сопровождал слуга банкира, некто вроде телохранителя, в черном кафтане,
человек бычьей силы; ларец, обитый бархатом, прикрепили к его поясу толстой
цепью.
восседал на коне, высоко вскинув голову; самоуверенно улыбаясь, оглядывал он
английскую столицу так, словно завтра она должна была стать его
собственностью.
масштабами, но его портило множество излишних украшений, и Гуччо он
показался решительно дурного тона, тем более по сравнению с постройками, что
возводились в те годы в Тоскане и особенно в Сиенне. "У этих людей и так уж
нет солнца, а они еще стараются не пропустить внутрь дома ни одного луча", -
подумалось ему.
грелись вокруг пылающих костров. К гостю приблизился конюший.
отправился вслед за конюшим. Они пересекли двор, окруженный аркадами, потом
второй, потом поднялись по широкой каменной лестнице и вошли во внутренние
покои. Потолки здесь были непомерно высоки, и шаги как-то особенно гулко
отдавались под сводами; повсюду царил полумрак. Впереди открывалась
бесконечно длинная анфилада холодных зал и темных галерей, и, по мере того
как они продвигались, Гуччо чувствовал, что стал даже как-то меньше ростом,
хотя старался держаться с прежней самоуверенностью. Тут можно было умереть,
и никто бы даже не обнаружил твоего трупа. В конце коридора длиной в
двадцать туазов Гуччо заметил группу людей в роскошных костюмах, отороченных
мехом, у каждого на боку блестел эфес меча. Это была стража королевы
Изабеллы.
придворных, которые насмешливо поглядывали на итальянца и обменивались
замечаниями на английском языке, непонятном для гостя. Внезапно Гуччо
почувствовал, что его охватывает смутный страх. А что, если случится
что-нибудь непредвиденное? А вдруг эти придворные, которые принадлежат к
различным враждующим кланам и ведут непрерывные интриги, сочтут его
личностью подозрительной? Вдруг, прежде чем удастся повидать королеву, его
схватят, обшарят, найдут на нем секретное послание? Все ужасы, которые
только может породить воспаленное воображение, завладели им. Страх юноши
удвоился при мысли, что его волнение будет замечено и выдаст его.
тот вздрогнул всем телом и поспешно выхватил ларец из рук посланного с ним
слуги Альбицци. Он совсем забыл, что ларец наглухо прикован цепью к поясу, и
протащил телохранителя за собой несколько шагов. Цепь запуталась, замок
устоял против рывка. Раздался хохот, и Гуччо понял, до чего он смешон и
неловок. Поэтому-то в покои королевы он вошел с переконфуженным видом,
чувствуя себя скованным, униженным, и сам не заметил, как очутился перед
Изабеллой.
которое перепуганному Гуччо показалось троном; она приняла итальянского
купца в той самой зале, где не так давно состоялась ее встреча с Робером
Артуа. Рядом на табурете неподвижно, как манекен, сидела молодая женщина с
узким лицом. Гуччо преклонил колена, но тщетно старался он вспомнить
приготовленные заранее слова приветствия. Он почему-то вообразил - откуда
только взялась эта глупая уверенность? - что королева примет его наедине.
Присутствие посторонней особы довершило крушение всех его надежд.
прелестные безделушки. Говорят, они просто чудо.
насторожиться. Какую, в сущности, роль могла играть представительница этой
фамилии при особе королевы английской?
дамам. Леди Диспенсер, едва взглянув на драгоценности, сухо отчеканила:
приобрести, ваше величество.
печетесь о государственной казне, как будто она ваша собственность. Но
здесь, уж не взыщите, я сама распоряжаюсь своими личными средствами...
Впрочем, я замечаю, сударыня, что, когда во дворец является какой-нибудь
чужеземец или купец, французских придворных дам удаляют как бы невзначай из
моих покоев, а со мной остаетесь вы или ваша свекровь, а это уж слишком явно
напоминает стражу. Думаю, если бы эти драгоценности были показаны моему и
вашему супругу, они бы нашли возможность украсить ими себя и друг друга,
чего не осмеливаются сделать женщины.
голоса нет-нет да и прорывалась затаенная злоба против гнусного семейства
Диспенсеров, которое не только превратило в посмешище английский королевский
двор, но и беззастенчиво запускало руку в государственную казну. Помимо того
что отец и мать молодого Диспенсера пользовались позорной страстью короля к
их сыну, сама жена сына по доброй воле соглашалась на эту скандальную связь
и всячески способствовала ей. Леди Диспенсер-младшая, в девичестве Элеонора
де Клэр, была к тому же свояченицей покойного рыцаря Гавестона, другими
словами, Эдуард II выдал замуж ближайшую родственницу своего казненного
любимчика за теперешнего своего фаворита.
молча поднялась с места и, отойдя в угол огромной залы, стала возиться там,
искоса наблюдая за королевой и юным итальянцем.
одним из основных свойств его характера и который сегодня вдруг так некстати
исчез, наконец-то осмелился он взглянуть в лицо Изабеллы. Или сейчас, или
никогда должен он был дать понять королеве, что всей душой предан ей, что
скорбит о ее несчастьях и что самое заветное его желание - служить ей. Но
кровь застыла в его жилах, когда он увидел перед собой это ледяное, такое
равнодушное лицо. Бесспорно, она была красива, но красота ее отметала все
мысли о желании, нежности или даже близости заговорщиков. Гуччо глядел на
нее, и ему казалось, что перед ним не живая женщина, а статуя Девы Марии.
Прекрасные голубые глаза смотрели тем же пристальным, немигающим взглядом,
как у ее отца - короля Филиппа. Нет, просто немыслимо заявить такой женщине:
"Мадам, мы почти ровесники, оба мы еще так молоды, и я так мечтал полюбить
вас". Казалось, кровь предков, королевский сан, священный долг - все это
воздвигало преграду между ней и прочими смертными, и даже само время, даже
сама ее плоть подчинялись иным законам, чем те, что писаны для обычных
людей.
перстень, врученный ему Робером Артуа, украдкой от чересчур бдительной леди
Диспенсер протянуть его королеве.
особенно на печатку?
не дрогнул ни один мускул.
предметы работы того же мастера?
жемчужное ожерелье и, ловко вытащив зашитое в камзоле письмо, протянул его
королеве со словами:
амбразуре окна, чтобы без помех прочесть письмо Робера.
величество, - тоже шепотом ответил Гуччо.
Францию и все пойдет так, как мы с ним условились.
вглядывалась, увы, не в прекрасного посланца, а во врученное им послание. И,
движимая истинно королевским желанием щедро вознаградить человека,
оказавшего ей услугу, она быстро добавила:
в данный момент я не в состоянии сделать это сама.
величество.
сразу понял, что между правнучкой государя Людовика Святого и племянником
тосканского банкира лежит такая глубокая пропасть, которую ничто и никогда
не заполнит.
произнесла:
ожерелья. Прощайте, мессир.
комнаты. Он радовался удачному завершению своей миссии, но с горечью
вспоминал свои несбывшиеся мечтания.
Глава 4
ЗАЕМНОЕ ПИСЬМО
недовольный самим собой, решил уехать из Лондона на заре следующего дня. Как