Чтение 26–й страницы книги ~Печать на сердце твоем~

Кажется, подействовало. Крик стих, фрактарии быстро приходили в себя.

- Шлемы надеть! Оружие! Луки достать! Стрелы на тетиву!

Згур кивнул - правильно! Жаль, луков мало, десяток всего. Так, теперь Чудик...

- Ты! Третью сотню поперек дороги! В три ряда, копья воткнуть в землю!

- Я? - Чудик недоуменно оглянулся. - Я не...

- Выполнять! Построишь людей - возвращайся! Згур быстро оглянулся. Плохо! Он никого не успел узнать! Как зовут этого любителя вентов? Крюк, кажется?

- Крюка ко мне! И Сажу!

Третья сотня уже выстраивалась, как и было приказано - от опушки до опушки. Згур поморщился - выходило бестолково, жалко. Хорошо еще, копья не бросили!..

- Фрактарий Крюк... Фрактарий Сажа... Эти не были напуганы. Напротив, в глазах светился злой азарт, Сажа даже ухмылялся - белозубо, весело. Згур не выдержал и тоже усмехнулся. Такие войну любят!

- Берете седьмую сотню, делите пополам... Конница была уже близко, спускаясь с холма. Сейчас они потеряют отряд из виду. Ненадолго, но этого хватит. Теперь пятая сотня...

Згур махнул рукой Гусаку, который нетерпеливо топтался сзади:

- Сюда! Пятую сотню - поперек дороги. Расстояние от третьей - сто шагов...

Кажется, все правильно. Згур оглянулся: седьмая сотня уже исчезала в лесу - слева и справа, как приказано. Ничего особенного, обычный бой. "Боец Згур! Сзади полсотни латников! Время года - зима, оттепель, снег глубокий, мокрый. Твои действия?"

Раздумывать не приходилось. Полсотни румских латников - сила. Но они устали - и люди, и кони. К тому же воины Кей-Сара уверены, что легко изрубят; беглецов. Иначе бы не гнали во весь опор...

- Боярин!

Згур лишь дернул плечом. Сейчас не до "чугастра".

- Боярин! Надень!

Ярчук держал в руках шлем - блестящий, с красными перьями. С кого только снять успел?

- Спасибо!

Шапка упала прямо на снег. Шлем пришелся впору, как на заказ. Где же Чудик, Косматый его дери? Ах вот он!

- Компаро комит!..

- Отставить! - Згур вновь поглядел на дорогу. Конница еще за холмом, но времени мало. Как раз, чтобы... - Выровнять строй! Не сотня, а тараканы! Появятся латники, сделаешь так...

Из-за холма уже слышалось конское ржание. Спешат, коней подгоняют! Згур спустился с холма и встал впереди пятой сотни. Самое место - и видно, и слышно. Ну, давай!

Солнце блеснуло на стальных доспехах. Передовые уже выезжали из-за холма. Впереди мчался всадник в позолоченном шлеме с высоким гребнем, не иначе - старшой. Ехали строем, по три в ряд. Неужели так и нападут, не перестраиваясь? Похоже на то...

Латники не стали ждать. Редкий строй, перегородивший дорогу, только раззадорил. Резкая команда - и передовые перешли в галоп. Десяток стрел ударил навстречу, кто-то рухнул с седла, но остальные, держа копья наперевес, уже неслись прямо на сотню Чудика. Згур затаил дыхание. Ну!

Удары копий пришлись в пустоту. Строй распался - но не бегущей толпой, а четко посередине. "Катакиты" отбегали в сторону и вновь выстраивались живым коридором, пропуская конницу. Згур замер. Поймут? Нет, не поймут! Слишком уверены в себе. Те, кто остался сзади, для латников - уже беглецы, на которых жаль тратить время. Теперь они спешат смять остальных...

Конный строй распадался, превращаясь в лаву. Даже не в лаву - в кучу. Каратели Кей-Сара не ждали сопротивления. Привычка к победе - полезная вещь, но может сыграть скверную шутку...

Хрипящие конские морды были уже рядом. Згур отступил назад, за ощетинившийся копьями строй. Краем глаза

он заметил, как слева и справа, из-за заснеженной опушки, сверкнула сталь. Пора!

Крик ударил, как гром - дружный, в две сотни глоток. Кричали со всех сторон - с опушки, сзади, где вновь сомкнула ряды сотня Чудика, слева и справа.

- Ферра! Ферра!

Страшный румский клич, которого боялись все - от моря Змеиного до моря Зеленого. "Ферра! Ферра!" - "Убей! Убей!"

