Шагом, со скорбной осторожностью повезут к илвичам тело воеводы, который
погиб не в бою, а от своей неразумной смелости. Отказался взять товарища,
один встал на кабанью тропу и сгиб понапрасну.
неведомо-мощную, унижающую волю человека Судьбу - предначертанье от
великих богов. На погостах в деревянных обличьях разные боги. Но не было
ни одного, подобного тем, кто у других выражал безграничную силу Рока,
Фатума, Предопределения. Добрые роданицы-рожаницы, напутствуя
новорожденного россича, клали в его колыбель приданое добрых пожеланий.
Что он с тем добром сделает - воля его... Буди разумен!
правом берегу Роси, они остались последними. Будто уже позабыв свое
волнение, Колот с усмешкой, как любил, сказал:
у тебя? Стало быть, в руку...
мысли у них. Не быть бы лучшему россичу, не точи сердце Колота черная
зависть. Всеслав знает - в бою, телом своим Колот закроет брата, жизни
своей не пожалев. И другое знает Всеслав: убей ныне вепрь его самого вслед
Мужиле, Колот скоро утешился бы счастьем стать росским воеводой.
твой сон был, не мой, - и Всеслав послал коня в реку. А на другом берегу,
дождавшись Колота, обнял брата, и, поняв, князь-старшина улыбнулся: легче
нести разделенную ношу.
вепря-убийцу. Нового холма-могилища не насыпали. Собрали они остатки
костей и оружия, которых не в силе оказался унести огонь, и скрыли в
старом холме, в могиле, стоявшей на кону-границе между илвичами и
россичами. Для воеводы хорошее место. Погребенный Мужило мог бы сказать
про себя: "И после смерти есмь я межа-граница моего племени".
собратьев, уговаривая, чтобы те своих людей не отказали послать в росскую
слободу: "Братья мы, единокровные, одного мы языка росского, все мы
славянские люди, кто живет, кормясь хлебом, от Рось-реки и до Припяти, от
Припяти во всех лесах до Холодного моря".
валил над черными пашнями. Густо, сочно пахла кислая земля, щедро
напившись воды. Бухли, лопались почки. Ожила старая трава. Под еще голыми
от листьев кустами клубеньки чистяка выбросили стрелки, гнали листки,
полные едкого сока, открывали желтые звездочки скромных, но милых глазу
цветов. Зажелтел и лютик, малый, но люто-горького вкуса первоцвет.
Нежнейшая белая ветреница, которая от малейшего дуновения качается, цвела
девственно-белая, опирая слабые стебли на могучее корневище. Она - как
женщина, слабая видом, сильная душой, которая у цветка живет в корне. И
баранчик спешил развернуть на гладком цветоносе кисть длинных цветочков,
тянулась к свету фиалка - все оживало в теплой земле.
кулики. Над мочажинами в лугах, будто по мертвым деточкам, жалобно стонали
чибисы-пивики. Любовь у них горькая, думать надо, вот и плачут заранее.
Такая уж скучная птица...
пошла опять лезть на берега выше, выше. Течение заметно замедлилось. Вкус
воды стал земляной - из лесов полилась густая вода, земляная, а выходу
Роси не стало, Днепр подпер Рось, как, думать надо, и все прочие реки. Уже
и сейчас было видно по медленности течения перед слободой, что Днепр сумел
остановить Рось от устья и до самого входа в большое колено. Как по
стоячей воде, по Роси стелется серая грязь-паутина, едва движется
унесенный валежник, рваная с корнем сухая трава. Ветер гонит грязь,
собирает ее в морщины под берегом, где движения вод нет совсем.
станица гусей, пухлых гаг, закрякают утки, зашипит храбрый селезень,
удирая от страшного места. Во все стороны, как брызги, метнутся острые
спины рыб. То понизу идет острорылая белуга, длиною в хороший челн,
распугивает круглого лосося, крепкого судака, плоского леща, широкотелого
сазана. А может быть, и шипастый осетр щупает дно грудным пером. Или
многопудовая щука, мучаясь от напора икры, ищет местечко с мелкой водой да
обильное травами. За нею, как телята за коровой, идут два самца ростом
раза в два короче. Найдет щука место, встанет, будет давить из себя живое
просо, а самцы, заботясь о роде, польют икру молоком.
