Чтение 26–й страницы книги ~Старый год~

Велосипедист, видно, не знал о том, что Егор новенький. Он нагнал его и
медленно поехал рядом, виляя большим передним колесом так, чтобы не терять
равновесия.

- Ты куда идешь? - спросил он. - Порядка не знаешь?

- Знаю, - уверенно сказал Егор.

- Сейчас у нас что?

- Первое января! - сказал Егор.

- Плевал я на январь! - рассердился велосипедист. - Ты почему не спишь?

- Не хочется.

- Я тебе покажу - не хочется! Все спят, а ему, видите ли, не хочется! Где
проживаешь?

- У Метромоста, - признался Егор.

- И так далеко ходишь? Зачем ходишь? С кем дружишь?

- Я гуляю, - сказал Егор. Он чувствовал угрозу, исходившую от
велосипедиста. Видно, грех, совершенный Егором, был значителен и непростителен
в глазах велосипедиста.

- Иди передо мной! - приказал велосипедист.

- Куда?

- Сам знаешь куда!

И тогда Егор решил не испытывать судьбу - он кинулся бежать по откосу
вдоль железнодорожной насыпи, забирая все выше.

- Стой, стреляю!

Егор мчался - откуда только силы взялись! Он забрался на крутизну,
перемахнул через рельсы и лег, прижавшись к земле. Затем чуть-чуть приподнял
голову, пытаясь разглядеть, чем занимается велосипедист.

Тот покатил под мост, чтобы встретить нарушителя по ту сторону. Затем
остановил машину посреди мостовой и старался сообразить, где же нарушитель.
Продолжалось это минуты три, затем велосипедист плюнул и громко крикнул:

- Я до тебя доберусь!

Погрозил кулаком и, нажимая на педали, направился вверх по Мосфильмовской.

До бытовки Егор добрался меньше чем через полчаса. Как он и опасался,
возле бытовки никого не было видно.

И всё же Егора охватило странное чувство возвращения домой.

Он подошел совсем близко, когда дверь отворилась и на верхней ступеньке
показался Партизан. Он был в милицейской фуражке и в распахнутом кителе,
который был ему велик, в трусах и сапогах на босу ногу.

Партизан потянулся, зевнул, похлопал ладошкой по зевающему рту, сказал:

- Не скрывайся, я же тебя вижу, за сухим деревом стоишь, выглядываешь, нет
ли опасности. Выходи, чай пить будем.

Егор с облегчением вышел на открытое место. Карлик был ему симпатичен.

- Как Пыркин? - спросил он, хотя собирался сразу задать вопрос о Люське.

- Пыркин выздоравливает и велит тебе кланяться; - раздался голос из
бытовки.

- А скажите...

- Не видели, не знаем, - быстро ответил Партизан.

- Ладно, скажи! - крикнул изнутри Пыркин.

- Ты же знаешь - не велели. Только знаю, что никто не проезжал.

- Люську в Музыкальный театр повезли, - сообщил Пыркин.

Он вылез к дверям, пальто накинуто на плечи, оранжевая рубашка в рыжих
пятнах от высохшей крови. Пыркин был еще слаб.

- Ты куда? - прикрикнул на него Партизан.

- Они Соньку с идиотом взяли, - сказал Пыркин. - Значит, на связь.

- А тебе, мальчик, там опасно, - сказал Партизан.

- Жулик! - крикнул Пыркин. - Жулик, дружок, проводи Егорку.

Жулик выскочил из дома, радостно махая хвостом. Узнал Егора.

- Они сейчас, может, спят, - сказал вдруг Партизан, смирившийся с мыслью,
что Егор пойдет, куда не положено. - Ублюдки эти, призраки, тоже спят. Только я
не проверял.

- Тогда скорей, - велел Пыркин Егору. - А то опоздаешь.

Егор не стал расспрашивать их о том, что им известно. Некогда.

- Побежали, Жулик, - сказал он.

Призраков они с Жуликом увидели уже наверху, когда выбежали на асфальт, на
открытое место у туннеля.

Призраки заспешили к ним, засуетились, но опоздали.

Егор бежал к Музыкальному театру, такому скучному без зелени, без деревьев
вокруг.

Жулик несся рядом, подпрыгивал, ему было весело.

Перед театром стояла телега, запряженная велосипедистами в касках. Егор
заметил их издали и взял в сторону, чтобы подобраться сзади.

Там он отыскал разбитое окно и влез в него. Жулик прыгнул следом.

В театре было пусто, но Егор знал, что пустота эта кажущаяся. Иначе зачем
велосипедистам дежурить у входа.

Егор медленно шел по театру, в котором оказалось бесконечно много комнат,
залов, коридоров и прочих помещений, порой заваленных барахлом, порой пустых.

