Чтение 26–й страницы книги ~Вид на битву с высоты~

- Когда я вернусь ночью - чтобы тебя не было. Останешься в Курске, пока
тебе не скажут возвращаться. Ключ под половиком.

- Ну ладно, ладно, - сказал Аркадий.

Он открыл шкаф и стал вынимать что-то - наверное, белье Мне было очень
неловко. Какого черта я заставляю людей срываться с места, куда-то нестись, как
преступников?

Без десяти восемь я попрощался с Аркадием.

- Послание мое отправишь, не забудешь? - спросил я.

- Не забуду.

Он почти обнял меня, коснулся ладонями плеч и отстранился. Я спустился
вниз, к машине, и погнал ее к дому Порейки, не хотел опаздывать - шофер должен
быть безукоризненным. Я прибыл вовремя - мои хозяева уже стояли возле дверей.

- Чего опаздываешь? - буркнул Порейко. Я выразительно посмотрел на часы.

- Не сюда в восемь, а там надо быть в восемь, - проворчал шеф.

- Ты не прав, Дмитрий, - сказала Александра. - Ты велел ему здесь к восьми
быть.

- А ты бы помолчала, - сказал Порейко. Александра чуть улыбнулась, как
улыбается мудрая мать, слушая вопли своего младенца.

Вечер был бархатным, темнело, жужжали комары.

У гостиницы нас ждал Одноглазый Джо. Жоры не было.

Порейко первым вбежал в гостиницу, словно боялся хоть на минуту опоздать.
Александра задержалась у машины.

- Александра, - сказал я. - Я боюсь, что они замышляют что-то плохое
против Аркадия. Ты могла бы этому помешать?

- Ты бы лучше о себе думал, - ответила Александра. - Ты на подозрении,
хуже чем Аркашка.

Она быстро ушла в гостиницу следом за Порейкой.

Уже темнело, вечер обещал быть длинным и облачным, это будут бесконечные
сумерки.

Мне надо было подслушать их разговор. Может быть, тогда все и решится.

Но я не знаю, какая из комнат - "полулюкс". Ведь не иначе как там будут
идти переговоры.

Я вышел из машины, закрыл ее, чтобы не соблазнять мелких преступников
блестящими штучками, перешел на другую сторону улицы, соображая, где находится
"полулюкс", - гостиница была массивная, обширная, даром что двухэтажная, но
половину первого этажа занимал ресторан и вторую - служебные помещения. Номера
были на втором этаже.

Я прошел по улице. За гостиницей были полуоткрытые ворота - они вели на
хозяйственный двор. Двор был обширным, с конюшнями, где стояли разные, видно,
не только гостиничные, машины, у одного из складов под желтой в полумраке
лампой сгружали с грузовика овощи.

Гостиница была построена в виде буквы "Г", причем длинная полоска шла
перпендикулярно улице, выходя во двор, а с другой стороны...

Я вышел снова на улицу и посмотрел с другой стороны. Там шел высокий
забор, затем начиналось здание магазина "Промтовары". Вернее, он раньше был
магазином "Промтовары", а нынче назывался "Кугюр", черт знает, что этим они
хотели сказать. Но вывеску "Промтовары" закрасили кое-как, так что я догадался,
чем в нем торговали раньше.

Из-за высокого забора между магазином и гостиницей поднимались купы яблонь
с небольшими пока плодами. Там был сад. Но чей? Возможно, он тянулся
параллельно улице.

Я попал в глупое положение. Если бежать вокруг квартала и искать, как
заглянуть в чужое окно, то за это время кто-нибудь обязательно выйдет проверить
и меня не найдет возле машины. Заниматься обычной левитацией на центральной
улице города нелогично. Неизвестно, куда тебя потащат сначала, в сумасшедший
дом или милицию.

В глубокой задумчивости, свойственной лишь кинорежиссерам и героям
авантюрных романов, я отправился обратно, поравнялся с машиной и тут совершенно
явственно услышал знакомый голос Порейки:

- А этот тост разрешите поднять за присутствующего среди нас освободителя
Европы от фашистского ига!

Господи, и я собирался летать по воздуху и лазить по крышам в то время,
как эти бездельники праздновали встречу друзей в ресторане, у открытого окна,
не обращая внимания на шоферов и лакеев.

В этот момент грянул оркестр, и все мои радужные надежды разлетелись в
пыль. Для того чтобы подслушивать их и дальше, мне пришлось бы сесть на стол, а
это вызвало бы удивление.

У меня оставалась надежда на то, что им захочется всерьез поговорить после
славного ужина. Надо же на что-то надеяться.

Время у меня было, но мыслей как назло - никаких. В результате я не
придумал ничего лучше, как заглянуть в холл. Там никого не было. Я осторожно
прошел к входу в ресторан, прикрытому лиловыми портьерами, видно оставшимися со
славных купеческих времен. Все столы длинного скучного зала, разрисованного по
стенам плодами южных земель, были заняты. Толстяк танцевал с Александрой,
Рустем чокался с Порейкой. Жора с Одноглазым Джо сидели за соседним столиком,
пили водку со скудной закуской и всех охраняли. Мне показалось, что Александра
увидела меня и подмигнула. Хотя, может, мне хотелось, чтобы она подмигнула.

