судорожно вцепились одна в другую. - Вас обманули. Подставили. Вы
обеспечиваете алиби опасному преступнику. За его плечами уже десятки
зверских убийств. А сейчас он готовит покушение на сэра Карригана,
будущего президента. Операцию проводит Департамент охраны Палладии,
тамошняя тайная полиция. Потому что сэр Карриган заявил, что будет
бороться с рабством во всем мире. И вам, сыну известного вольнодумца и
убежденного республиканца, не пристало помогать им в этой грязной игре.
неразборчивую надпись. - Я купил две пары фальшивых паспортов, и все. Я не
мог путешествовать по своему...
необыкновенно хороша в постели, не так ли?
дубиной ты был бы для нас не опасен. А наручники - это так: символ
принадлежности к тем, кого бьют. Понял?
Потом сквозь звон и плывущие клочья он услышал:
вам скажу одну вещь, а вы ее обдумайте как следует. С этой секунды
безопасность леди Стэблфорд находится полностью в ваших руках.
увидите. По крайней мере, сейчас.
всемогущая организация. Мы боремся с рабством, тиранией,
несправедливостью, отсталостью. Путь к власти нам уже открыт, и через
десять лет никто не узнает этого тихого мира...
вас не врожденные, а приобретенные.
тогда...
правого или без левого?
Понимаете? Такая это игра. Вас ведь никто не вынуждал начинать ее. Так что
- доигрывайте, а там - платите проигрыш... или огребайте выигрыш. Как
повезет. - Он помолчал и добавил: - Будете делать все, что велю, - разрешу
писать письма.
зависит полностью от вас.
наверное, кивнул.
с вашей стороны - и эта дама станет чуть менее привлекательной.
распорядитесь, чтобы горячей воды дали? Тяжело таким грязным жить...
понемногу набрал силу, погнал волну - и капитан Арчи, так его звали, повел
йол к берегу. Там есть где воткнуть кол, сказал он, и сестра его Дорис
солидно кивнула: да, есть. Они были странной парой. Арчи и Дорис. За
долгие годы совместного промысла они выработали свой язык и лишь в особо
сложных случаях прибегали к английскому, используя отдельные слова и
полуфразы. Зато в разговоре с посторонними, не владеющими их языком, они
становились обстоятельны и велеречивы. А то, что лексика отличалась от
общепринятой - так на то оно и море.
спокойно переносила и качку, и соль. Но полная невозможность уединения; но
вспыхнувшее полузабытое: плотно, один к одному, спящие на палубе, и кто-то
из них уже не проснется, и запах рыбы, смолы, горячего мокрого дерева,
гнили и пота, и непрерывный надрывный плач, и скрип уключин, и тихие
усталые проклятия, и тоска, и тоскливые песни по вечерам, и даже веселые
песни все равно поются тоскливо... чужбина была впереди, была, но не
ждала... и самоедские мысли: дура, дура, дура, испортила все, и даже
последнюю ночь - и ту испортила... перегнуться бы через борт - и на дно
ключом... Что-то не пускало. Но думать об этом было легко, и она стала
думать именно об этом.
телом и духом - и погрузилась во что-то завораживающее. Это тревожило, но
сделать нельзя было ничего - это Олив знала по себе. Она помнила себя,
впервые брошенную... жалкое зрелище. И ничем не помочь, поэтому лучше не
трогать.
забылась в фургончике передвижного театрика, а она сама с карабином в
обнимку караулила рядом, сержант успел сбегать к отелю "Рэндал" и застал
там кучу полицейских, пожарных, солдат... Осторожно он разузнал, что
человек десять мастеровых где-то после полуночи вошли, избили и связали
швейцара и портье, поднялись наверх - и там началась Пальба. Кто и в кого
стрелял, сержант выяснить, конечно, не смог, но видел сам, как вынесли и
погрузили в медицинскую карету носилки, а на носилках лежал без признаков
жизни молодой, лет двадцати пяти, человек со светлыми волосами. Рука его
выпала из-под простыни и волочилась...
к берегу капитан Арчи.
возле Олив и затянула бесконечную сагу о том, как они с Арчи, еще молодые,
наткнулись на отмели на кусок "копченого" янтаря "с мою тогдашнюю задницу
размером". А "копченый", то есть красный, вошел вдруг в моду и стоил
четыре шиллинга за унцию; кусок же тянул на семьсот унций. Да и деньги
тогда были не то что нынче: те четыре шиллинга на два нынешних фунта лечь
могли и на них отоспаться. А был такой Арчи друг, а ее почти жених Верм,
вот уж имечко родители нашли, лучше бы сразу Червяк - и не мучиться. И
уговорил их этот Верм не продавать сразу, а погодить, цены, мол, еще
поднимутся. И стали ждать, и цены действительно все поднимались и
поднимались и вот поднялись так хорошо, что сели они все втроем в дилижанс
и поехали в Тристан, а оттуда поездом в Меркьюри. Там самые лучшие цены
были. Приехали - бабах! Правительство возьми да объяви новый налог на
добычу янтаря, да такой, что у всех все опало. И как мужчины приняли
вечерком с горя, так и продали этот кусок какому-то хлюсту фунтов за
тридцать или за сорок. А через неделю отменили тот налог... Сбежал тогда
от них Верм с какой-то цыганкой. Говорят, видели его потом в таборе - на
дудке играет...
чувствовалось: слушает.
ясно... Теплый, душноватый туман - и сквозь него скользит острый и
холодный, как стальной клинок, незамутненный островок сознания. Как бы -
чужого... Это странно, не страшно - может быть, потому, что - туман,
теплый душноватый туман... Но благодаря этому клинку, его остроте и
холодности, Глеб знает: Светлана им не досталась! Умница, она сумела
ускользнуть, скрыться... не погорячись, не поддайся, продержись...
стен. Открыл глаза. Изгибы...
Посняков Андрей
Володихин Дмитрий
Орлов Алекс
Лукьяненко Сергей
Шилова Юлия
Сертаков Виталий