сот рабов Княжеских были также их добычею.
помощь; сведав же о нападении Князя Рязанского на Суздальскую область,
возвратился из Козельска. Один сын его, Иоанн Георгиевич, приехал с
дружескими уверениями к Святославу, который, в знак благодарности, отдал
ему Курск и Посемье, но принужден был искать убежища в своих северных
владениях. Многочисленная рать Великокняжеская шла к Новугороду. Старый
Вельможа Черниговского Князя, бывший некогда верным слугою Олеговым, из
сожаления тайно уведомил Святослава о предстоящей ему опасности. "Спасай
жену, детей своих и супругу Игореву! - говорили его друзья и Бояре: - все
запасы твои уже в руках неприятельских.
Георгиева будут твоею защитою". Некоторые Вельможи говорили искренно;
другие хотели только избавиться от кровопролития и сами остались в
Новегороде, когда Святослав уехал в Карачев. За ним гнался Изяслав
Давидович с 3000 всадников и Воеводою Киевским, Шварном. Уже бегство не
могло спасти несчастного: надлежало отдаться в плен или сразиться.
Отчаянный Святослав с верною дружиною и дикими Половцами ударил на врага;
разбил его, опустошил Карачев и немедленно удалился в сопредельную землю
Вятичей, которая зависела от Черниговских Владетелей. Великий Князь -
напрасно желав победою загладить неудачу Изяслава - отдал Давидовичам всю
завоеванную область, кроме Курска; исключительно присвоил себе одно
Игорево достояние и возвратился в Киев.
изъявил желание отказаться от света, когда Великий Князь готовился идти на
его брата.
Игорь: - ныне, в темнице и при дверях гроба, могу ли желать иного?"
Изяслав ответствовал ему: "Ты свободен; но выпускаю тебя единственно ради
болезни твоей". Его отнесли в келью: он 8 дней лежал как мертвый; но,
постриженный Святителем Евфимием, совершенно выздоровел и в Киевской
Обители Св. Феодора принял Схиму, которая не спасла его от гнева Судьбы:
скоро увидим жалкий конец сего несчастного Олегова сына.
Дедославля, но слыша, что Георгий прислал к нему 1000 Белозерских
латников, отступили к Чернигову. Они не устыдились всенародно объявить в
стране Вятичей, чтобы жители старались умертвить Святослава и что убийцы
будут награждены его имением!
Воевода, Князь Иоанн Берладник: он не захотел более с ним скитаться, взял
у него за службу 200 гривен серебра, 6 фунтов золота и перешел к
Смоленскому Князю. Только Владимир Рязанский и сын Георгиев, Иоанн,
усердно делили труды и беспокойства с Святославом, который, имев несчастие
лишиться последнего, изъявил достохвальную чувствительность: видя Иоанна
больного, забыл войну и неприятелей; молился, думал единственно об нем;
столь горестно оплакивал кончину сего юноши, что сам Георгий старался его
утешить и, прислав богатые дары, обещал другим сыном заменить ему умершего
верного сподвижника. Общая ненависть к Великому Князю утвердила союз между
ими: Князь Суздальский изгнал Рязанского, союзника Изяславова, заставил
его бежать к Половцам, взял Торжек и пленил жителей; а Святослав разорил
часть Смоленской области, вокруг Протвы, или землю Голядскую.
лично угостить Святослава, коего сын, Олег, подарил ему тогда редкого
красотою парда.
великолепие обеденного пиршества и щедрость Георгия в награждении Бояр
Святославовых. Между сими Вельможами отличался девяностолетний старец,
именем Петр; он служил деду, отцу Государя своего; уже не мог сесть на
коня, но следовал за Князем, ибо сей Князь был несчастлив. Георгий,
неприятель Ростислава Рязанского, осыпал ласками и дарами его племянника,
Владимира, как друга и товарища Святославова.
Летописцы современные не упоминают о любопытном для нас ее начале, ибо не
могли предвидеть, что городок бедный и едва известный в отдаленной земле
Суздальской будет со временем главою обширнейшей Монархии в свете. По
крайней мере знаем, что Москва существовала в 1147 году, Марта 28, и можем
верить новейшим Летописцам в том, что Георгий был ее строителем. Они
рассказывают, что сей Князь, приехав на берег Москвы-реки, в села
зажиточного Боярина Кучка, Степана Ивановича, велел умертвить его за
какую-то дерзость и, плененный красотою места, основал там город; а сына
своего, Андрея, княжившего в Суздальском Владимире, женил на прелестной
дочери казненного Боярина. "Москва есть третий Рим, - говорят сии
повествователи, - и четвертого не будет. Капитолий заложен на месте, где
найдена окровавленная голова человеческая: Москва также на крови основана
и к изумлению врагов наших сделалась Царством знаменитым". Она долгое
время именовалась Кучковым.
