одной. Остальные спали, что ли?..
Андреем, пришли в этот город и остановились в родном доме Иешуа. Четыре долгих
дня пути вдоль Иордана по однообразной до отупения степи, потом сразу, как
фокус - по-зимнему выцветшая, приглушенная, но все же отчаянно яркая и богатая
растительность Галилеи, финал пути, и вот теперь - полное ничегонеделанье, от
которого тоже, впрочем, устаешь. Петр, конечно же, привык к Назарету за много
лет общения - или все-таки работы?.. - с Иешуа, даже полюбил городок по-своему,
но сейчас хотелось просто поворчать. И еще - расколоть эту треклятую тишину,
помочь овце.
стоящего в дверном проеме, был тих и спокоен.
охраняется. Они даже говорят полушепотом.
с камня и подошел к Иешуа. - Как вы тут живете? - Привычно, в тысячный,
наверное, раз удивился: - Здесь такая скукотища!
раз произнес Иешуа. Он не стал поддерживать игру Мастера, он никогда ее не
поддерживал. - Здесь все работают... Нам скоро идти, Равви. Я разбужу Ашера.
друзей-родственников, и просила Иешуа не задерживаться.
соседей - тоже приглашай, еды и вина всем хватит.
раз хватить не должно. Иначе... Сколько раз за время его работы в Службе
звучало это слово: иначе. Должно быть именно так, а не иначе, а если будет
иначе, следует сделать так-то, иначе будет то-то... От этих постоянных
расчетов, во время коротких визитов домой, голова уже напоминает Биг-Брэйн.
Техники, счетчики, зануды из Службы Соответствия роем крутятся подле Мастера,
иной раз мимолетно вспоминающего об отдыхе но тут же понимающего, что это
непозволительная роскошь и до него еще ой как далеко! Им всем надо отвечать,
соглашаться или возражать, спорить, запоминать информацию, которую они
вываливают на работающий в предельных режимах мозг, а он у Петра вовсе не Биг,
а, напротив, самых обычных размеров, разве что умеет поболе иных. От этой суеты
скрываешься в глубочайшем прошлом, а тут - пожалуйста: тоска изумрудного цвета.
Бездействие. Вязкое, текучее время... Воистину человек - вечно недовольное
животное. Даже Macтер, который на самом деле - суперчеловек. Тем более: ему
следует быть супернедовольным.
крепкий парень, лет двадцати пяти, с редкой бороденкой и намечающейся лысиной.
ученика, он сказал:
который и станет единственно Учителем, у него по определению не может быть
никаких учителей, тем более - кто такой Петр? Чему и когда он учил? Откуда
взялся?.. Пришло время г скрывать свое наставничество, а если и можно оставить
что-то, так всего лишь - старшинство... Но Петр ничего не сказал, и всю дорогу
Ашер так и называл его - Учитель. Но теперь хватит. Его роль и впрямь меняется,
он теперь даже не намек на учителя, он просто Кифа. Камень. В смысле -
кремень-человек. А если хотите - один из учеников. Пусть и первый.
до Каны четыре часа пешего хода.
Иешуа, разламывая хлеб, не без легкого ехидства смотрел на Петра.
Как с Иоанном?.. Петр слегка опешил. Иешуа сызмальства умел читать мысли Петра,
но делал это только по необходимости. А тут - поди ж ты! Подкрался незаметно.
Теперь уже и не отвлекись и не расслабься.
выдаст ли он себя, обнаружит ли свои тщетные попытки проникнуть в его, Мастера,
мысли. Это вам не Иоанн - стихийный паранорм, способный на большее, чем многие
Мастера Службы, но запрещенными приемами не пользующийся. А у Иешуа - матрица.
Сколько дали - столько и используй, выше головы не прыгнешь. А дали-то на самом
деле очень много. Куда больше, чем ты догадываешься, дорогой мой будущий
Мессия. И теперь уже понятно: куда больше, чем он, Петр, считал, чем
предполагали Техники, эту матрицу сочинившие. Или кто там у них ее сочинил...
пускать пронзительный взгляд Иешуа за бетонную стену мысленного блока. Тебе,
Иешуа, многого знать не положено по штату. Очень многого.
тронулись.