Остановиться латники не успели. Лава грузно ударилась о строй, о ровный ряд копий, направленных навстречу врагу. Это бы не остановило, но страшный натиск быстро иссяк. Слева и справа уже бежали те, кто прятался за опушкой. Згур заметил Сажу - черный ловко кинул копье, сбив ближайшего всадника, схватил за ногу другого. А сзади слышался ответный крик - фрактарии Чудика, развернувшись, тоже ударили в копья...

Згур спрятал бесполезный меч, оглянулся. Рядом на снегу лежал убитый - ловкий удар рассек парню горло. Згур схватил копье, протиснулся ближе. Горячий конский бок отбросил его назад, но Згур все же не упал и, уклонившись от удара, резко ткнул копьем прямо в чье-то бородатое лицо. Еще один всадник развернулся, взмахнул мечом, но тут же бессильно завалился на бок. Ярчук опустил копье и угрюмо хмыкнул.

Теперь резались молча, слышались лишь лошадиный храп и надсадное людское дыхание. Врагов было много, но драться могли лишь те, кто находился с краю. Остальные, сбившись в кучу, вынуждены были ждать, пока товарищ упадет с седла. Может, они все же прорвались бы, ударив всей массой на врага, но не нашлось того, кто бы отдал приказ. Всадник в позолоченном шлеме упал на землю одним из первых...

Раненых отнесли к опушке. Там же положили убитых - и своих, и чужих. Испуганно ржали кони, пленники - полтора десятка крепких парней, уже без доспехов и сапог, угрюмо переминались босыми ногами, ожидая своей участи.

Следовало поспешить. За первым отрядом мог появиться второй, но Згур понимал - людям надо дать отдышаться. Двенадцать убитых, столько же раненых - победа обошлась дорого. Но все же они победили. Первый бой, первая победа...

Згур вновь осмотрелся. Кони! Им досталось три десятка лошадей. Это многое меняло. Среди "катакитов" наверняка найдутся те, кто способен сидеть в седле...

Приходилось все решать на ходу. Прежде всего - обувь, сапоги у многих "катакитов" давно уже просят каши. Затем - луки, у каждого латника оказался при седле сагайдак. Шлемы... Да, а Ярчук-то где?

Венет оказался поблизости. "Чугастр" был занят - деловито расплетал косички. Згур не выдержал - улыбнулся. Борода ты, предорогая!

Выступили где-то через час. Пленные, привязанные к деревьям, провожали отряд удивленными взглядами, то ли до сих пор не веря случившемуся, то ли дивясь, что в живых оставили. Это удалось не без труда. Кое-кто из "катакитов" уже был готов закинуть веревку на ближайший сук, но Згур был тверд. Пусть лучше своим расскажут! Такая слава не помешает.

Теперь шли веселее. Люди подтянулись, лица у многих сияли усмешками. Згур, подумав, выбрал себе серого в яблоках коня и пристроился как раз за передовой сотней. Сотник - одноглазый Чудик, весело скалящий белые зубы, Сажа и Крюк в своем синем плаще тоже ехали верхами. Чудика Згур решил оставить при себе, вроде как заместителем. Со стороны это уже походило на настоящее войско, но Згур не спешил радоваться. Самое трудное - впереди...

Глава 12 ВОЛОК

- До Быстра три перехода, так?

Згур оглядел собравшихся. У старого, сбитого из не-струганых досок стола собрались его командиры. Неярко, чуть потрескивая, горел светильник. Пахло горячим маслом и мокрой кожей.

- Если быстро идти, совершен-понятно, - Гусак взглянул на расстеленную по столу мапу, покрутил головой. - Дорога плохая, комит!

320

- Моя думай, тепло будет, - вставил Сажа. - Моя думай - снег таять будет. Моя и наша быстро не идти...

Ночевали в селе - пустом, брошенном. Згур, запретив трогать нехитрый скарб селян, устроился в маленькой землянке, очень похожей на ту, в которой когда-то жила Лас-тивка. Здесь и собрались. Все - кроме Ярчука. Мрачный венет предпочел уйти ночевать в соседний сарай - не иначе к приходу мертвяков готовился.

Згур задумался. Верно! Оттепель затянулась, скоро дорогу совсем развезет.

- Телеги бросим. Вещи - во вьюки, раненых - на конные ноши.

"Катакиты" недоуменно переглянулись. Пришлось объяснять свой нехитрый замысел, вспоминая, как будет по-румски "вьюк". Спорить не стали, но Чудик, бросив на мапу беглый взгляд, остался явно недоволен:

- Дело не в телегах, компарос. Даже если мы пойдем быстрее, у Быстра нас встретят. Вы заметили - село пустое!