Ханы Половецкие, его дяди, и так называемые Бродники, о коих здесь в
первый раз упоминается. Сии люди были Христиане, обитали в степях Донских
среди варваров, уподоблялись им дикою жизнию и, как вероятно, состояли
большею частию из беглецов Русских: они за деньги служили нашим Князьям в
их междоусобиях. Разорив многие селения в верховье Угры, в Смоленской
области, Святослав завоевал всю страну Вятичей, от Мценска до Северского
Удела, и вместе с Глебом, сыном Георгия, шел далее, когда Послы
Давидовичей встретили его и сказали именем Князей: "Забудем прошедшее. Дай
нам клятву союзника, и возьми свою отчину. Не хотим твоего имения". Успехи
ли Ольговича склонили их к миру? Или сын Всеволодов, Святослав, который, в
замену Владимиру получив в Удел от Великого Князя Бужск, Меджибож,
Котельницу и другие города, держал его сторону, но жалел о дяде и тайно с
ним пересылался? Как бы то ни было, Черниговские Князья, Святослав
Ольгович и сын Всеволодов заключили союз, чтобы соединенными силами
противоборствовать Изяславу Мстиславичу.
занимался в Киеве важным делом церковным . Следуя примеру Великого
Ярослава, он созвал шесть Российских Епископов и велел им без всякого
сношения с Цереградом (где Духовенство не имело тогда Главы) на место
скончавшегося Митрополита, Грека Михаила, поставить Климента, Черноризца,
Схимника, знаменитого не только Ангельским Образом, но и редкою мудростию.
Некоторые Епископы представляли, что благословение Патриарха для того
необходимо; что нарушить сей древний обряд есть уклониться от православия
Восточной Церкви и что умерший Святитель Михаил обязал их всех грамотою не
служить без Митрополита в Софийском храме. Другие, не столь упорные,
объявили себя готовыми исполнить волю Изяславову, согласную с пользою и
честию Государства. Епископ смоленский, Онуфрий, выдумал посвятить
Митрополита главою Св. Климента, привезенною Владимиром из Херсона (так
же, как Греческие Архиереи издревле ставили Патриархов рукою Иоанна
Крестителя) и сим торжественным обрядом успокоил Духовенство. Один Нифонт,
Святитель Новогородский, не признавал Климента Пастырем Церкви; осуждал
Епископов как человекоугодников и заслужил благоволение Николая IV,
который, чрез несколько месяцев заступив место изгнанного Цареградского
Патриарха, Козьмы II, написал к Нифонту одобрительную грамоту и сравнивал
его в ней с первыми Святыми Отцами.
думал наслаждаться спокойствием, коварные Давидовичи прислали объявить
ему, что Святослав завоевал их область; что они желают выгнать его с
помощию Великого Князя и смирить Георгия, их врага общего. Изяслав
отпустил к ним племянника, Всеволодова сына, и скоро, убежденный вторичною
просьбою Князей Черниговских, велел собираться войску, чтобы идти на
Святослава и Георгия. "Пойдем с радостию и с детьми на Ольговича, -
говорили ему Киевляне: - но Георгий твой дядя.
любил память добродетельного Владимира! Изяслав не хотел слушать Бояр,
которые сомневались в верности Князей Черниговских. "Мы дали взаимную
клятву быть союзниками, - сказал он с твердостию: - иду - и пусть
малодушные остаются!" Уже Великий Князь стоял на реке Супое, поручив
столицу брату своему, Владимиру. К счастию, Боярин Киевский, Улеб, сведал
в Чернигове тайный заговор и спешил уведомить Изяслава, что Давидовичи
мыслят злодейски умертвить его или выдать Святославу, находясь в согласии
с Георгием. Великий Князь не верил тому; но чрез Посла требовал от них
новой клятвы в дружестве. "Разве мы нарушили прежнюю? - говорили они: -
Христианин не должен призывать всуе имени Божия". Тогда Посол обличил их в
гнусном злоумышлении. Безмолвствуя, Давидовичи смотрели друг на друга,
выслали Боярина, советовались и, наконец, призвав его, ответствовали: "Не
запираемся; но можем ли спокойно видеть злосчастие брата своего Игоря? Он
Чернец, Схимник, и все еще в неволе. Изяслав, сам имея братьев, снес ли бы
их заключение? Да возвратит свободу Игорю, и мы будем искренними
друзьями!" Боярин Киевский напомнил им бескорыстие своего Князя, не
хотевшего удержать за собою ни Северского Новагорода, ни Путивля, и
сказав: "Бог да судит и сила животворящего креста да накажет
клятвопреступников!"-бросил на стол крестные, или союзные грамоты. Война
была объявлена, и гонцы Изяславовы в Киеве, Смоленске, Новегороде
обнародовали вероломство Князей Черниговских, звали мстителей, воспаляли
сердца праведным гневом.
граждан на Вече к Св. Софии. Митрополит, Лазарь Тысячский и все Бояре там
присутствовали.
своего брата, Лазаря и всех граждан Киевских, а Митрополиту кланяется"...
Народ с нетерпением хотел знать вину Посольства. Вестник говорит: "Так
вещает Изяслав:
Шилова Юлия
Русанов Владислав
Березин Федор
Никитин Юрий
Каргалов Вадим
Смит Кордвейнер