подлете. Сбили? Сама разорвалась? У Ивана болела голова, он не мог думать
обо всем этом.
единого пригорочка, выступа - на сколько хватало глаз, простиралась ровная
безжизненная пустыня.
пригодным для дыхания, в почве и растениях оказалось столько тяжелых
металлов и прочей дряни, что было непонятно, как здесь растут эти
изгрызенные лопухи. Иван понавешал на себя собранное оружие и побрел, куда
глаза глядят.
удивительно-с такой-то тяжестью на себе и за плечами! Но пустыня не
кончилась, она казалась бескрайней. В конце концов, вся эта гнусная
планета могла быть одной сплошной пустыней, таких полубезжизненных планет
и по ту сторону воронки было хоть отбавляй. Даже ближайшие к Земле планеты
до их гензации представляли из себя нечто подобное. Иван видал в атласах и
учебных фильмах Марс начала двадцать первого столетия-та же картина,
только краски иные: там красновато-багровые, здесь серые, да еще там
лопухов не было и местами возвышались сглаженные временем склоны кратеров,
темнели редкие трещины... а так, один к одному! Стоило лететь ради этого к
черту на рога!
почувствовал его налетающие, пока слабенькие порывы даже сквозь скафандр и
все, что было под ним. Но Иван сейчай был рад любым переменам.
толкнуло в спину, он не удивился-значит, налетел шквал, значит, скоро
буря. Он даже не повернул головы. Но его вдруг толкнуло сильнее. И он
полетел на землю. Черная тень промелькнула над головой.
угодно. Но то, что он увидал было нелепой фантазией, невозможной в этом
чуждом мире. Прямо над ним, в каких-то десяти метрах над поверхностью
нависал гигантский ящерообразный и перепончатокрылый дракон-птеродактиль.
Ивана не поразило то, что у дракона было две головы на длинных извивистых
шеях, две жуткие усеянные острейшими зубами пасти, он не удивился и тому,
что крылья были полупрозрачны и сквозь них виднелось почти черное
пасмурное небо... его ошеломило другое - в этой разреженной атмосфере не
могло летать ни одно существо: даже комар или муха здесь сразу бы упали
вниз, как бы ни трепыхали своими крылышками, ни одна птица бы не
удержалась здесь на лету. А эта огромная мерзкая тварь висела словно на
подвесках, она лишь лениво взмахивала сорокаметровыми крыльями, концы
которых были усеяны шипами. Она висела свободно и легко, не прилагая для
этого видимых усилий, так, словно в брюхе у нее был вмонтирован
антйгравитатор средней мощности.
ней быть не может. Он машинально, наощупь подтянул к себе за ремень
пулемет, слетевший при падении, упер его прикладом в землю, снял
предохранитель. Но он решил не спешить.
вихревыми потоками гнало на него пыль, песок, камни-даже крупные тяжелые
булыжники срывались с места, перекатывались, половину же лопухов просто
посрывало, и они унеслись вдаль, половина приникла к поверхности,
изъеденные листья дрожали, трепыхались.
сколько же острейших когтей торчало из каждой лапы, казалось, их
бессчетное множество-все они изгибались, то сжимаясь, то разжимаясь,
словно они уже рвали чье-то тело. И все эти когти были нацелены на него.
Но он лежал, надеясь, что дракон-птеродактиль сочтет его, заключенного в
скафандр, за неживое, за часть этой мертвой каменистой поверхности, что он
побрезгует столь непривлекательной поживой. Иван знал по Гадре и Гиргее
натуры всех этих ящерообразных гадин: их лучше было не трогать, не
задевать, они реагировали лишь на движущиеся предметы, ибо были предельно
безмозглы и тупы. И потому он ждал.
перевернуло. Огромное чешуйчатое тело нависало живым дирижаблем, головы
тянулись вниз. Дракон рассматривал непонятное существо. Но ни в одном из
четырех застывших ярко-зеленых глаз не было ни любопытства, ни вообще
какого-то интереса. Широченные полукруглые ноздри раздувались и опадали..
Ивану казалось, что он чувствует горячее и вонючее дыхание. Но он конечно
ничего не ощущал, шлем предохранял его от подобной мерзости.
- плотоядно подрагивали. А зубы были ослепительно, неестественно белы -
будто их начищали, надраивали сутки, кряду! Ивану не нравились эти зубы -
самый маленький был не меньше его локтя.
метрах от Ивана, он слышал какое-то утробное чавканье и хлюпанье,
вырывавшееся из пастей. Сиплое дыхание гадины обдавало его. Слюна уже не
капала, она стекала пенистыми рваными дрожащими мочалами, заливала
скафандр.