- Ну, совершен-понятно, - начал было Гусак, но худощавый махнул рукой:

- Погоди, компаро! Весь день на дороге мы никого не видели, но жители все равно ушли. Значит, о нас знают. Когда мы подойдем к Выстру, то ткнемся лбом в ворота.

- Вынесем к хренам собачьим! - криво усмехнулся Крюк.

- А если нет? Там каменные стены в двадцать локтей высоты. И главное, компарос, нам нужны галеры или хотя бы несколько лодей. Как только мы начнем приступ, они снимутся с якоря...

- Совершен-понятно, - подумав, кивнул Гусак. - Чего же делать-то, а, комит?

Згуру стало не по себе - все глаза смотрели на него. Вот тебе и задачка, сотник! Как это называл дядя Барсак? "Достижение внезапности"? Какая уж тут внезапность! Новости от села к селу передаются побыстрее, чем голубиной почтой. В Выстре наверняка уже знают...

- В Выстре уже знают, - повторил он вслух. - Знают, что несколько сот мятежников отступают на закат. Чего они делать будут?

- То самое. В штаны, - предположил Крюк.

- Совершен-понятно, - улыбнулся Згур. - Они будут просить подмоги. Как думаете, им пришлют помощь? Все удивленно переглянулись. Чудик взглянул на мапу.

- Едва ли, компаро комит. Разве что рекой. Но Кей-Сару сейчас не до какого-то там городишки... Згур кивнул:

- Допустим. А теперь представим, что где-то через пару дней в Выстру подъезжает отряд в... скажем, двадцать конных латников - из войска Кей-Сара. Пустят они его?

- Пустят, - согласился Крюк. - Опять же в штаны, уроды. От радости. Но нам-то что за радость, комит?

- Постой-постой! - Чудик привстал, хлопнул себя по лбу. - У нас есть кони, есть доспехи!..

На мгновение за столом настала тишина.

- Ух ты! - наконец вымолвил Гусак, Сажа же, не удержавшись, завопил, подпрыгнул:

- Комита! Комита! Комита придумала! Комита все

знай!

- Отставить! - Згур улыбнулся. - Итак, подберете двадцать человек. Проберетесь в город и откроете ворота, когда мы подойдем. Старшим пойдет...

- Я пойду! - заявил Крюк. - Я в коннице три года лямку тянул. Ну и надеру же я им задницы!..

Когда все разошлись, Згур решил проведать венета, рассудив, что бедняге Ярчуку в его сарае и скучно, и грустно, и, наверняка, некому руку пожать, разве что крысам - и мертвякам, когда они изволят явиться. Так и оказалось. Грустный "чугастр" сидел прямо на охапке старого, подгнившего сена и беззвучно шептал заклинания. На "боярина" он даже не взглянул. Згур подумал и пристроился рядом.

- Ждешь? - поинтересовался он, дав венету время от-шевелить губами. Тот только вздохнул. - Можно кощуну спеть, - воодушевился Згур. - Или песню-оберег.

- Котору? - вскинулся венет. - Ты скажи, молодой боярин! А то я здешних мертвяков не знаю. На них особа песня нужна!

Згур еле сдержал улыбку. Что бы спеть? Да любая подойдет, если слова чуток поправить...

-Да вот есть одна...

Згур оглянулся - не услышит ли кто?

Мертвяки, мертвяки! Не тревожьте вояк. Пусть вояки немного поспят, ай, ай, ай!

Ярчук пошевелил губами, запоминая. Наконец тряхнул

головой:

- На третью ночь спою! Да и ты приходи, боярин! Вдвоем мы мертвяков враз одолеем! Кубыть кутят!

- Всенепременно...

Стало немного стыдно. Легко смеяться над доверчивым "дикуном"! Хотя одни боги знают, что у этого лохматого на уме. Может, он и сам сейчас над "молодым боярином" посмеивается, только виду не кажет.

- А я вот с людью говорил, - внезапно сообщил Ярчук. - Интересна людь, однако! Выходит, они не просто за серебро служат. Они супротив бояр воюют!

- Злых бояр, - поспешил уточнить Згур, сразу же вспомнив Чудика. Венет серьезно кивнул.

- Злых бояр. Вот и кумекаю, а не боги ли их на Сурь нашу послали?

Вот даже как! Ай да "чугастр"!

- Злы у нас бояре, боярин молодой! Шибко злы! Был один... Род наш под корень извел, меня еле живого оставил. А отец его...

