Мейчон. - И тебе не за что просить прощения. Мне самому захотелось
размяться. К тому же, ненавижу таких типов, как этот монах. Я не
очень-то хорошо знаю законы Реухала... Скажи, Трэггану, если мы
уложим этих образин, то сможем навешать пощечин этому, как его...
Иераггу?
серьезные силы, раз он так самоуверен. А если я ошибаюсь, то его
очень быстро отшлепают без нас. Да так, что он язык проглотит. Ты
готов к бою?
отвернувшись от старого друга снова к окну, произнес элл
Итсевд-ди-Реухала. - Но недооценивать врага - наполовину проиграть
сражение. У меня есть сын за которого я должен отвечать. И отец,
который не может встать с постели. Я не имею права погибнуть.
флягу того вина, что угощал меня утром?
охраннику, - достань. Мейчон, я принес несколько щитов, подбери себе
подходящий. Да, кстати, ты есть не хочешь?
противное оказалось, - усмехнулся Трэггану, вспомнив встречу,
оказанную ему в "Возвращенной сказке". - Да и зачем портить аппетит
перед праздничным обедом, ты же меня пригласил? Или я тебя
неправильно понял?
конечно, ничего не сказал бы, но хорош же я буду, если без уважения
отнесусь к хозяину, у которого на пиру в гостях сам король Итсевда.
сам он немного стеснялся его скромных одежд. Не в предстоящем бою,
конечно, а перед людьми, с которыми вынужден будет общаться на званом
обеде...
усмехнулся Мейчон, - я ни разу не видел короля родного Велинойса и
ничего, не умер.
Трэггану.
сегодняшний день".
протянутую охранником.
Чести? - спросил он.
Трэггану. - Нельзя быть столь беспечным.
щит. Он хотел подбодрить Трэггану, но запоздало понял, что добился
если не прямо противоположного результата, то не того, которого
хотел.
x x x
узкому коридору, отделанному все тем же белым камнем, по замыслу
строителей, наверное, символизирующим незапятнанную честь.
достаньте мечи. Трибуны переполнены зрителями, они не довольны
предыдущим боем - противники стукнулись щитами и оба признали себя
неправыми. Красивый поступок, но люди ждут другого, сами понимаете. А
пожертвования на Храм, что платят при входе, немалые. И ваш поединок
сегодня последний, больше уже точно не будет. Даже странно для Дня
Пробуждения Аддаканов.
меч.
показать свой клинок с клеймом Шажара. Вот он.
клинок и удовлетворенно кивнул:
подбодрили Трэггану. Он смело шагнул на ристалище. Он не боялся, нет.
Но куда ушли те благодатные времена, когда за его спиной была только
собственная жизнь и он лез на рожон, ничего не страшась! Прав тысячу
раз элл Канеррану - он теперь должен думать о других, не только о
себе. Поэтому он сейчас не то, что не позволит себя убить, но даже не
пропустит ни единого удара, чтобы вечером быть перед дорогими гостями
в лучшей форме. На его стороне правда, а значит - Димоэт.
тысячи зрителей.
большей частью послышались вздохи разочарования. По фигурам и росту
Трэггану и Мейчон уступали огромным малкирцам.
это время предназначалось для зрителей - чтобы определились со
своими симпатиями и при желании поставили кровно заработанные деньги
на кого-либо из противников.
трибунах он не мог, но знал, что Дойграйн здесь и сейчас делает
ставки на него. А может и испугался, пожалел свои рехуаны, глядя на
рослых и свирепых с виду малкирцев.
постарался сообщить. Незачем ей быть здесь, она и так в сердце
Трэггану. Незачем ей переживать за его жизнь, глядя на
великанов-малкирцев. Сожалеет ли он о том, что принял вызов? Нет,
конечно. Тогда почему он волнуется? Ведь не волновался, например,
перед битвой у речки Миргу? Тогда он был не женат, тогда он не был
владельным эллом, тогда у него не было сына. Но он остался тем же
Трэггану, рука не ослабла и правда, как всегда, на его стороне. И
Димоэт ему поможет - все во власти его. Хотя говорят, что на
Ристалище Чести Димоэт смотрит лишь как зритель...
где от стены до стены было восемьжды восемь шагов. Трибуны
поднимались чуть ли не до небес, рядов в них тоже было по восемьжды
восемь. Со стороны белое здание Ристалища Чести представлялось
величественным и огромным, а изнутри площадка для поединков казалось
с верхних рядов маленькой и тесной, в отличие от огромной Арены
Димоэта, где поле с любого места выглядело просторным. Вымощенное
ровными серыми восьмиугольными плитами, ристалище имело четыре
красные и четыре зеленые плиты в центре; на них становились
противники перед боем. Расстояние между каждой такой плитами было
ровно по восемь шагов.
казалось, что ни одного свободного места не было.
дожидаясь соперников. Одноглазый Дейкку приседал, разминаясь. Пройггу
довольно ловко крутил во все стороны палицей, стремясь привлечь
симпатии зрителей и запугать врага. В нескольких шагах перед ними
стоял монах Иераггу, опираясь уже не на костыль а на высокий
узловатый посох, увитый зелеными лентами. Он молчал, но вся поза
говорила об уверенности в своей правоте и ненависти к любым
несогласным с ним.
собственные силы, на душе стало совершенно спокойно, как бывало
давно, в юности, перед решающими сражениями. Он повернулся к Мейчону
и спросил:
Состязаниях Димоэта?
исходе поединка?
поединке сообщили глашатаи. Я говорю - берите взнос, чтобы мне еще
раз не возвращаться. А если я погибну, так деньги вообще вам
достанутся. Нет, не взяли. Придется снова идти.
жрецы проверяют, но больше они Димоэта боятся - его же Храм и Арена,