можно. Но об этом все равно будут знать все.
конфигурации стен, но акустика там хороша, а потому и музыка в "Азиче"
исключительная. В этом зале любят выступать приезжие, но и собственный
ресторанный оркестрик никому не позволит заткнуть себя за пояс. Сюда
приходили не столько пить и есть - хотя и без этого не обходилось, - сколько
слушать музыку и танцевать до утра.
приглушен, пары покачивались, Керем душу вынимал из своей гитары и тянул:
"...все, что уйдет со мной... все, что со мной... все, что уйдет..." Мы
нашли свободный столик и сели. Подошел кравчий со своей тележкой. В "Азиче"
вообще не подавали вино в бутылках, только в кувшинах и только из своих
бочек. Бокалы здесь были огромные: литое зеленоватое стекло. Их можно было
потом взять с собой как сувениры. Мы попросили "Черные глаза", по обычаю
слили первые капли на пол. Я махнул полбокала залпом, вкус пыли изо рта
исчез. Зойка пила мелкими глотками, озираясь в поисках знакомых.
ничего себе. На эстраде Керем вытягивал уже совершенно нечеловечески: "...и
никогда не зови то, что ушло со мной... то, что ушло со мной... то, что
ушло... ты никогда не зови..."
громко выдохнул: "Антракт - двадцать минут", - танцующие побрели к столикам.
За соседний с нами села чуть знакомая компания, три парня и две Девушки, я
их не знал по именам, но помнил лица; они были с факультета журналистики. У
них тут же возобновился прерванный танцем разговор.
этом есть...
плоскости этики. Вопрос качества работы! - Все равно что строгать доску... -
Чуть иначе. Этично ли быть богатым, когда существуют бедные? Наслаждаться
жизнью, когда кто-то не очень далеко - на соседней улице - не может
позволить себе лишний кусок хлеба? Этично? Справедливо?
"Любое богатство неправедно" и "Грабь награбленное". Так или нет?
хорошая работа сама по себе приводит к этически провальному результату,
следует усомниться в самих принципах этой работы.
война, кровопролитие, смерть - превратились в спортивное состязание. Ты за
кого болеешь: за японцев или за немцев? И так далее...
Явление.
правило, праздному любопытству. И это повод пораскинуть мозгами.
перед деканом.
делать. Но сомневаться...
все равно, что есть. Тедди не появлялся и не звонил. - Вот такой он, -
сказал я.
внимание.
все-таки случилось дома?
нет, все это чушь. Все это чушь, Зойка. Jazz. Все это jazz. Пойдем
потанцуем?
мыла затычка. Зря ты не собираешь антикву. Этот кувшин очень украсил бы твою
комнату. Давай, я тебе его подарю.
в таких вещах.
Если вы хотели здесь именно поесть, надо было предупредить официанта, и
тогда он принес бы настоящие порции. Как полагается, мы посидели несколько
минут неподвижно и выпили еще по полбокала "Черных глаз". Вернулся
оркестрик, вышел Керем. Они заиграли "Скорый поезд опаздывает навсегда".
танцевала, ее подхватили ребята-журналисты. Я сидел, медленно пил вино и
медленно пьянел. Становилось все жарче. На всякий случай (вдруг мне не
захочется возвращаться?) я оставил на столе десятку и отошел к выходу
покурить. Здесь была маленькая выносная стойка для таких, как я, или для
тех, кто просто проходит мимо. Таких было много. Я как-то пытался обойти за
вечер все рестораны, ресторанчики, кофейни и подвальчики на Каракёй, но у
меня ничего не получилось. Было очень светло, отовсюду неслась музыка. В
пивной "Медведь" хором пели немцы. Две полицейские машины стояли посредине
площади. Наряды скучали. На Каракёй редко что-либо происходит.
знаменитый комик, и что-то произносил в пространство. Его облепили четыре
девушки. Он возвышался над ними, будто выныривал из волны.
посвежело, даже наоборот. Возможно, близилась гроза.
возвращаться в темень и духоту - смотрите, какое небо!
очень ароматная.
журналистов. Кто-то еще подсаживался. Она, как всегда, стягивала народ.
девочек.
соврать не получалось. - Я проиграл ей два месяца личной свободы.
так вообще можно играть. - А... э-э... - У нее есть друг. Если вас
интересует именно это. Он скоро придет сюда и разрушит ее чары.
всего лишь тупо всматривался в открывшуюся мне картину. Перед глазами была
зеленого цвета заиндевевшая металлическая стена в строчках точечных сварных
швов, в стене зияли люки, к люкам тянулись разноцветные шланги,
вздрагивающие от внутренней пульсации. Висели гроздья проводов. В
пространство между концом трубы, из которой я очень осторожно высовывался, и
зеленой стеной - неширокое такое пространство, рукой не дотянуться, но не
дотянуться совсем чуть-чуть - слева врезался безумный белый свет. Пар от
дыхания пылал в этом свете... Я лежал и смотрел, и пытался понять, что же я
перед собой вижу такое странное и что вообще мне дальше делать. Наконец,
дошло: это была ракета, но не лежащая в лотке на спине траспортера, как ей
положено, а стоящая вертикально, в позиции готовности к пуску. Я понял это и
внезапно успокоился.
огляделся. От трубы вниз шел РЯД железных скоб, окруженных крупноячеистой
предохранительной сеткой. Точно такая же лесенка вела и вверх. Я
Черепнин Владимир
Шилова Юлия
Корнев Павел
Акунин Борис
Контровский Владимир
Афанасьев Роман