
сильная волна, а они в открытой лодке - им еще повезет, если они сумеют
переплыть пролив.

- Я отправлю на маяк десантную группу, - решил адмирал.

Родди хотел было задать вопрос: так ли уж необходимо высаживать на маяке
десантную группу, но спрашивать не имело смысла. Англичанин выполнил свою
миссию - он указал место, где затонула "Красотка", и, видимо, представляет
обстоятельства ее гибели. Его необходимо остановить. Повесив трубку, Родди
вышел из помещения и, повернувшись лицом к ветру, определил его силу и
направление. Ему представились англичанин и девушка в крошечной парусной
лодке, посреди бушующего моря.

***

Огромная волна, поднятая сильным северным ветром, подбросила лодку почти
на три метра. На мгновение суденышко зависло на гребне, а затем устремилось
вниз. Трент, сидя на корме, круто повернул руль. Днище ударилось о
поверхность воды, брызги разлетелись во все стороны, несколько секунд лодка
покоилась между волнами, затем ее снова подбросило. И так продолжалось вот
уже четырнадцать часов.

Первые два часа они плыли по проливу, чтобы избежать кубинских сторожевых
судов, и только потом повернули на север. Когда на горизонте начало светать,
Трент увидел на расстоянии полумили бледную полосу, обозначавшую кромку
Большой Багамской банки. Аурия лежала, съежившись, на мокрых досках на дне
лодки. Вот уже много часов они не обменялись ни словом, ни даже улыбкой, не
находя сил даже для этого. Лодка скользнула вниз, ударилась днищем - Аурия
вздрогнула, осмотрелась вокруг и снова скорчилась на дне.

Краешек солнца поднялся из моря. Трент провел суденышко сквозь стену воды
и брызг над кромкой рифа, и они вдруг оказались в сравнительно спокойной
воде. Трент еще пятнадцать минут шел тем же курсом, а потом бросил якорь.
Они улеглись спать, растянув в качестве навеса парус на привязанных к мачте
веслах. Был почти полдень, когда Трент проснулся - его разбудила Аурия,
ворочавшаяся и что-то бормотавшая во сне. Они лежали в тесной лодке,
прижавшись друг к другу, в мокрой одежде, от которой уже начал подниматься
пар. Аурия положила голову ему на руку, и он боялся двинуться, чтобы не
разбудить ее, думая о том, что принесет им грядущий день. Рука онемела от
неудобного положения.

До острова Южный Андрос было сорок восемь часов пути по ветру, тогда как
до маяка Лобос Кэй они могли добраться за три часа. На маяке должен быть