И в какой-то, может сотой по счету, комнате услышал, как невнятно талдычат
голоса.

Еще через пять минут Егор оказался у двери в коридор, слабо освещенный из
небольших окошек. По коридору двигалась странная для непривычного глаза
процессия.

Впереди ехала инвалидная коляска. В ней сидел, свесив набок большую
голову, больной юноша. Коляску толкала перед собой девушка Соня, встреченная
Егором на набережной. Рядом шагали Вильгельм Кюхельбекер и убийца Пушкина
Дантес. Дантес вел за руку Люську и, видно, держал ее крепко, чтобы не убежала.

Девушка толкала коляску неуверенно, порой останавливалась, прислушивалась.
Идиот что-то бормотал, дергал головой, поднимал руку, ронял ее снова.

Зачем эта парочка?

Жулик кинулся было вперед, но Егор так строго прошептал, чтобы песик
молчал, что тот испугался и поджал хвост.

Остановившись ненадолго, будто вслушиваясь в неслышные прочим звуки,
девушка решительно повернула направо,

Остальные поспешили следом.

Егор увидел, что они уперлись в невысокую лестницу - несколько ступенек.
Кюхельбекер помог девушке поднять коляску. Это было нелегко. Дантес совершал
движения руками, но без пользы.

Наконец они оказались за кулисами. Сверху рядами спускались пыльные
занавесы и задники, декорации были свалены между ними. Коляска двигалась
зигзагами.

- Скоро, - сказала вдруг девушка сонным голосом. Она была в трансе. -
Скоро придем.

Идиот начал кивать головой и вдруг испустил визгливый звук, будто
заверещал свисток.

- Здесь! - сказала Соня.

- Где? - спросил Кюхельбекер. - Покажи.

Девушка оставила коляску на месте, а сама стала раздирать ногтями серый
занавес с изображенным на нем гигантским пылающим камином.

Она продрала занавес - послышался глухой треск.

- Иди! - крикнула она - Иди!

Дантес толкнул Люську.

- Иди! - приказал он.

- Нет! - закричала Люська. - Я не пойду. Вы обещали, что Егор тоже здесь
будет.

- Девочка, - мягко произнес Кюхельбекер, - я же сказал - Егор обязательно
присоединится к тебе. Как только мы его отыщем. А мы его обязательно отыщем. Но
ждать нельзя, нельзя ждать. Отверстие появляется редко. Может быть, в следующий
раз это случится через месяц.

Она скорее почувствовала его присутствие, хоть и не увидела.

Егор выбежал из тени. Он задел какую-то декорацию, облаком поднялась едкая
пыль. Кюхельбекер зашелся в кашле. Первым опомнился Дантес.

- Нельзя! - рявкнул он. - Опасно! Не положено!

- Я никуда без него не пойду! - кричала Люська.

Кюхельбекер кашлял и махал рукой, пытаясь добиться внимания. Но никто на
него даже не глядел.

Идиот начал плакать.

Девушка хотела увезти его, но откуда-то выскочил доктор Леонид Моисеевич.
Почему Егор раньше не видел его? Доктор преградил путь инвалидной коляске.

- Подождите! - закричал он. - Мальчик тоже полетит? Егор не знал в тот
момент, куда должна полететь Люська.

Почему-то он решил, что ее отправляют в другое место того же мира без
времени.

Егор стоял, время бежало, доктор Леонид Моисеевич кричал, чтобы Егор шел к
занавесу.

- Стойте! - закричал Кюхельбекер.

Он возвышался неподвижно как статуя Командора. Он имел право приказывать.

- Людмила, - спросил он. - Ты помнишь, какую клятву ты дала?

- Да, но только если Егор будет со мною. - Люська стояла, расставив тонкие
ноги, выпятив маленький круглый подбородок.

- Егор, - объявил Кюхельбекер, - мы выполняем волю императора. Люсю
отправляют в прежний мир для того, чтобы она там выросла и стала императорской
невестой. Тебя мы не нашли и потому были вынуждены отправить ее без тебя.

- Значит, дорога домой есть? И вы всегда это знали! - закричал Егор.

- Не перебивай. Люся уходит в ваш мир на шесть лет.

Потом она вернется. Ты тоже можешь вернуться. Ненормальный юноша
заверещал.

- Сеанс заканчивается, - сказала Соня. - Сеанс заканчивается...

- Егор, - приказал Кюхельбекер - Обними Людмилу. Быстро!

- Быстро! - повторил доктор - Я не могу больше его удерживать...

Егор успел бросить взгляд в ту сторону и заметил, как Леонид Моисеевич
отступает перед надвигающейся на него коляской с идиотом.

Егор схватил Люську. Люська была горячая и вся дрожала. Черное пятно на
занавесе вибрировало. Вот оно начало уменьшаться.