В зале было дымно, и освещен он был несколькими цветными прожекторами,
которые мельтешили, стараясь создать атмосферу непринужденного праздника.

Я вышел из зала и, подойдя к дежурной, показался ей проверяющим. Не важно
каким - может, по электрической части, может, по газовой. Я спросил, как пройти
в "полулюкс".

Проходить я никуда не стал, а возвратился к машине. Как я и предполагал,
окна "полулюкса" выходили в сад. Два окна - третье и четвертое от дальнего
конца. Информация есть, но пользы от нее пока мало.

Зато штора в ресторане была прикрыта не до конца, так что я точно увидел,
как они, расплатившись, покинули ресторан.

Было без десяти десять. Стемнело, но ночью это серебряное сияние назвать
было нельзя. В такую погоду в Питере выходят в два часа ночи посмотреть, как
разводят мосты. Люди и предметы приобрели некий полупрозрачный вид и потеряли
свой цвет - все было сиреневым и смутным.

Деятельность на гостиничном дворе давно уже прекратилась. Сторож прикрыл
ворота и куда-то отошел, возможно, он ждет проказников во дворе.

Через дверь я поглядел, как вся честная компания поднималась наверх.
Первым шел генерал, а дальше построением немецких псов-рыцарей, известным по
нашему кинематографу как "свинья", шествовали Рустем с Александрой, а затем
латники - простые ратники - Порейко и Джо с Жорой и телохранитель в черном,
скрипевший ремнями на весь район.

Значит, они решили никого мне в помощь не присылать и вообще списали меня
со счетов. Обидно, но удобно.

Меховск рано ложится спать или прилипает к телевизорам, чтобы лучше
разбираться в мировом искусстве и политике. Если не считать золотой молодежи,
которая догуливала в ресторане, постепенно переходя от рока к присядке, да
случайных прохожих, улица была пуста. Теперь можно было рискнуть.

Я сделал так: дошел до магазина и резким прыжком поднялся на его крышу. С
непривычки я потянул ногу, и мне пришлось минуты три корчиться за трубой от
боли. Все летающие люди из фантастических романов померли бы от смеха, увидев,
до чего дошла левитация в наши дни.

Не поднимая высоко головы, я перебрался на другой скат крыши. И разглядел
сад. Он в самом деле относился к какому-то большому зданию - больнице или
школе, нет, скорее больнице, потому что несколько окон в нем светилось.

Окна длинного крыла гостиницы выходили в этот сад. Мне не стоило труда
увидеть свет в "полулюксе", где жил генерал. В обоих окнах.

К счастью, не все деревья в том саду были яблонями. Среди них встречались
и более солидные создания. На ветвях одного из них, - кажется, липы - я
устроился, готовый, если надо, взлететь.

Я должен сказать, что летал я по обязанности, без всякого удовольствия и
понимал проблему Икара, который предпочел свалиться в море, только бы не
шастать между облаками.

Начало каждого полета требовало такой концентрации всей душевной и
физической энергии, что начинал болеть живот и ломить в затылке. Боюсь, что,
если бы мне в такой момент смерили давление, оказалось бы, что меня надо срочно
класть в больницу.

Нет, я не птица и не создан для полета.

Рассуждая так, я устраивался поудобнее на ветке, глядя в открытое окно
номера "полулюкс".

Как раз когда я еще шумел и потрескивал ветвями, Порейко подошел к окну и
стал вглядываться в полутьму.

- Как бы кто не подслушал, - сказал он.

- Вы же знаете, это больничный сад. Ну кто в него ночью пойдет? - ответил
Одноглазый Джо.

- Кому не надо, тот и пойдет, - ответил Порейко. Он стал закрывать
занавеску, но изнутри комнаты сразу откликнулся генерал.

- Можно оставить немного свежего воздуха? - спросил он. - Как говорится,
голова в холоде, ноги в тепле. Суворов. Штору закрывать не стали. Генерал пил
кефир из квадратного пакета. Ему нравилось пить кефир.

- Не то что алкогольные напитки, - сообщил он.

- Я надеюсь, что здесь никто не услышит, - сказал Порейко. - Хотя я
продолжаю думать - неплохо бы закрыть окно.

- И не думай, - воспротивился генерал.

Порейко вернулся к окну. Он смотрел вниз, словно кто-то мог подобраться к
дому и подложить бомбу. Он курил, и, когда затягивался, его лицо становилось
оранжевым от разгоревшегося уголька.

- Я рассчитывал на большее количество живой силы, - сказал генерал. - Моя
статистика показывала другие величины.

Наверное, он был генералом по интендантству. Хотя в политику обычно
уходили генералы из политорганов.

Я ощутил вечернюю тишину. И запах листвы. Где-то далеко залаяла собака.
Вечер был безветренным, парным, и каждое слово, сказанное в комнате, мне было
слышно, будто я сидел среди собеседников.