цвет. Изреельская долина, остающаяся красивой и величественной круглый год,
даже зимой, сейчас, в феврале, в период дождей, столь нечастых и оттого всегда
нетерпеливо ожидаемых в Галилее, была похожа на раскисшее футбольное поле
гигантских размеров. Туман скрывал от глаз окружавшие долину горы, даже Фавор
скрывал - основной ориентир на местности, и поэтому казалось, что путники идут
наугад. В тумане все направления одинаковы. Но Иешуа, родившийся и выросший в
этих местах, хорошо знал, куда он ведет Петра и Ашера. Ему не одну сотню раз
приходилось ходить из Назарета в Кану и обратно, по различным - поручениям
родителей, к друзьям, даже к той симпатичной черноглазой девушке... О ней Иешуа
предпочитает не вспоминать. Петр знал почему: поезд давно ушел, как говорится,
девушка замужем, и сейчас, вспомнив эту историю из жизни будущего Мессии,
грустно улыбнулся про себя. Кто бы мог позволить Пророку земную любовь? Уж не
Петр, точно...
вот удивительно - опрятнее и чище. И дома здесь как-то ровнее, и люди
улыбчивее. Или, может, просто солнце выглянуло из-за туч, пока они шли?.. Петр
изучал обстановку, осматриваясь по сторонам. Кто-то из Номеров здесь уже
наверняка был, Разведслужба работает тщательно: Кана - важный этап в операции
"Мессия", и случайностей быть не должно.
идти с собой, и теперь к дому, где слышалось шумное веселье праздника,
подходили не трое, а семеро.
городе, в Иерусалиме, например, он выглядел бы куда как убого - вряд ли лучше
тех, что тесно заполнили пространство Нижнего города. Двухэтажное, щербатое
строение с малым количеством узких, выложенных в пористом, грязно-сером
известняке окон, высоким - в шесть ступеней, крыльцом и маленьким внутренним
двором. Два этажа - редкость для галилейских деревень. Да и дом сложен из
известняковых блоков, а не из земляного кирпича. Есть достаток...
встречал каждого пришедшего - как родного брата. Улыбался желтозубо, хлопал по
плечу, пытался шутить даже. Наверное, от таких, как он, через семнадцать
столетий и произошли американцы - нация с вечной резиновой улыбкой на лице:
Петр думал беззлобно, даже весело. Хорошее настроение с утра никуда не делось.
выветривался, несмотря на не по сезону продуваемые окна. Но это ничуть не
смущало гостей, коих набилось сюда весьма солидно.
научному вопросу отдельное исследование, думал Петр, окончательно поддавшись
общему веселью. За все время, что существовал проект "Мессия", Мастеру не так
уж и часто приходилось смеяться. Все больше мудро поучать, указуя перстом на
небо - иногда в переносном смысле, а иногда и в прямом. Этакий волхв. А волхву
не след веселиться и ликовать. Но на то он и Мастер, чтобы и волхвом быть, и
книжником, и пророком, и актером, и психологом, и еще - Кем понадобится. В
одном, как говорится, флаконе...
праздника - собственно обряду. Гости, шумя и толкаясь, располагались у стен
центральной комнаты: садиться во время обряда нельзя, а из второго ряда
смотреть никто не хотел. Раввин, облаченный в светлую шерстяную накидку с
голубыми полосами, ждал посередине комнаты, пока все не угомонятся. Перед ним,
на небольшом возвышении, покрытом дубленой, овечьей шкурой, стоял жених -
совсем молодой парень. Красивый, высокий, худощавый.
волосами и удивительно белой кожей, в сопровождении родителей прошла к помосту,
где ее ждал жених, встала рядом. Бросила на своего суженого едва заметный
игривый взгляд и сразу же посерьезнела: свадьба - мероприятие ответственное.
специальный свадебный балдахин, хупа. В полумраке комнаты он казался
кроваво-красным.
перешептывались. Петр поймал взгляд Иешуа, кивнул в сторону Марии: вон, мол,
матушка. Иешуа посмотрел в ее сторону и улыбнулся. Отношения с матерью у сына
были не вполне библейские - вовсе не враждебные, добрые, не как с другими
родственниками. После смерти отца год назад - в марте двадцать шестого, Петр .
застал похороны - вся родня откровенно осуждала Иешуа за то, что тот
практически совсем отстранился от работы по дому, по хозяйству, не понимала и
не принимала его - странного для них - ухода... куда? Сначала - в себя, пока -
в себя, понимал Петр. И впрямь: разобраться в себе, в собственных ощущениях -
это и есть начало. И опять Петр понимал: разборки эти оказались трудными,
Мацумото Сэйте
Пехов Алексей
Володихин Дмитрий
Шилова Юлия
Посняков Андрей
Роллинс Джеймс