что на берег идет. Россичи рыбу еще не ловят, так, берут дети понемногу,
на общую потребу. В градах вынимают свежую икру, чуть присолят и едят,
пока не надоест. Соль берегут, весенняя рыба слабая. Солнца еще мало,
чтобы вялить. Летом рыба будет садиться в верши-вентери, идти в сети -
только бери.
воротят от рыбы морды. Вороны наконец-то набрали несытые зобы. Белохвостый
орел лениво хватает легкую добычу. Сытый мир живущих, на сухой земле
безразличен к весенней рыбьей сутолоке. Холодная речная живность
невозбранно творит свои дела.
илвичам еще можно добраться конями, да длинны обходы-объезды разливов и
озер, которые поделались на низинках, где летом только мочажины-калуги, а
осенью сухо совсем.
наступающим летом ждите из степи беды.
словами мысль, как одевается дерево листьями. Смысл же был один, простой,
против него не поспоришь! единство. Давно, из веков идет призыв быть
вместе; сколько раз повторенный, он оставался без ответа. Видно, дело
простое, очевидное - труднее всего. Однако же легче куль зерна поднять
двоим, чем одному; легче бревно нести вшестером, чем вдвоем.
- целым. Порознь не одолеем. Разольются они через Рось, нас и вас побьют,
угонят в рабы.
обильна. И те из росских князь-старшин, кто вяло соглашался со Всеславом и
на погосте не спорил, лишь чтоб не противодействовать большинству,
разгорелись, убеждая. От необычного дела, затеянного россичами, от вещих
видений Всеслава и Колота нынешнюю весну омрачило видение будущих
бедствий. Кабы степь никогда не просыхала, да реки никогда не опадали!..
Весна лишает покоя, покой приходит лишь осенью.
поймах первыми откроются седла между холмами, потом выйдут гривы,
разделяющие затопленные озера и болота. Зверье, спасавшееся от наводнения
на высотках, попятнает осевший речной ил. Черный в первый день, жирный
покров посереет, растрескается, в трещинах прорежутся бледно-зеленые
ростки лопушника, щавеля, лебеды. Вода спадет, степь покроется травой по
колено. И придут каждый год ожидаемые хазары. В это лето, наверное,
придут.
двенадцать родов решили послать к россичам людей из своих слободских.
Правильно рассчитали-размыслили князь-старшины со своими родами: "Будут
наши отбивать хазаров на росских полянах - нашим убытка не будет. Будут у
нас отбиваться - нам убыток". Так решили в ближних к росским родах. Другие
одиннадцать илвичских родов тоже правильно решили: "Лучше ныне же укрепить
засеку между собою и россичами, ждать за нею. Росская слобода сильная. А
мы изготовимся, когда хазары придут. Глядишь - наша сила хазаров доконает,
добыча с хазарских тел и с обоза тоже наша".
силы слобод, - после смерти Мужилы не стало у илвичей настоящего война.
Дубка они поставили в воеводы потому лишь, что лучшего не находилось. Но в
этом из гордости никто не признался бы.
приметам - пора пахать, сеять. Чем раньше семя умрет в земле, тем хлеба
будет больше. Ранним посевам не страшна засуха. Степь от солнца горит, на
лесных полянах колос наливается. Князь-старшина должен указать, где
начинать, куда да кому из пахарей переходить. Семена надо прощупать,
обнюхать, попробовать на вкус, чтобы понять, жива ли душа в зерне, спит ли
зародыш великого делания или умер.
брусе кованое острие с отводом - лемех. Сзади два правила, чтоб держать
плуг в борозде, спереди ременные лямки для воловьего ярма или для
лошадиной упряжки. Заняты руки у пахаря. Он кричит-орет на скотину.
Понимает бессловесный вол, понимает и молчальница-лошадь. Знает, где
право, где лево, остановится по голосу, повернет. Проорют поляну повдоль,
проорют поперек. Борозды должны быть глубоки и ровны, плуг держи прямо. Из
огрехов дикая птица выклюнет зерно, дикие травы заглушат добрый всход
раньше прополки.
большой силы не требует, умение нужно. Зерно сыплется, как осенний дождик,
Каргалов Вадим
Лукин Евгений
Шилова Юлия
Шилова Юлия
Шилова Юлия
Володихин Дмитрий