Михайловском. Как видим, началась дружба "на сих развалинах", а продолжение
ее мыслилось посвятить "развалинам иным".
спас от погибели его и его чувства, что я воспламенял в нем любовь к
высокому...". Пушкин же в кишиневском дневнике 18 июля 1821 года записывал о
нем: "Твоя дружба мне заменила счастье, одного тебя может любить холодная
душа моя". Это было редкое сродство душ, сохранившееся до смерти обоих
писателей.
до Парижа. А в 1820 году, посланный с расследованием в Семеновский полк, где
он служил раньше, Чаадаев в докладе царю сообщил о своих виноватых
товарищах. За преданность ему предложили пост флигель-адъютанта императора,
он, однако, отказался и вышел в отставку. Власти перехватили его письмо, в
котором он писал, что в России жить невозможно. Чаадаев начинает
распродавать свою огромную библиотеку и решает уехать из России навсегда.
Выбраться ему удается без особых усилий. Можно понять пушкинскую "жалость из
эгоизма": друзья не раз еще до ссылки Пушкина строили планы и предпринимали
усилия, чтобы выехать, но теперь это удалось одному Петру Яковлевичу. Пушкин
остается на привязи.
себе одно слово: раб! Вот заколдованный круг, в нем все мы гибнем,
бессильные выйти из него. Вот проклятая действительность, о нее мы все
разбиваемся. Вот что превращает у нас в ничто самые благородные усилия,
самые великодушные порывы. Вот что парализует волю всех нас, вот что пятнает
все наши добродетели...".
проявляются внешне: в раздражительности, злобе, то и дело возникающей
ярости, для большинства его знакомых немотивированной. Он и сам писал о
себе, что он бессарабский, а потом -- бес арабский. В официальном
пушкиноведении причину пушкинской ярости и негативизма принято объяснять
социальными причинами. Непрерывно возникающие конфликты, в которых поэт
защищает свое достоинство, источники объясняют тем, что Пушкин был беден,
был не офицером, а штатским с маленькой должностью коллежского секретаря. Он
не мог сносно существовать, самолюбие великого поэта страдало.
танец исполнять, Пушкин вызывает на дуэль командира егерского полка. После
примирения в ресторане Пушкин грозится вызвать на дуэль каждого, кто плохо
отзовется об этом командире. В дневнике князя Павла Долгорукова читаем:
Пушкин "всегда готов у наместника, на улице, на площади, всякому на свете
доказать, что тот подлец, кто не желает перемены правительства в России.
Любимый разговор его основан на ругательствах и насмешках, и самая даже
любезность стягивается в ироническую улыбку".
винососом -- и снова вызов на дуэль. Инзов то и дело вынужден запирать
Пушкина дома. Пушкин ходит с тяжелой железной палкой, всегда готовый к
драке. И если что-то не по нему, начинает драться не медля. Он спорит со
всеми и готов, едва аргументы иссякнут, влепить пощечину. В письмах его
друзей то и дело мелькают сообщения о том, что Пушкин ударил в рожу одного
боярина или дрался на пистолетах, рапирах, а если избить или ранить не
удается, драка или дуэль возобновляются в последующие дни. Он желчен и
ненавидит весь свет.
Вяземского -- лучше действовать в одиночку. Вяземский предлагал подать
коллективную жалобу на цензуру, и Пушкин его отговаривает, что это почтут за
бунт. Нет, сражаться с правительством он не хочет. Но обида и унижение
остаются и после дуэлей, в которых он рискует жизнью. Оскорбленный ум
воспринимает все более остро.
Чаадаева) к осознанию порочности не отдельных проявлений власти или жизни в
этой стране, но страны в целом. Как всегда, это тоже происходит в крайних
выражениях, с обобщениями, далеко перекрывающими непосредственный повод.
удручает поэта. Павел Долгоруков, кишиневский чиновник, вспоминает, что он
заходил к Пушкину и тот "жалуется на болезнь, а я думаю, что его мучает одна
скука. На столе много книг, но все это не заменит милую -- неоцененную
свободу". Отметим про себя это "жалуется на болезнь", хотя он вполне здоров.
А пока приглядимся к его настроениям.
европейского. В разговоре срывается на крайности. За столом у Инзова
говорит, что всех дворян в России надо повесить, и он сам "с удовольствием
затягивал бы петли". В стихах также нет особого оптимизма:
ограниченное удавкою". Но и в стихах Пушкин то и дело теперь переходит на
крик. Ничего он не ждет от этой земли:
ничтожности страны, в которой он вынужден жить. Он сочиняет "Песнь о вещем
Олеге", легенду в стихах, а в комментарии с презрением отмечает, что это
страна, в которой герб заимствован у Римской империи, где двуглавый орел
знаменовал разделение ее на Западную и Восточную. "У нас же он ничего не
значит". Все нормальное в этой стране вывернуто наизнанку. Вот что автор
говорит цензору в своем послании, опубликовать которое нечего было и думать.
узник. Им свобода творчества и не нужна, они вполне довольны той, что им
дадена:
вылилась бы свобода печати в России, буде она отменена, как на Западе.
рождается 40 дочерей -- и все без того, что составляет главное отличие
анатомии женщины. Находясь на привязи, Пушкин иронизирует над своим
приятелем: "Я барахтаюсь в грязи молдавской,-- пишет он Вяземскому,-- черт
знает когда выкарабкаюсь. Ты -- барахтайся в грязи отечественной и думай:
приятен". Эту же строку (случайно ли?) выудил Грибоедов для комедии "Горе от
ума". Серьезно ее произносит Чацкий или тоже иронизирует? Грибоедов, сидя за
границей, возможно, толковал ее серьезно, а Пушкин в грязи молдавской --
иронически. На полях он рисует свой автопортрет в старости: во что он
превратится, если останется в этой грязи.
вынужден пребывать: "О Кишинев, о темный град!" -- до чего же надоела ему
эта дыра. В письмах он называет город Содом-Кишинев. Пушкин переделывает
географию, утверждая, что Кишинев находится на границе с Азией. Брань в
рифму обрушивается на это место:
Николаев Андрей
Самойлова Елена
Куликов Роман
Посняков Андрей
Орлов Алекс
Лукин Евгений