ей надо быть сильной.
вопрос, а в это время он поднес к губам ее руку и стал покрывать ладонь
легкими поцелуями.
никого не найти". Есть немало людей, которые сделали бы эту работу не хуже
меня, ты же прекрасно знаешь, и я - тоже.
поскольку ты, судя по всему, уже составила свое мнение. Ты решила, что я
завлек тебя сюда, чтобы соблазнить и подчинить своей воле?
глаза.
Доминик влюбится и женится, то, уж конечно, не на женщине, которая ведет
себя так, как она.
придачу разбить мне сердце! - выпалила она, дав выход мучительному своему
страху.
- Его ресницы опустились и затенили серые глаза. - Или все-таки влюбилась?
здравом уме.
нахмурился. - Так что, надо полагать, о постели не может быть и речи?
сожалению. - Несколько мгновений она наслаждалась его убитым видом, потом
решила прекратить его мучения.
платье, и увидела, как у Доминика заиграли на скулах желваки. Она, Роми,
уйдет задолго до того, как он соберется ее вышвырнуть, а пока устроит ему
такую ночь, которую он вовек не забудет.
она хищно впилась в его губы. Он застонал и сильным рывком прижал ее к своей
груди, продолжив и углубив поцелуй с таким мастерством, что Роми едва не
лишилась чувств от наслаждения.
понимал лишь одно: если Роми и дальше будет извиваться у него на коленях в
этом своем облегающем платье, то он быстро потеряет голову.
происходящим. Потому что до сих пор все его отношения с Роми
характеризовались как раз полным отсутствием контроля.
ответила коротким стоном протеста.
он теперь так сильно презирает ее, что не сможет заставить себя заняться с
ней любовью.
Роми пришлось встать вместе с ним.
снимать каждый предмет одежды с этого восхитительного тела. Потом я намерен
уложить тебя на простыни из тончайшего белого льна и любить тебя снова и
снова, пока не наполню тебя собой до краев так, что ты станешь умолять меня
остановиться.
точно так же, как мое сейчас трепещет от чистого, сладкого желания. Смотри,
дорогая. - В доказательство он протянул к ней обе руки, и Роми увидела, что
они действительно трясутся, как у одержимого.
ее желание. Она страшно боялась увидеть его кровать, которая определенно
была местом действия бесчисленных сцен совращения.
очков, участвуя в конкурсе наряду с опытными красотками, кувыркавшимися с
ним здесь в постели.
подбородок и заглянул в глаза, и суровое выражение его лица уступило место
чему-то, похожему на разочарование, когда он прочитал в ее глазах внезапное
отчуждение.
слышалось какое-то странное, холодное раздражение. - Тебя больше не
возбуждает обычный секс, Роми? Неужели ты так пресыщена, что получаешь
удовольствие только самым необычным и странным способом? В лифте? В саду? А
теперь ты хочешь заниматься любовью на диване, словно мы - двое тинэйджеров,
которым некуда больше податься!
услышать, что ты скажешь. По-моему, есть какое-то специальное название для
людей, которым нравится заниматься любовью на публике. Может, тебя
возбуждает страх, что кто-то увидит? Или твоему наслаждению придает большую
остроту мысль, что кто-то случайно может наткнуться на нас именно в тот
момент, когда ты будешь беспомощно задыхаться на вершине оргазма? Это так?
ее в такой степени, что уже стало невозможно это скрывать.
взглядом. Доминик видел, как четко обрисовались под атласом платья ее
затвердевшие соски. Заметил, как она неосознанно шевелит бедрами, как часто
дышит. Ее глаза казались темными, как сама преисподняя, и он был готов
поспорить на все свое состояние, что если бы провел рукой по ее ноге до
самых трусиков, то она буквально умоляла бы его снять их с нее.
любишь больше всего, и я тебе, это сделаю. - Когда она ничего не ответила,
его глаза прищурились. - Попробую сам догадаться, - неумолимо продолжал он.
- Ты любишь, чтобы это было грубо и быстро, верно? Ты хочешь, чтобы я сорвал
с тебя трусики и сразу вошел в тебя, не так ли, дорогая? Потому что именно
это тебе нравится! Ты, алчная и ненасытная, только так и возбуждаешься. И,
как все сексуально алчные люди, ты жаждешь моментального удовлетворения.
Быстрая доза. Как еда навынос - секс тебе нужен просто для утоления голода.
Верно, Роми?
оттолкнуть от себя! Но она не могла. Не могла. Его слова вызывали в ней
такое желание, от которого у нее мутился разум.
охватившего ее возбуждения, что не могла говорить. Голова ее беспомощно
откинулась назад, на диванные подушки, а веки затрепетали и закрылись.
непроизвольное движение ее бедер. - Ты действительно хочешь меня, Роми, и
очень сильно, правда? Мне кажется, ты хочешь, чтобы я сделал.., вот так...
атласа и почти небрежно провел линию вокруг тугого холмика ее груди.
окружности, и Роми едва не разрыдалась от разочарования.
тебе хотелось больше всего, Роми, но ты этого не получишь.
какие темные и жестокие у него глаза.
могут стать долгим, неторопливым пиром, который действует на чувства гораздо
острее, чем это скоростное трах-бах-бам-спасибо-мадам! И потом твое платье,
- сказал он негромко и как бы задумчиво, сдвигая одну тоненькую бретельку у
нее с плеча, - слишком прекрасно, чтобы его рвать.
мучения. Сделал это быстро и разом со всем покончил. Потому что долгое,
неторопливое соитие, которое, как она подозревала, он имел в виду, может
обернуться для нее слишком большой опасностью. Ну разве сможет она
удержаться от идиотских, слезливо-сентиментальных признаний в любви, которые
она жаждала ему высказать?
долго думала и теперь вообще поздно что-либо говорить, потому что он уже
спускал у нее с плеча и вторую бретельку платья.
платья вниз по роскошным округлостям ее грудей, пожирая их взглядом своих
серебристых глаз с расширяющимися зрачками.
Шалунишка Роми. Ты наверняка подумала, что это сэкономит время, - Он
нагнулся и быстро лизнул затвердевший сосок.