твою просьбу. Для этого достаточно повесить за окном оба контактера.
Вместе они смогут создать достаточный инфразвуковой фон, чтобы
беспокойство и тревога охватили всех членов Группы. В этом состоянии
Наблюдатели откажут тебе.
Старика. Обратно он бежит по другой стороне улицы, а там есть мертвая
зона, рядом с крестцом, напротив дома протопопа Иоакима. Камеры там не
берут.
не в полк, а прямо в Стрелецкий приказ. В это время, кроме Леонтьева, там
как раз будет Шереметев. Получив команду от такого начальства, Попов сразу
выставит не два десятка, а полсотни. Если вместо двадцати человек в погоню
пошлют сорок-пятьдесят, бессмысленность сопротивления будет очевидна.
Группе тогда останется только торопиться к темпоратору, а тебе - уводить
артельщиков.
так надежен, как кажется. Пристав обязательно поговорит после этого со
сторожем. Реальной информации у него не будет, но страху он наведет. После
этого сторож просто не пустит твоего двойника к сидельцу.
пробиться!
вариант. Те два лучше.
можно сохранить без угрозы для Контакта? Я подумал, я ведь справлюсь с
этими четырьмя стрельцами в лесу?
останется только гадать, что случилось. Здесь ведь нет хроноклазма?
можешь уничтожить стрельцов, не разрушив всей ситуации. Они уже были
здесь. Они уже спугнули артель. И они убили Чаку.
кого мы ищем, приняли сообщение. До этого все останется, как было. Даже
если представить себе, что случится возмущение хронополей, все равно это
будет уже после Контакта! Я встречу их прямо у села.
здесь все связано? Нельзя спасти Чаку и сохранить Контакт. Стоит ситуации
кардинально измениться, а это наступит в какое-то мгновение боя, как сам
ты, нынешний, тут же исчезнешь, а спущенный тобой камешек вызовет лавину.
Вспомни теорию. Твое вмешательство слишком близко к основному событию.
Может получиться даже хуже, чем было.
по-твоему, вероятность того, что мне потом удастся выйти на Контакт? -
наконец спросил он.
пятнадцать. Однако видишь, они мертвы.
дня вдруг разом навалились на него, и он почувствовал, что не может
сосредоточиться. Такое было с ним впервые. Окружающее сдвинулось с места,
поплыло, сливаясь в жутком, фантасмагорическом бреду, полном причудливых
видений. Ягодка, мирно стоявшая неподалеку, вдруг стала увеличиваться в
размерах, нависая над ним устрашающей тушей гигантского левиафана. И Чака,
мертвая Чака, казалось, приподнялась на локте и тянется к нему, тщетно
пытаясь вернуться в отнятый у нее мир. Отчаяние захлестнуло его, и, теряя
над собой контроль, Григ нашел в темноте ее холодную руку и застонал.
вернуться в избу и там дожидаться рассвета. Вот только Чака... Он не мог
оставить ее здесь, на берегу. Даже представить было страшно, как
какой-нибудь стервятник опустится ей на голову!
теплыми губами в щеку. Переломив стрелу у основания, Григ поднял на руки
начавшее костенеть тело, неловко взвалил на лошадь.
сих пор пребывал в состоянии легкого шока, из которого его никак не мог
вывести Гном. От этого язык его слегка заплетался, а движения были
неуверенны, словно он действовал наощупь.
только дотянуть до утра. Утро ведь вечера мудренее. Вот сейчас мы поедем.
И я доберусь. Ты мне верь, я обязательно доберусь. Я обещаю тебе, хоть ты
и не слышишь. Никто не слышит... Не сметь! - последнее относилось к Гному,
стимулирующему слезные железы.
легче не будет.
плохо уже осознавал происходящее. Пьяно раскачиваясь в седле, он загнал
Ягодку в воду и поскакал вдоль берега, словно сбивая Кого-то со следа, а
потом, соскользнув вниз, пошел рядом, держа ее под уздцы.
голове. - Мне в Москву надо, Чака. Темпоратор мой там. И костюм там. Да и
ближе Москва-то, чем ваш лес. А тебя ведь туда везти нельзя. Что подумают?
Спятил, скажут, Гаврюшка. А похороню я тебя под обрывом. Не над обрывом,
милая, а под. Сил у меня нет, вот что. Были да вышли все. Вытекли по
капельке, как твоя кровушка.
впадения Рожаи в Пахру, и стал снимать с Ягодки тело Чаки. Теперь он был
уверен, что все решил правильно. Как это получилось, он не понимал, но
знал, что задуманное им единственно верно. Воды не вымоют труп за то
недолгое время, что понадобится ему для принятия решения. Главное, чтоб до
тех пор ее не изгрызли звери. А для этого надо завалить тело землей.
край высокого обрыва. Решившись, вылез наверх. Не доходя до края два шага,
стал рыть ножом канавку, перерубая тонкие, длинные корни, рассекая вязкую
мокрую глину.
вместе - обрушившимся карнизом полетел вниз. Только благодаря выработанным
многолетними тренировками навыкам он не поломал себе ноги. С трудом
удержав равновесие, он съехал на гребне земляной лавины к глянцевито
блестящему под луной берегу реки. И продолжая сидеть, оглянулся. Чаки не
было. Сзади громоздился холм в метр высотой, состоящий из огромных черных
глыб земли.
выдавливает на поверхность его мозг. - Добротная могилка вышла, а? Гном!
Что же это я говорю?!
отключиться. Я держу тебя, но дальше возбуждать гиппокамп опасно. Это не
кончится добром. Уезжай.
лес. Еще немного. Пять минут...
он слабо охнул, глаза его закатились, и он, нырнув головой вниз, скатился,
теряя сознание и цепляясь рукой за переднюю луку, с седла. Последнее, что
он увидел, прежде чем провалиться в беспамятство, было странное, не
колеблясь, скользящее к нему по траве пламя.
свежестью, и громко пели птицы. Лежа на спине, он внимательно разглядывал
плывущее в высоте одинокое облако. Лицо и одежда были мокрыми от росы, но
холода он не чувствовал. Пережитое вчера наполняло мышцы глухой болью.
Тело ломило.
лицу, поразившись, с каким трудом далось ему это движение. И только после
этого начал вставать. Он с усилием приподнялся на локте, а потом сел,
мотая гудящей головой. Вокруг расстилался небольшой, серебристо
переливающийся под ветром луг. Трава под Григом была короткая и жесткая,
словно неизвестный садовник выстриг зачем-то посреди луга маленькую
лужайку. Во рту чувствовался соленый привкус то ли крови, то ли тошноты.
замер. Совсем рядом, в двух шагах, на невысоком холмике, сидело небольшое,
жутковатого вида, черно-зеленое существо и, не мигая, рассматривало его в
упор.
и обнажая в ухмылке острые клыки. - Я уж тут совсем истомился...