Чтение 26–й страницы книги ~Серебряный вариант~

сообщил он и о ночном побеге Пасквы, и об арестованных четырех
"пистолетниках". Газеты только вскользь замечали, что следствие по делу о
похищении слитков еще продолжается и вскоре все преступники будут
разоблачены и взяты под стражу. В сущности, газетные комментарии сводились
к панегирикам Бойлю - ему одному приписывались честь и слава победителя,
вернувшего Городу украденное у него богатство. Ни о нашем письме к Стилу,
ни обо мне, передавшем это письмо комиссару, даже не упоминалось: Бойль и
Уэнделл сдержали слово.

- Паскву выпустили. Сегодня ночью, - говорю я.

- Просто выпустили?

- Без объяснений. Сейчас он, наверное, уже в Городе.

Я рассказываю Мартину о своих беседах с Бойлем и Уэнделлом.

- Большим человеком становишься, - иронически замечает он. - Что будешь
делать?

- Для начала условлюсь о срочной встрече с Мердоком. Поведаю ему о
Паскве все, как задумали.

- А потом?

- Будем ждать сообщения о судьбе Пасквы. Прикончат его или простят.
Угадал я или не угадал.

- Думаешь зацепить Мердока? Ну а если он вспомнит, что мы тоже были в
его лесной "берлоге" в то время, когда загружали в подвал серебро?

- Может, и вспомнит. Но возникнет вопрос: почему мы молчали два месяца?
Из страха? Он знает, что я его не боюсь. Из выгоды промолчать, а потом
напомнить, когда придет время? Вот оно и пришло, а мы в стороне -
по-прежнему молчим. И никакой прибыли не получаем. Ни тайной, ни явной.
Мердок наверняка узнал бы о нашем вмешательстве, если б оно было
вознаграждено. Но вознаградили-то Паскву! Это - во-первых, а во-вторых, мы
ничего не требуем от Мердока. Ни денег, ни постов. Тебе не нужна должность
редактора "Брэд энд баттер", да и я не прошусь в советники к будущему
сенатору. Так кого же ему винить в полицейском налете на хижину? Паскву, и
только Паскву. Особенно после моего сообщения. А продиктовано оно
стремлением укрепить наши дружеские связи. Чеков у него не беру, но дружбу
закрепляю. Он, зная мою аполитичность, подумает, что я не прочь сблизиться
с ассоциацией, которая может получить несколько мест в сенате.
Предполагает он это? Предполагает. А вот получит ли? Этого, Дон, я пока
тебе не скажу.

- Из того, что я от тебя услышал, - задумчиво рассуждает Мартин, -
делаю нехитрый вывод: Уэнделл и Бойль что-то замышляют против Мердока. И
до выборов.

- Вероятно, скоро нам с тобой придется официально вспомнить о повязках
из галуна на рукавах "пистолетников", спускавших нам лодку с палубы "Гека
Финна".

- Вспомним, если понадобится. Только не поторопились ли мы с Пасквой?
Может, целесообразнее было бы оставить его в тюрьме до суда?

- В Городе нет смертной казни, а на суде он все равно не выдал бы
Мердока. Да и у других "пистолетников" на "Геке Финне" были повязки из
галуна. Стил тоже вспомнит, если ему подскажут.

Вопрос решен, и я звоню от портье Мердоку.

- Говорит Ано, - произношу я шепотком, чтобы за стойкой не слышали. -
Укажите место, где мы с вами могли бы встретиться. - Имени Мердока я при
этом не называю.

- Когда? - спрашивает он.

- Немедленно.

- Так важно?

- Да.

- Приезжайте в кафе "Жюн" на улице Старых вязов. Это недалеко от
театра.

Я надеваю парадный сюртук, лиловый цилиндр.

Мердок уже ждет в полутемном зале за столиком.

- Что случилось, Ано?

- Вы же читали газеты.

- При чем здесь я? - Тон его холодеет.

- Во-первых, серебро было спрятано в вашей хижине.

- Хижина не моя, я в тот раз воспользовался ею случайно.

- Известно, что хижина принадлежит Паскве, хотя он и отрицал это на
допросе.

- Пасква назвал меня?

- Нет, не назвал.

- Тогда пусть в полиции проверяют, кем и у кого она куплена.

- Я полагаю, уже проверили. Но не в этом главное.

- В чем?

- В том, что рассказал мне за завтраком в сенатском клубе комиссар
Бойль, - сочиняю я. - В том, что он не поведал газетчикам.

- А именно? - Тон Мердока совсем ледяной.

