Чтение 26–й страницы книги ~Стажеры~

Юрковский ошеломленно смотрел на Костю. Юра весь сжался, ожидая, что
вот-вот разразится гроза. Эзра стоял и совершенно равнодушно моргал
желтыми коровьими ресницами.

- Э-э-э... - хмурясь, затянул Юрковский, - собственно, почему же нет?

- Я вам объясню, почему нет, - сказал Костя, толкая его пальцами в
грудь. - Вы же хороший ученый, вы же родитель современной планетологии! Из
вас же с детства бил фонтан идей! Что гигантские планеты должны иметь
кольца, что планеты могут конденсироваться без центрального светила, что
кольцо Сатурна имеет искусственное происхождение, - спросите у Эзры, кто
это все придумал? Эзра вам сразу скажет: Юрковский! И вы отдали все эти
лакомые куски на растерзание всякой макрели, а сами подались в кое-какеры!

- Ну, что вы! - сказал Юрковский благодушно. - Я всего лишь... э-э...
простой ученый...

- Были вы простым ученым! Теперь вы, извините за выражение, простой
генеральный инспектор. Ну, вот скажите мне серьезно: зачем вы приехали
сюда? Ни спросить вы ничего толком не можете, ни посоветовать, я уж не
говорю, чтобы помочь. Ну, скажем, я в порядке вежливости поведу вас по
лабораториям, и мы станем ходить как два лунатика и уступать друг другу
дорогу перед люками. И мы будем вежливо молчать, потому что вы не знаете,
как спросить, а я не знаю, как ответить. Это ж нужно собрать все двадцать
семь человек, чтобы объяснить, что делается на станции, а двадцать семь
сюда не влезут даже из уважения к генеральному инспектору, потому что
тесно, и один у нас даже живет в лифте...

- Вы напрасно думаете... э-э... что меня это радует, - казенным
голосом перебил его Юрковский. - Я имею в виду такую... э-э...
перенаселенность станции. Насколько мне известно, станция рассчитана на
экипаж из пяти гравиметристов. И если бы вы, как руководитель станции,
придерживались существующих положений, утвержденных МУКСом...

- Так ведь, Владимир Сергеевич! - воскликнул веселый Костя. - Товарищ
генеральный инспектор! Люди же хотят работать! Гравиметристы хотят
работать? Хотят. Релятивисты хотят? Тоже хотят. Я уже не говорю про
космогонистов, которые втиснулись сюда прямо через мой труп. И на Земле
еще полтораста человек роют землю от нетерпения... Подумаешь, ночевать в
лифте! Что же, ждать, пока МУКС закончит постройку новой станции? Нет,
планетолог Юрковский рассудил бы совсем иначе. Он не стал бы выговаривать
мне за перенаселенность. И не стал бы требовать, чтобы я ему все объяснял.
Тем более что он не Гейзенберг и все равно понял бы не больше половины.
Нет, планетолог Юрковский сказал бы: "Костя! Мне нужно, чтобы вы
экспериментально обосновали мою новую роскошную идею. Давайте займемся,
Костя!" Тогда я уступил бы вам свою койку, а сам бы занял аварийный лифт,
и мы бы с вами работали до тех пор, пока бы все не стало ясно, как
весеннее утро! А вы приезжаете собирать жалобы. Какие могут быть жалобы у
человека, имеющего интересную работу?

Юра вздохнул с облегчением. Гром так и не разразился. Лицо Юрковского
становилось все более задумчивым и даже грустным.

- Да, - сказал он. - Вы, пожалуй, правы... э-э... Костя. Мне
действительно не следовало приезжать сюда в таком... э-э... качестве. И я
вам... э-э... завидую, Костя. С вами я бы поработал с удовольствием. Но...
э-э... есть станции и есть... э-э... станции. Вы себе представить не
можете, Костя, сколько безобразий еще у нас в системе. И поэтому
планетологу Юрковскому пришлось... э-э... сделаться генеральным
инспектором Юрковским.

- Безобразия, - быстро сказал Костя, - это дело космической
полиции...

- Не всегда, - сказал Юрковский, - к сожалению, не всегда.

В коридоре что-то лязгнуло и загрохотало. Послышалось беспорядочное
клацание магнитных подков. Кто-то завопил:

- Костя-а! Есть упреждение-е! На три миллисекунды!..

- О! - сказал Костя. - Это идут мои работнички, сейчас они потребуют
кушать. Эзра, - сказал он, - как им помягче сообщить, что танкер будет
только завтра?

- Костя, - сказал Юрковский, - я вам дам ящик консервов.

