кружил в пространстве, ограниченном оконной рамой, невидимый маленький
зверек. За стеной нараспев бубнили чьи-то бесцветные голоса, иногда
обессиленно затихая и вновь принимаясь разматывать блеклую вереницу
непонятных слов. Сквозь щели просачивался оттуда тусклый свет, дрожа от
слабости припадал к полу, покрытому узким грубым половиком, ведущим от
запертой двери к кровати. На стене висела небольшая темная доска с
нарисованным изображением худощавого мужчины с длинными вьющимися волосами
и бородкой, с золотистым кругом над головой. Лицо мужчины было задумчивым
и слегка утомленным, большие глаза смотрели строго, их взгляд настигал в
любом углу. Наверное, это был чудаковатый Иисус Христос. Кровать и табурет
у окна составляли всю обстановку комнаты. За маленькими стеклянными
квадратиками окна, обрамленными узкими деревянными планками, быстро
погружалась в темноту стена дома, за дорогой - грязным месивом, в котором
едва угадывались две извилистые, залитые дождем колеи.
вздрогнуть, вместе с табуретом качнуться вперед, прижаться лицом к
деревянным планкам. Она разглядела смутно белеющее лицо, черный платок на
голове, длинную темную одежду с широкими рукавами. Фигура приблизилась,
подняла руки. Хлопнули, закрываясь, ставни, в ответ задребезжало окно,
стукнул засов - и в комнате стало еще темнее. Голоса за стеной на
мгновение стихли, а затем опять затянули заунывное
полупение-полупричитание.
застеленную колючим одеялом, подобрала под себя босые ноги и облокотилась
на плоскую, тоже колючую подушку. Хотелось плакать. Опять хотелось
плакать. Вновь накатывалось привычное и такое давным-давно опостылевшее
глухое отчаяние, как и раньше, длинными-длинными ночами, когда утомленно
стихала музыка, утыкались носами в столы все эти упившиеся зануды,
разгребая пустые стаканы, и она спускалась со сцены, надевала платье и
брела домой, и, словно в колодец, погружалась в равнодушную тишину
спальни.
ней на замызганной сцене, те движения, что приходили будто ниоткуда, сами
собой, когда тело начинало жить своей особенной жизнью и плыло, летело
сквозь музыку, содрогаясь от творимого в этот миг танца, стремясь зажечь
сидящих за столами унылых подобий людей. Она мечтала о Сфере Владык, где
все должно быть совсем по-другому, она отчаянно верила, что ей повезет...
глазами, некто чувствующий и думающий, сильный и смелый, некто, готовый
перевернуть вверх дном, сотрясти и разбудить все миры - и пропал. Осталось
унылое бормотанье за стеной, запертая комната, дождь и грязь в темноте за
окном. Вторая ночь навалилась - и если он не придет...
только отбормочут и заснут эти унылые женщины в черных платках - и она
попробует выбраться отсюда. Плечом разобьет окно, кулаком вышибет ставни.
А пока...
Белое платье... Ох, подвело ее белое платье! Любое другое, только не
светлое - и она могла бы остаться незамеченной в темноте, когда ворвались
на площадь с разных сторон. Не хватило ей выдержки, бросилась от забора,
прочь от чавкающего топота, от плеска потревоженных луж. Догнали,
схватили, сопя, что-то возбужденно говоря приглушенными голосами на
незнакомом языке. Царапала заросшие жесткими волосами лица, кусала чужие
кисло воняющие руки, но вцепились сзади в ее длинные волосы, ударили по
пояснице, а потом в живот, так, что ночь словно стала еще темнее. Дальше -
мокрый холодный каменный пол, и опять вокруг темнота. И наконец, уже
утром, двое здоровяков в коротких штанах, серых вязаных свитерах и грязных
сапогах до колен повели ее, босую, непролазными кривыми улочками,
похохатывая, переговариваясь, помахивая длинными ножами и шаря жадными
взглядами по разорванному на груди платью.