- Что Пасква купил себе свободу за две тонны серебряных слитков. - Я
внутренне торжествую, видя, как мертвенно бледнеет Мердок.

- Бойль так и сказал?

- Не совсем. Но я так понял. Пасква, мол, бежал прошлой ночью, когда
его отправляли в вудвилльскую тюрьму в обычной тюремной карете под охраной
всего двух полицейских, причем без кандалов и наручников. Бежал где-то за
Городом на лесной дороге, воспользовавшись случайной остановкой.
Удивленный, я спросил Бойля, почему была проявлена такая беззаботность по
отношению к опасному преступнику. Бойль как-то странно усмехнулся и
ответил: "Теперь он никому не опасен. Главное, что благодаря ему мы нашли
серебро". Ну, я сделал свой вывод и, вернувшись в отель, тут же позвонил
вам.

- Бегство Пасквы и дальнейшая судьба его меня не интересуют, но за
любопытную информацию спасибо, - медленно, очень медленно, как бы нехотя
замечает Мердок, и мне кажется, думает он примерно о том, о чем
предупреждал меня Мартин: взвешивает все "про" и "контра" вероятности
нашего участия в удаче полиции. Но говорит Мердок о другом: - Мне очень
жаль, что вы не взяли моего чека, Ано.

- Я работаю на Стила, дружище, - напоминаю я.

- Меня не интересует личность Стила, - сердито перебивает Мердок, -
меня интересует личность Уэнделла. Сейчас, во время предвыборной кампании,
возможны всякие маневры конкурирующих партий. Любопытно, например,
собираются ли ущемить меня популисты в связи с делом таинственно бежавшего
Пасквы?

- Я не выдаю партийных секретов, Мердок.

- Вы же не популист.

- Тем более. Меня к секретам и не подпускают.

- Но с вами достаточно откровенны.

- Поверхностно, Мердок. По касательной. Но то, что мог рассказать,
рассказал. Из чистой взаимоприязни. Пока, конечно.

- Пока?

- Разве можно заглянуть в будущее? Мало ли куда и когда разбросает нас
жизнь. Обойдемся без чеков.

Мердок встает. Мы прощаемся. Похоже, он мне поверил. Тогда все идет как
надо. Мат в два хода, и оба сделаны. Остается ждать конца Пасквы.

Я узнаю о нем от Мартина в баре "Омона" через два дня.

- Отойдем от стойки, - шепчет он, - есть новости.

Мы отходим с пивными кружками к столику.

- Сейчас встретил инспектора привокзального района. Сегодня утром
Паскву нашли мертвым у бильярдной, с тремя пулевыми ранениями, в грудь и
живот. Инспектор предполагает конкурентные счеты. Месть за Бидо. Но мы-то
знаем.

- Угадали, - говорю я.

- Ты угадал и отомстил за Луи.

- Это не месть, а возмездие.

- Может, и так, - соглашается Мартин и почему-то спрашивает: - А что
делает Пит?

- Собирает материалы, теперь уже против Мердока.

- У Жанвье?

- Не только. В бильярдных и барах.

- Рискуем и его жизнью, Юри.

- Пит сам вызвался. А он человек осторожный. Ни во что не вмешивается.
Лишь угощает и слушает.

- Кажется, скоро Мердоку будет жарко.

Я соглашаюсь с Мартином, не вдаваясь в подробности, - тороплюсь. Нужно
повидаться с Бойлем, Уэнделлом и Стилом. Первых двух рассчитываю найти на
бирже. О том, что Уэнделл поехал туда, сообщила мне его секретарша в
управлении заводов. Бойль, надо думать, воспользовался тем же источником
информации. Доложить Уэнделлу о Паскве он должен до выпуска вечерних
газет.

В шестом кабинете фондовой биржи я вижу сразу троих - Уэнделла, его
маклера Кингстона и Бойля, несколько смущенного моим появлением. Но
Уэнделл как будто даже обрадован.

- Привет человеку, который всегда появляется вовремя. Мы только что о
вас вспоминали, - улыбается он и обращается к маклеру: - Проверьте ваших
брокеров, Кингстон, а мы тут обсудим одно дело.

Кингстон, почтительно поклонившись, уходит в биржевой зал, а Уэнделл
продолжает:

- Конечно, вы уже знаете, мсье Ано.

"Мсье" он добавляет для Бойля.

- Знаю, мистер Уэнделл.

- От кого, не секрет?

- Не секрет. От репортера "Брэд энд баттер".

- И в каком же духе будет сообщение в газете?