словно отражение в воде. Над площадкой, к которой она и шла, которую,
похоже, видела куда более отчетливо, чем мы, разлилась волна бледного
света. Короткая, мягкая волна -- стирающая ее фигуру, растворяющая краски и
формы.
что мне напоминает эта планета...
карантинном блоке, на ознакомительных курсах в училище. Мог туда загреметь
и после посадки с рептилоидом, но вот... не случилось. Однако теперь
вспомнился сразу и дрожащий, раздражающий свет потолочных панелей, в
которые были вмонтированы бактерицидные лампы, и синтетический привкус
стерильного, озонированного воздуха, и тяжелая, густая тишина.
позволяют сесть кому угодно! А дальше -- их транспортом...
свет!
отсюда. Возможно -- местная.
цивилизации доступен и человеческий облик.
лишь если согласишься и ты, Петр.
протестовало -- "не ходи!" Нет, я не думал, что мы только что наблюдали
изощренный вариант самоубийства -- скорее всего, это и впрямь транспортный
терминал наподобие кабин Геометров.
цивилизация Тени. Кем бы они ни были -- такими же людьми как мы, или
существами, способными к метаморфозам, подобно куалькуа,
одному -- служить посадочной площадкой. Может быть, чем черт не шутит,
вдобавок здесь и впрямь осуществлялась дезинфекция визитеров...
Только что нам продемонстрировали -- неужели случайно?.. никогда не
поверю!.. как ими пользоваться. Вот и весь выбор. Входи -- или убирайся.
Валентинович...-- сказала Маша. И дернулась, осознав, что обратилась к
человеку, объявленному ею мертвым.
этого:
Как в старых американских романах, где на каждом астероиде стоял свой бар,
церквушка и шериф со звездой...
речевым аппаратом рептилоида:
один старый писатель-фантаст в свое время сказал: "Галактика для
меня -- слишком мало. В ней всего сто миллионов звезд. Не мой размах, я
буду писать о метагалактиках"... Лучше бы он всмотрелся в одну-единственную
звезду...
Маша.-- Хоть какой-то? Демонстрировать размах... нет, это слишком мелко.
Зачем тогда... Андрей Валентинович?
чем-то несимпатичен.
того, что действительно знает, а от того, что сможет утаить. Намеки,
невнятные угрозы, пускание пыли в глаза, туманные пророчества -- вот что
позволило ему выйти из роли кабинетного ученого и влезть в грязное болото
политических интриг.
считаю, что это будет умным поступком, но если ты идешь... значит, стоит
идти всем вместе.
Цивилизация такого размаха -- не лучший союзник. Она вообще не годится на
роль союзника, как Британской Империи в пору расцвета не чета была
какая-нибудь захудалая африканская колония.
тебя... Карела... понесем.
локоть. Маша пристроилась к нему.
аларийский ггоршш?
неуклюже, с грацией потерявшихся младенцев, начали спускаться по
склону.-- Если бы...
более -- поглощение энергии, ведомо было лишь кораблю. Я ничего особенного
не замечал. Даже когда мы ступили на мелкую, похрустывающую под ногами
гальку, даже когда дошли до той точки, где исчезла подобно привидению
незнакомка -- ничего не произошло. Данилов крепко держался за мою руку, мы
топтались рядком, подобно трем идиотам, решившим быстренько научится
танцевать сиртаки. Рептилоид -- даже не знаю, кто контролировал сейчас его
тело, крутил головой.
представляя наше возвращение на Землю. Да что угодно бы произошло, самое
мерзкое и гнусное, но хоть что-нибудь! Пусть придется драться с целым
миром, идти по колено в дерьме и крови -- я пройду. Пусть будет как угодно
трудно -- доползу...
вошел в транс, опасаясь чего-то аналогичного джампу. Маша вскрикнула,
дернулась к Данилову, тот не устоял -- и мы стали падать. Мир колыхался,
плыл. Все тонуло в призрачном белом свете. Под ногами уже не было
камней -- ничего не было, мы падали.
пространства. Это и впрямь оказался переход -- еще один вариант игры с
измерениями, не тот, что придумали люди, не тот, что использовали Геометры.
двигаются лениво и вяло.
Еще пытаясь упасть навзничь, защитить прижатого к груди рептилоида.
улетучился прижатый к груди рептилоид, остался где-то за гранью памяти.
Валяясь в холодной жиже, щурясь от ослепительного солнечного света,
непроизвольным, эмбриональным движением подтягивая колени к животу, я готов
был забиться в истерике. Нас разделили. С легкой непринужденностью опытного
хирурга отсекли друг от друга.
что прошедшей печь, прокатный стан и кузнечный пресс. Горло дергалось от
рвотных позывов. Меня продернули сквозь пространство, и продернули явно
далеко -- воздух был другим, наполненным густыми, неприятными запахами, и
сила тяжести -- земная, а то и побольше. Бившее в глаза сияние казалось