ряда, до самых дверей, а под платками бесцветные женские лица. Полупустая
комната. Бородатый Христос на темной доске. Клетчатое окно. И тоскливое
бормотанье за стеной - весь день, до вечера. И даже сейчас, ночью...
деревья! Что эти громилы против него? Разве помогут их ножи? Он просто до
сих пор ищет ее, ищет ее в этом грязном сером городе с подслеповатыми
окнами. И сейчас она попробует подать ему знак.
потянуть на себя узкую планку, удерживающую маленький квадратик стекла.
Планка долго не поддавалась, хотя и пошатывалась, а потом вдруг легко
отскочила, с негромким стуком упав на пол. Девушка принялась за другие,
настороженно прислушиваясь к тихим голосам за стеной. Из-под ногтей
сочилась кровь, но все-таки ей удалось полностью освободить от переплета и
вынуть стеклянный квадрат. Она опустила в образовавшееся отверстие длинный
белый лоскут, разжала пальцы. Лоскут застрял между окном и ставнями и его
пришлось протолкнуть оторванной планкой. Теперь он лежал под окном на
земле, и Джудит верила, что Павел увидит его и все поймет. Если же не
увидит... если он вообще... Она боялась своих мыслей, она просто не хотела
ни о чем думать.
половицы, зашелестели слабые голоса. Робкий свет в щелях пропал, опять
что-то заскрипело и раздался тихий стук. "Ушли, - подумала Джудит. -
Неужели наконец-то успокоятся, уснут?"
захлебывалась темнотой. Ей казалось, что она находится на дне глубокого
черного колодца с гладкими стенами, под холодной толщей черной воды.
Колодец вырыт в дремучем лесу, в самой его глубине, куда никогда не
пробраться ни пешему, ни конному. Постепенно в этой безысходной черной
толще началось едва заметное движение, колыхнувшее, приподнявшее,
заставившее медленно вращаться ее тело, словно кто-то там, наверху, под
солнцем, опустил в колодец огромную длинную ложку и принялся помешивать
черную воду, стараясь растворить ее тело, как кристаллик соли в стакане.
черный водоворот кружил ее все быстрее и быстрее, засасывая, затягивая в
мертвую необъятную бездну... "Джуди... - далеким эхом раздавалось в
бездне. - Джуди..."
с лихорадочно колотящимся сердцем вслушиваясь, стараясь уловить хотя бы
слабый отзвук того чудесного голоса.
ударилась ногой о табурет, со стуком упавший на пол.
пальцев.
подхватил на руки девушку. Она обняла его за шею, крепко поцеловала
невидимое в темноте лицо, ощутив губами неожиданно гладкую щеку Павла.
должны подойти.
натягивала тесные сапожки, Павел закрыл ставни, задвинул засов и, взявшись
обеими руками за нижние края ставней, рванул их на себя. Засов с треском
отскочил, ставни опять распахнулись.
спешила за ним, поддерживая полы слишком длинного для нее плаща,
оскальзываясь в грязи, но все-таки не удержавшись от вопроса:
помощи. Они тут все очень заботятся о безопасности, только вот не знаю,
кого они так опасаются. Так что искать будут тебя одну, искать здесь, в
городе, и не сообразят, что надо блокировать остров.
там я тебе все расскажу. Если они нас узнают, и если у них есть автоматы -
мне же с ними не справиться.
по узким улочкам, и по уверенной походке Павла девушка поняла, что он
знает путь. Дождь перестал, но воздух был сырым и прохладным. Темнота,
казалось, немного расступилась и в небе то тут, то там тусклыми свечами
замерцали звезды, рассматривая землю сквозь разрывы в черных облаках.
Последние безмолвные дома остались позади, и Павел с Джудит вышли на
Лукин Евгений
Прозоров Александр
Володихин Дмитрий
Конюшевский Владислав
Шилова Юлия
Акунин Борис