всем. И он. Они нежно касались друг друга, снова и снова проводили
ладонями по лицам, по телу, заново создавая себе друг друга. Я никогда
не думал, что два нелепых слова "Заика" и "Лопо" могут произноситься
так по-разному. Они ухитрялись вложить в эти слова все, что чувствовали.
Месяца через полтора меня позвал к себе доктор Грейсон. Должно быть, он
тоже почувствовал, что наши отношения после той ночи, когда Изабелла
Джервоне убила Оскара Клевинджера, изменились.
Я постучал и вошел в его кабинет. Он слегка приподнял зад и кивнул мне.
И встать не встал, и сидеть не остался.
- Я слышал, - сказал он, - что дела у вас идут неплохо.
Я пожал плечами. Что я ему мог сказать, когда все здесь прослушивается
насквозь? Я не сомневался, что он не раз слушал наши разговоры с Лопо.
- Вчера я разговаривал с Генри Клевинджером. Нежный отец соскучился по
сыночку. - Мне показалось, что Грейсон раздражен. - Я уже намекнул ему,
что операция прошла не совсем гладко, что мы столкнулись с мало понятым
случаем частичной потери памяти, но состояние Оскара все время
улучшается Вот, - Грейсон протянул мне несколько листков бумаги и
конверт - Мне пришлось заплатить за это целую кучу денег. Здесь
различные детали семейной жизни в доме Клевинджеров, имена приятелей и
приятельниц Оскара, их привычки и. разумеется, фотографии.
Я даю вам неделю, чтобы вы с ним хорошенько все это проштудировали, а
потом вы вернетесь с юным Клевинджером в лоно любящей семьи. Первое
время Оскар будет жить вне дома, и уж, конечно, не вернется в
университет. Он будет жить с вами в гостинице.
- Но как на это посмотрит его семья?
- Я уже сказал, что кое о чем предупредил мистера Клевинджера. Пока
память полностью не восстановилась, да и вообще пока Оскар не окреп в
достаточной степени, ему лучше не находиться в чересчур эмоционально
насыщенной атмосфере семьи.
- Но наш Оскар ведь должен будет увидеться с отцом, матерью и сестрой?
- Конечно. Но лишь в вашем присутствии. А вы уж постараетесь, чтобы, с
одной стороны, у них не возникло никаких подозрений, с другой - чтобы
все выглядело вполне естественно. Чтобы Лопо старался, внушите ему
мысль, что судьба Заики будет зависеть только от него.
- То есть?
- Вы ему скажете, что если он хорошо сыграет свою роль, мы пришлем ему
туда Заику.
- Но... ведь ее двойник - я имею в виду ее человеческого двойника -
может...
- Да нет же, это лишь версия для Лопо. Конечно, она никуда не уедет
отсюда. Ее существование оплачивают, и я отнюдь не собираюсь возвращать
эти деньги.
- Но Лопо... Он...
-Он нас мало интересует. Нам важно, чтобы папаша и вся семья убедились,
что их сынок вернулся, а там видно будет. Вы меня понимаете, мистер Дики?
- Не слишком, доктор Грейсон.
- Им и в голову никогда не придет, что их Оскар на самом деле Лопо.
Если же позднее и возникнут какие-то сомнения, они скорее всего решат,
что от этой операции у него что-то стряслось с психикой. А такие вещи в
приличном обществе афишировать не принято. Теперь вы понимаете?
- Да, понимаю.
- Теперь о вас. Когда вы в качестве помона начали разыскивать Синтакиса
и довольно быстро вышли на Генри Клевинджера, я мог вас просто убрать.
Уверяю вас, это было бы совсем нетрудно.
- Не сомневаюсь.
- Я предпочел привезти вас сюда. Во-первых, мне всегда здесь нужны люди
вашей профессии. Лишняя пара опытных глаз в Нове - это большое дело. А
потом мне давно хотелось проверить самому, как действует принцип
"промывания мозгов".
- Это то, что делали со мной?
- Совершенно верно. Старинный способ. Теперь у нас есть ускоренные
методы с применением химических препаратов, но все они не слишком
надежны. Вначале мне казалось, что промывание удалось на славу, но,
очевидно, я выпустил вас немного рановато. Надо было больше расшатать
вашу психику....
- Благодарю вас, - сказал я и посмотрел на Грейсона. Он не улыбался. Он
говорил будничным голосом, выражение лица у него было самое обычное.
Мне вдруг показалось, что он давно сам сошел с ума.
- За время пребывания здесь и с Лопо-Оскаром вы будете вознаграждены.
Если вы откажетесь от денег, они останутся на вашем счету. Если вы
захотите, можете вернуться к вашей работе помоном.
- А если меня спросят, где я был?
- Вас не спросят. Вас не только не спросят, но вам даже незачем будет
возносить вашей Машине инлитву о пребывании здесь.
- Почему?
- Это уже не так важно, мистер Дики. - Доктор Грейсон слегка улыбнулся,
и улыбка была самодовольной.
"Священный Алгоритм, - подумал я, - неужели Машина что-нибудь знает о
Нове? Нет, не может быть..."
- Вы вылетите со своим подопечным ровно через неделю. Когда прибудете
на место, остановитесь в гостинице "Савдет вэлли"...
Все было готово к отъезду. Нельзя сказать, чтобы у нас с Лопо-Оскаром
было особенно много вещей - всего один небольшой чемоданчик. Но самый
ценный багаж - пленку с записью нашего разговора с Грейсоном и
фотокассету, которую я тайком заснял в Нове, - я зашил накануне в
подкладку куртки.
Машина должна была подойти ровно в три, и я уже начал поглядывать на
часы, когда вошел Халперн.
- Вы знаете порядок отъезда? - спросил он.
- В каком смысле? Я разговаривал с доктором Грейсоном, и он...
- Я говорю о самом отъезде.
Я пожал плечами. Что ему надо от меня?
- У нас здесь строгий порядок. Вещи каждого уезжающего из Новы
подвергаются строгому досмотру. Как вы понимаете, кто-то мог бы
захотеть взять с собой фото, видеозаписи и так далее...
Доктор Халперн посмотрел на меня, и я почувствовал мгновенный укол
страха. Быть уже почти на аэродроме и так глупо попасться... Я,
конечно, думал о том, что с пленкой и фото связан известный риск, но
что они здесь устроили настоящую таможню - такое мне в голову не приходило.
Нужно было, наверное, сделать вид, что все это меня волнует очень мало,
но я боялся выдать себя. Я никогда не был хорошим актером.
- У вас один чемодан? - спросил Халперн.
- Да.
- Откройте его.
Русанов Владислав
Сертаков Виталий
Володихин Дмитрий
Шилова Юлия
Володихин Дмитрий
Орловский Гай Юлий