Венет тяжело вздохнул, отвернулся. Смеяться Згуру сразу же расхотелось. А ведь и вправду! Не добром "чугастр" свою Сурь покинул. Вернется - и прямиком "злым боярам" в лапы!

- Мы на них Крюка напустим. Скажем, что твой боярин - вент. Знаешь, что он с его задницей сделает?

Ярчук вновь погрузился в раздумья. Наконец покачал головой:

- С ним-то я и сам переведался! Да вот беда - людь наша покорствует дюже. Перед кожным боярином на брюхо падает, сапоги целует. Може, если ты им про свой Край расскажешь, как вы бояр извели, да "катакиты" эти поведают...

- И покажут, как это делается, - Згур не выдержал, улыбнулся. - А что? Неплохо!

Ярчук почесал седоватую бороду, тоже усмехнулся:

- А ты совсем другим стал, боярин! Дивно даже!

- Я? - поразился Згур.

- Ты, вестимо. Как мы с тобой спознались, в тебе злости полным-полно было. Меня живьем проглотить хотел.

С большим боярином Ивором говорил - аж зубами скрипел. И не на него была злость, и не на меня даже. Вроде бы ты на себя злился, да на остальных душу срывал. Будто забрали у тебя что-то, без чего и жизни нет...

Згур не ответил. Наверно, прав "чугастр". Его, как щенка, выкинули с родной земли. Или... Улада! Все эти недели он старался забыть, не думать...

- Знаешь, Ярчук, песня есть. Сполотская. Там такое

начало:

В тереме гуляет подпитой народ, А он свою любимую замуж выдает...

Братины мы сдвинем - чай не дураки! Парню удалому жениться не с руки...

Сердце сжалось болью. Что за ерунда? Глупая песня и не про него, Згура, вовсе! Разве Улада - его любимая?

- Ишь, складно! - вздохнул венет. - "А он свою любимую замуж выдает"! Извини, молодой боярин, в душу к тебе лезть не хотел. О другом я. В Валине-городе, да и опосля ты вроде как сам себя утерял...

Згур пожал плечами. Может, и так...

- А сейчас что, нашел?

- Пожалуй, и нашел. Как людь эту переметную встретил, так и сам переменился весь. И злоба сгинула, веселость откуда-ниоткуда взялась. Ведь попервах ты зарезать меня готов был! А теперь - и помочь рад. Да не потому,

что полюбился я тебе...

Вот ведь как завернул, "чугастр"! Згур улыбнулся:

- А может, я домой собрался? Отвезу тебя в твой Лу-

чев, асам...

- Нет! - Ярчук упрямо мотнул головой. - Это ты, боярин, сам себе говоришь. Не домой тебя тянет! Да чего уж

там! После сам поймешь.

Венет ссутулился, вновь беззвучно зашевелил губами.

Стало ясно - разговор окончен. Нелепый разговор, ненужный. Згур даже не обиделся на пустые слова. Не иначе венета совсем тоска загрызла, что он, на соломе сидючи,

мудрствовать начал!

...Конный отряд ушел еще затемно. А с рассветом остальные выстроились за селом, у покрытого подтаявшим снегом шляха. На этот раз фрактарии постарались - ряды стояли ровно, словно на Кеевом смотре, сверкали начи-

ценные до солнечного блеска латы, грязь, казалось, наведи въевшаяся в одежду и сапоги, исчезла без следа. Згур махнул рукой, разрешая поход. Передовая сотня дружно Одарила сапогами в мокрый снег. Кто-то присвистнул, рвист подхватили, и грянула песня - громкая, отчаянная:

Вперед!

Нам не дожить до блеваной победы!

Вперед!

Нам не восстать под барабанный бой!

Хвост трубой!

А гиена и шакал

Все сожрут, что бог послал,

И воякам не прийти уже домой!

Сотня,в бой!

Коршунье и воронье

Налетят урвать свое,

И воякам не прийти уже домой!

Сотня, в бой!

Стая хищных птиц

Вместо божьих голубиц -

И воякам не прийти уже домой!

Несмотря на мрачные слова, пели весело, улыбаясь и пересмеиваясь. Трудно сказать, стал ли другим Згур, но и катакиты менялись на глазах. Что-то задержало внимание. Згур присмотрелся - точно! У каждого фрактария над шлемом гордо развевались красные перья.Згур улыбнулся.

