Чтение 26–й страницы книги ~Гравилет "Цесаревич"~

- А портфельчик этот? - горячился Беня. Он не играл, не придуривался
- чувствовалось, что его прорвало и говорит он о наболевшем, о
сокровенном, о том, чем и поделиться-то ему было не с кем доселе. - Я
никак понять не мог, чего он все время с портфельчиком ходит. А третьего
дня на меня как откровение какое накатило: там же деньги, ценности. Сосет,
вымогает каждый день у рядовых коммунистов - как бы пожертвования всякие,
на нужды, на фонды научные и всякие программы... а сам потихоньку, по
вечерам, когда все уж разойдутся, домой перетаскивает! А там - то ли под
яблоньку до лучших дней, то ли в Швейцарию как-то переправляет, на случай
загранкомандировок...

- Беня, - сказал я, слегка придя в себя. Глянул на Усольцева: тот
тоже сидел в обалдении. - Беня, дружище, да в своем ли ты уме? Откуда-ты
слов-то этих набрался: демагог, диктатура, рядовые коммунисты...
загранкомандировки... Кто тебе напел?

- Верьте слову, - убежденно ответил он. - Так и есть. Сам понял.

- И когда же ты это понял?

- Кумекать-то я уже давно начал... уже неделю здесь. А третьего,
говорю, дня вдруг осенило. И как-то, знаете, легко мне сразу стало, будто
весь мир сделался прозрачный и понятный. Вот же, думаю - патриарх, на всей
земле уважаемый человек, учить всех лезет - а такая свинья, хуже нас,
грешных!

- Так. Ну, и какие ценности ты в портфеле обнаружил?

- Тут промашка вышла, - с досадой признался Цын. - Как раз в тот
вечер он одни бумажки вез. Потому я и влип.

- Не понял, - сказал я. - Где влип? Во что влип?

- Да со своими, - нехотя сказал Беня. - Ведь как получалось-то? Я уж
так уверен был, что подговорил одного другана вместе взяться... Одному
как-то не личило, не верилось мне, что патриарх и впрямь без охраны ходит.
И мне не только портфель нужен был, мне наказать его хотелось! Может, и не
до смерти, это уж как Бог ему даст, но - как следует! А другану на
идеологию мою начхать, конечно, ему материю подавай. В общем, наплел я с
три короба, чтоб его увлечь - а у нас такого не прощают...

Да. Если он плел со столь же убежденным видом, что теперь - кто
угодно бы поверил.

- И где же твой друган?

- Он, как увидел, что мы пустышку взяли - озверел. За рулем я был, а
он ствол мне в бок: верти, говорит, туда, где мне лапшу на уши вешал,
будем с тобой разбираться. И была бы мне хана, если бы не извернулся я. Уж
приехали в его компанию, уж из тачки вышли - дал я ему возле дома по
темечку, и ноги в руки. Теперь-то, думаю, они меня ищут не хуже, чем вы...

- Так что же это за компания у тебя тут? - не выдержал Усольцев. Я
понял его нетерпение - его более всего волновали дела вверенного ему
района, и весть о том, что под носом у него шурует целая группа, явно
довела его до умоисступления. Удивляюсь его выдержке, он и так долго
терпел.

Беня моргнул. Покосился на Усольцева.

- Да я и сам толком не знаю, - осторожно сказал он. - Я сюда один
прилетел, думал отдохнуть маленько. Тут же коммунисты, благорастворение...
А другана этого на улице встретил. Его это компания.

С какой-то нехорошей мысли сбил меня поворот разговора. Компания -
это, безусловно, важно, очень важно, но нечто значительно более важное
ворохнулось в мозгу и растворилось. Осталась тревога.

- Ты, Беня, не темни!

- Век воли не видать, господин майор!

- Адрес?

- В Ишеевке это. Хлебная улица, дом сорок шесть. Двухэтажный такой
особнячок, принадлежит торговцу-зеленщику Можееву. Торговец-то он
торговец, да только не зеленщик.

- А чем торгует?

- Да всем помаленьку. В основном, кажись, дурью.

Не слишком ли легко он всех сдает? Да нет, он нашими руками надеется
от них избавиться и так обезопасить себя - это бывает. Что же мне такое
показалось?

- План дома нарисуешь?

- Только уж вы на меня не ссылайтесь, ежели с ними беседовать будете.

- Какой разговор, Беня.

- Для меня - самый важный. Господина полковника-то я давно знаю, он
человек честный и своих в обиду не даст. А с вами, извиняюсь, дела пока не
имел...

- Ты уж к нам в свои записался? - ухмыльнулся Усольцев.

- Сотрудничество - вещь пользительная. Мы за мирное существование
двух систем.

Майор опять опешил.

- Чего? Каких систем?

Вертя в пальцах карандаш и примериваясь, как рисовать, Цын
отмахнулся.

- Это из юности моей коммунистической, вам не понять. Вот тут,
значится, крылечко...