- Шутите! - обрадовался Костя. - Вы бог. Вдвое подает тот, кто подает
вовремя. Считайте, что я вам должен два ящика консервов!

В люк один за другим протиснулись четверо, и в помещении сразу стало
негде повернуться. Юру затиснули в угол и огородили широкими спинами. По
настоящему хорошо он мог видеть только худой вихрастый затылок Эзры,
чей-то зеркально выбритый череп и еще один мускулистый затылок. Кроме
того, Юра видел ноги - они располагались над головами, и гигантские
ботинки с блестящими стертыми подковами осторожно шевелились в двух
сантиметрах от бритого черепа. В просвете между спинами и затылками Юра
видел иногда горбоносый Костин профиль и густо-бородатое лицо четвертого
работничка. Юрковского видно не было, вероятно, его тоже затерли. Говорили
все сразу.

- Разброс точек очень маленький. Я считал наскоро, но три
миллисекунды, по-моему, совершенно бесспорно...

- Но все-таки три, а не шесть!

- Не в этом дело! Важно, что за пределами ошибок!

- Марс бы взорвать, вот это была бы точность.

- Да, брат, тогда можно было бы половину гравископов убрать.

- Ненавистный прибор - гравископ. И кто его такого выдумал!

- Скажи спасибо, что хоть такие есть. Знаешь, как мы это раньше
делали?

- Скажите, ему уже не нравятся гравископы!

- А поесть дадут?

- Кстати, о еде. Костя, радиофаг мы весь съели.

- Да-да, хорошо, что ты вспомнил. Костя, выдай нам таблеток.

- Ребята, я, кажется, наврал. Не три миллисекунды, а четыре.

- Болтовня это все. Отдай Эзре, Эзра посчитает как следует.

- Правильно... Эзра, вот возьми, голуба, ты у нас самый
хладнокровный, а то у меня руки от жадности трясутся.

- Вспышка была сегодня красоты изумительной. Я чуть не ослеп. Люблю
взрывы на аннигиляцию! Чувствуешь себя этаким творцом, человеком
будущего...

- Слушай, Костя, что это Пагава говорит, что теперь будут только
очаговые взрывы? А как же мы?

- А у тебя есть совесть? Ты что, воображаешь, что это гравитационная
обсерватория? А космогонисты тебе так, мальчики?

- Ой, Панас, не ввязывайся в этот спор. Все-таки Костя начальник. А
зачем существует начальник? Чтобы все было справедливо.

- Какой же тогда смысл иметь начальником своего человека?

- Ого! Я уже не гожусь в начальники? Это что, бунт? Где мои ботфорты,
брабантские манжеты и пистолеты?

- Между прочим, я бы поел.

- Сосчитал, - сказал Эзра.

- Ну?

- Не торопите его, он не может так быстро.

- Три и восемь.

- Эзра! Каждое твое слово золото!

- Ошибка плюс-минус два и два.

- Как сегодня словоохотлив наш Эзра!

Юра не выдержал и прошептал Эзре прямо в ухо:

- Что случилось? Почему все так радуются?

Эзра, слегка повернув голову, пробубнил:

- Получили упреждение. Доказали. Что гравитация распространяется.
Быстрее света. Впервые доказали.

- Три и восемь, ребята, - объявил бритоголовый, - это значит, что мы
утерли нос этому кое-какеру из Ленинграда. Как, бишь, его...

- Отличное начало. Сейчас бы только поесть, перебить космогонистов и
взяться за дело по-настоящему.

- Слушайте, ученые, а для чего здесь нет Крамера?

- Он врет, что у него есть две банки консервов. Он сейчас их ищет у
себя в старых бумагах. Устроим пиршество тощих по банке на четырнадцать
человек.

- Пиршество тощих телом и нищих духом.

- Тихо, ученые, и я вас порадую.

- А про какие консервы врал Валерка?

- По слухам, там у него банка компота из персиков и банка кабачков...

- Колбаски бы...

- Меня здесь будут слушать или нет? Смирно, вы, ученые! Вот так. Могу
вам сообщить, что среди нас имеется один генеральный инспектор - Юрковский
Владимир Сергеевич. Он жалует нам ящик консервов со своего стола!

- Ну-у? - сказал кто-то.

- Нет, это даже не остроумно. Кто же так шутит?

Откуда-то из угла послышалось:

- Э-э... здравствуйте.

- Ба! Владимир Сергеевич? Как же мы вас не заметили?

- Охамели мы здесь, братцы смерть-планетчики!

- Владимир Сергеевич! Про консервы это правда?

- Истинная правда, - сказал Юрковский.

- Ура!

- И еще раз...

- Ура!

- И еще раз...