проглотить, сожрать со всеми потрохами. Каким бы крепким ни был скафандр,
но оказаться, даже будучи в нем, внутри чрева дракона-птеродактиля Иван не
хотел. Очередь ударила сразу из обоих стволов. Иван стрелял в разинутую
пасть левой головы, стрелял без передышки, стараясь, чтобы пули ложились в
одну точку. Голова дернулась, и вслед за хрипом и бульканьем Ивана залило
водопадом зеленой густой дряни, наверное, это была кровь гадины. Иван не
стал разбираться. Он тут же перевернулся несколько раз вокруг себя,
прижимая пулемет к груди. И вовремя-правая зубастая морда ткнулась в то
место, где он только что лежал, с лягзом клацнули огромные зубы, челюсти
сомкнулись.
таким упорством и остервенением, будто вознамерился перебить ее напрочь.
Крылья взмахнули как-то особенно сильно, и его отбросило на три метра. Но
он зацепился за основание лопуха, развернулся, перезарядил пулемет. И
снова на него потекла зеленая жижа, ослепляя, лишая возможности
ориентироваться. Иван отбросил пулемет, счет шел на секунды, не до
перезарядки! Сорвал с плеча, парализатор и выпустил подряд двенадцать
ампул прямо вверх, в чешуйчатое брюхо. Его снова обдало липкой и клейкой
жижей. Он бросил парализатор, потянулся к висевшим на бедрах ручным
дезинтеграторам... Но не успел. Когтистая страшная лапа ухватила его
поперек тела, сжала, оторвала от земли.
его, не давали высвободить рук. И в этих пальцах была заключена
неимоверная сила, но ни один из когтей не коснутся шлема, поверхности
скафандра.
Звериным ревом огласились окрестности. Ивана прижало к чешуйчатому брюху,
И он увидел, как удаляется поверхность, как уменьшается в размерах
брощенный пулемет, как он исчезает из виду. В брюхе булькало, клокотало,
кипело что-то, переливаясь и храпя, содрогаясь и передергиваясь.
Исполинские крылья ритмично взлетали, вверх и опускались. Простреленная
голова безжизненно свисала, качаясь в такт взмахам. Они летели.
Гадина могла в любой миг разжать лапу, сбросить его на глинистую почвутут
никакой скафандр не спасет от удара. А могла и сдавить посильнее. Мало ли
чего она могла! Иван с огромным трудом высвободил правую руку, вцепился ею
в морщинистый палец, обхватывавший грудь. Палец был толщиной в хорошее
бревно, совладать с ним не было никакой возможности. И Иван оставил свою
затею. Лучше до поры до времени не трепыхаться, авось все обойдется!
высчитать не удавалось, но высота была приличной-не меньше километра.
Летела гадина довольно-таки быстро, несмотря на ранения и потерю крови.
пока еще встретился лишь с двумя типами живых представителей этого мира.
Но судя по ним, мир был изрядно жизнестоек. В нем нелегко придется
землянину. Даже такому, как он, прошедшему курсы спецподготовок,
закончившему Школу. Если вообще ему удастся, конечно, выжить в этом мире с
самого начала. Он уже забыл о переходе, о пролете воронки, о
раздраженно-нудных голосах, о "системах" и всем прочем-эти вещи
отодвинулись на задний план, ушли в область воспоминаний. Еще бы, когда
такая жуткая действительность навалилась почти с первых часов на этой
паршивой гладенькой планетенке...
они летели, тем чаще стали попадаться сначала холмики, а потом и холмы,
переходящие в горы, еще небольшие, и уступчатые скалы. Над одной из таких
дракон-птеродактиль замер. И разжал лапу.
балок, металлической арматуры явно искусственного происхождения и вообще
непонятных предметов. Еще на лету, преодолевая боль в руках и теле, он
вырвал дезинтеграторы и выстрелил вниз. Что-то там запищало задергалось.
десяти. Каждый имел по две головы и был толщиной с годовалого теленка.
Прожорливые змееныши тянули к нему свои беззубые и безразмерные,
растягивающиеся пасти. Но им не удавалось совладать со скафандром и
шлемом. Один, самый большой и толстый, вознамерился было заглотнуть Ивана
целиком, но не получилось-то ли челюсть у него вышла из пазов черепа, то
ли еще чего, но он вдруг заперхал, заквохтал обиженно и запрокинул одну
свою головенку набок. Особо наглых Иван усмирял лучами дезинтеграторов.
Вверх он не смотрел, не успевал.
индивидуальное освещение, но он опасался делать это - мало ли как
Василенко Иван
Маркеев Олег
Шилова Юлия
Акунин Борис
Шилова Юлия
Гуль Роман Борисович