Усольцев вопросительно глянул на меня. Я пожал плечами. Что за
околесицу Беня нынче несет...

- С этой стороны в первом этаже шесть окошек, во втором - четыре...

Конечно, и в Ишеевке, и даже в самом Симбирске устроить базу -
остроумно и верно. Полно принадлежащих патриаршеству странноприимных
домов, полно частных пансионатов - паломников и своих, и зарубежных не
счесть; послушников, едущих хоть словом перемолвиться с патриархом перед
обетами; не счесть журналистов и ученых, опять-таки и своих, и из иных
стран... Легко затеряться.

Нет, не об этом я подумал.

Беня, прикусив кончик языка, старательно чертил.

Конечно, скорее всего, мы там никого не застанем. Опасаясь, что мы
найдем Беню раньше и расколем, они, естественно, должны уже слинять давно,
ради чего бы они в этом особняке Мокеева не собирались...

Нет, не то.

Беня поднял на меня виноватые глаза.

- Вы уж поаккуратней, - сказал он. - То ж малина... опорный пункт,
по-вашему. Сейчас там три, а сейчас - пятеро...

Там оказалось двенадцать. И уйти они ни как не могли - держал товар,
о котором Беня и слыхом не слыхал. В подвале бывшего не опорным, а
перевалочным пунктом дома дожидалась транспорта рекордная партия
героина-сырца для Европы; такую не увезешь в чемодане. Подготовленный
канал с сопровождением, со всеми документами, подстраховками, таможенными
льготами должен был сработать назавтра. Как эти люди проклинали Беню,
втравившего одного из них в дурацкое, пустое и принявшее столь неожиданный
оборот дело! Правда, тюкнутый в темечко особенно не распространялся о том,
как на пустышке купил его Беня - стеснялся выглядеть дураком...

Все это я узнал позднее.

Коль скоро тюкнутый не зарегистрирован ни в одном травмопункте, ни в
одной из больниц города, значит, скорее всего, он в доме - так рассудили
мы с Усольцевым. Дом аккуратно обложили ишеевские оперативники через
четверть часа после того, как Беня начал давать показания. Но Усольцеву не
терпелось пощупать самому. Следить за точкой весь день, два, три казалось
ему в сложившейся ситуации бессмысленным - а вдруг, к тому же, Беня соврал
и нет там никакой малины? - и потому невыносимым. Это было его дело - я
расследовал катастрофу "Цесаревича", покушение на патриарха. Но когда,
сильно на себя раздосадованный за то, что до сих пор и слыхом не слыхал об
активном местном торговце дурью, Усольцев сказал:

- Ну, что же, я вызываю свою группу, - я ответил:

- Я тоже.

- Вам-то зачем, Александр Львович?

От возбуждения и тревоги я стал болтлив не в меру.

- Понимаете... полный дурак я только с женщинами. Что мне скажут -
тому и верю. А тут чудится мне какой-то подвох, а какой - никак не
соображу. Значит, лучше быть поближе к делу.

Начинало смеркаться, когда два авто подъехали к углу Хлебной и
Дамского проспекта, где были сосредоточены почти все лучшие в Ишеевке
заманчивые для женщин магазины, и, не выворачивая на Хлебную,
остановились. В дороге мы по радио успели получить дополнительные
сведения: сам Мокеев с семьей уже неделю как убыл на воды, дома оставив
одного управляющего; да два приехавших откуда-то из Сибири незнатных
журналиста снимают у него мансарду. Круг знакомств у них обширный. С
момента установления наблюдения из дома никто не выходил и в дом не
входил; есть ли кто внутри - неизвестно.

- Держись ко мне поближе на всякий случай, - поправляя кобуру под
мышкой, сказал я Рамилю. Тот механически кивнул, явно не очень-то меня
слыша; глаза горят, щеки горят - первое серьезное дело.

- Ну зачем вам-то рисковать? - полушепотом сказал мне командир группы
"Добро" Игорь Сорокин. И С раскованной прямотой добавил: - Ведь под сорок
уже, реакция не та...

Я только отмахнулся. Меня будто бес какой-то гнал. Амок.

Эта операция была поспешно совершаемой глупостью, от начала и до
конца. И хотя мы взяли всех, в том числе и тюкнутого, в том числе и товар
- если бы не подвернулось "Добро", охранники товара постреляли бы половину
десятки Усольцева, а то и больше. Сам того не ведая, Беня отправил нас в
осиное гнездо.

И вот, когда мы уже заняли позиции под окнами, и на звонки в дверь
никто не отвечал, а потом управляющий, якобы сонно стал спрашивать, то
надо, и сообщил, что хозяин в отъезде, и честный Усольцев уже помахал у
него перед носом ордером на обыск, и первая пятерка уже вошла в дом, я
вдруг понял, какая мысль, ровно никак не могущий родиться младенец,
крутилась и пихалась пятками у меня в башке.