Город взяли с налета, в предрассветных сумерках. Боя не было. Фрактариям Крюка, предусмотрительно напросившимся этой ночью в охрану ворот, даже не пришлось снимать часовых. Местная стража только начала протирать глаза, когда "катакиты", взяв в надежное кольцо дом местного архона, уже занимали гавань. Сонные, ничего не понимающие корабельщики не решились даже пискнуть и покорно дали себя связать.

Згур уже видел такое - этим летом, когда "коловратыо Ивора легко, играючи, захватили Тирис. Выходит, и он кое-чему научился у отца! Странно, но эта мысль почему-то порадовала...

Он опасался, что фрактарии, обозленные гибелью вождя, возьмутся за мечи, но этого не случилось. Оказывается, бойцы Катакита имели немалый опыт в подобных делах.

Крюк не зря пробыл в Выстре эти дни. Его бойцы не только оказались в нужную ночь у ворот, но и составили длинный список тех, кто особо рьяно служил Кей-Сару, а заодно-и всех горожан побогаче. Наутро, когда изумленные жители Быстра обнаружили, что город взят, их вежливо пригласили на главную площадь. Чудик, надевший по этому поводу новый плащ, доходчиво разъяснил, что "катаки-ты" - не враги простым людям, а вот богачам доведется изрядно тряхнуть мошной. Треть собранного предназначалась на нужды городских бедняков. Из дома архона была вынесена гора свитков с долговыми обязательствами и судебными решениями. Под веселое потрескивание костра занялись самим архоном. Толпа, узнавшая, что с долгами отныне покончено, а часть серебра достанется им самим, проявила редкое благодушие, и городской голова был отпущен с миром - правда, в одном исподнем.

Згур между тем занялся гаванью. Удалось захватить десять лодей - чернобоких, недавно осмоленных. Румские лодьи были на загляденье - куда лучше сполотских, что плавают по Денору. В каждой можно без хлопот разместить сорок человек и еще оставалось место для припаса. Захватили и галеру - огромную, с тремя рядами весел. Лед на Нистре почти сошел, только у берегов еще оставались ноздреватые льдины. Путь был свободен. Згур наметил семь лодей покрепче и поновее, остальные же велел сжечь, чтобы преследователи не пустились вдогон. Пришлось, хоть и жалко было, сжечь и галеру - тяжелый корабль не протянуть через волок.

Пора было отправляться, но Згур решил остаться в городе на ночь. Серебро было собрано, благодарная толпа отправилась бить слюдяные окошки в домах местных богачей, а довольные "катакиты" прочно осели в городских харчевнях. Згур решил - пусть оклемаются. Тем более ни грабежей, ни прочих безобразий никто не творил, и к "господину комиту" уже подходили горожане - поодиночке и целыми толпами, прося задержаться в Выстре подольше. Згур посоветовал им самим разобраться с властями, бога-теями и прочими супостатами, благо начало положено, после чего подумал и велел собрать всех городских кравцов вкупе с торговцами сукном. Когда те узнали от "господина комита", каков будет заказ, то изрядно переполошились. Однако Згур был тверд. Тряхнув серебром, он напомнил о том, что фрактарии - народ нетерпеливый и обидчивый, после чего получил заверения, что все пожелания "господина комита" будут исполнены точно и в срок.

Наутро, когда фрактарии выстраивались у пристани, отряд было не узнать. Вместо старой потрепанной одежды на "катакитах" были новые плащи. Каждая сотня имела свой цвет. Бойцы Гусака оделись в серое, Крюка - в память о его прежнем наряде - в синее, а Сажа узрел своих подчиненных в черном. Обновка пришлась по душе. "Катакиты" весело улыбались, перемигивались, щупали добротную ткань.

Плащей пришлось шить не двести, а побольше. Три десятка молодых парней попросились в отряд, заявив, что при нынешнем Кей-Саре им все равно здесь не жить. Подумав, Згур согласился - и кравцы получили дополнительный заработок.

Самому Згуру довольные щедрой оплатой мастера преподнесли алый плащ с тяжелым золотым шитьем. Он вначале хотел отказаться, но потом решил, что так будет лучше. Комиту и положено носить алое. Его должны видеть и узнавать - ив походе, и в горячке боя.

...Згур знал: голодный боец - плохой боец. Раздетый или в рванье обряженный - и того хуже. Но плащи - только полдела. И вот, когда настал час садиться на лодьи, ударил барабан. Згур махнул рукой - и над кормой медленно, словно нехотя, развернулся тяжелый стяг. Он был малиновым, как это принято у румов, и на темном, словно пропитанном кровью, полотне грозно смотрелся вставший на дыбы единорог.

Фрактарии замерли в изумлении, а затем по рядам пробежало: