заплачу тебе за эту добычу.
человек, он хорошо для тебя охотиться.
сигарет, и он ушел от меня сияющий; еще долго, пока он спускался по лестнице
и шел по дороге, я слышал. как он опять и опять восклицает: "Спасибо, маса,
спасибо!" Потом я повернулся к Фону: тот сидел, откинувшись в кресле, и не
сводил с меня глаз, явно очень довольный собой.
сказал я ему.
ты уехать из Бафут и не получить вся добыча, какой ты хотеть. Я очень много
сожалеть, что ты уезжать. Но когда ты смотреть на весь этот отличный добыча,
ты вспоминать Бафут, верно?
такого, кажется, я еще не видывал. Солнце зашло за сетку бледных,
продолговатых облаков, и они из белых стали сначала жемчужно-розовыми, потом
налились малиновым светом, и их обвело золотой каймой. Само небо омыла
нежнейшая голубизна и зелень, там и сям оно чуть золотилось, и, пока мир
темнел, все ярче разгорались трепетные звезды. Вскоре взошла и луна; вначале
кроваво-красная, она понемногу желтела и наконец, поднявшись выше, стала
серебряной и весь мир обратила в морозное серебро с угольно-черными тенями.
он обернулся ко мне и указал на свою виллу.
сделать музыка. Ты хотел, чтобы мы танцевать, пока ты еще не уехать, верно?
так, что казалось - вот-вот вывалится, прокричал приказ кому-то, кто ждал
внизу. Через несколько минут по большому двору двинулись многочисленные
огни, на дороге внизу собрался оркестр из жен Фона и начал играть. Очень
скоро к женщинам присоединились и другие музыканты, в том числе почти все
советники. Фон немного послушал музыку, улыбаясь и размахивая в такт руками,
потом встал и протянул мне руку.
меня длинной ручищей за плечи, отчасти от дружеских чувств, отчасти для
того, чтобы не упасть, и мы двинулись вниз по ступенькам. На полпути мой
спутник остановился и немножко поплясал под музыку. Нога его запуталась в
просторных одеяниях, и если бы он так крепко не обнимал меня, то непременно
бы скатился по ступенькам прямо на дорогу. Но он держался крепко, и потому
мы только сильно шатались и качались с минуту, но все же нам удалось устоять
на ногах и не потерять равновесие окончательно. Столпившиеся внизу жены,
советники и отпрыски громко ахнули от ужаса и совсем оцепенели, увидя своего
господина и повелителя в таком опасном положении, даже оркестр перестал
играть.
ступеньках. - Почему вы больше не играть?
происшествий спустились по оставшимся ступеням. Настроение у Фона было
отличное, и ему вздумалось взять меня за руку и прошествовать со мной в
танце через весь двор; мы с ним шлепали по лужам, а оркестр семенил позади и
играл, хоть у музыкантов явно не хватало дыхания. Когда мы добрались до дома
танцев, Фон уселся на свой трон отдохнуть, а придворные пустились перед ним
в пляс. Потом, когда в танце наступило небольшое затишье, я попросил Фона
подозвать оркестр поближе: мне хотелось как следует рассмотреть их
инструменты. Музыканты подошли и остановились перед возвышением, на котором
мы сидели; я испытал все инструменты по очереди, и мне показывали, как на
каждом надо играть. Ко всеобщему удивлению (я и сам очень удивился), мне
удалось правильно сыграть на бамбуковой флейте первые такты песенки
"Кэмпбеллы идут". Фон пришел в такой восторг, что заставил меня повторить
этот подвиг еще несколько раз и собственноручно аккомпанировал мне на
большом барабане, а один из советников вторил ему на каком-то странном
инструменте, который звучал наподобие корабельной сирены. Получалось не
слишком мелодично, зато мы очень старались и играли с большим чувством.
Потом пришлось повторить все сначала, потому что Фон пожелал послушать, как
это будет звучать со всем оркестром. Прозвучало в общем неплохо, потому что
большинство фальшивых звуков, которые я извлекал из моей флейты, совершенно
заглушали барабаны.
за новой бутылкой, мы уселись поудобнее и стали глядеть на танцы. Однако
бездеятельность вскоре надоела Фону. Не прошло и часа, как он начал ерзать
на своем троне и грозно хмуриться на оркестр. Он наполнил наши стаканы,
откинулся на спинку трона и мрачно уставился на танцоров.
обезоруживающе улыбнулся. - Хочешь мы танцевать твой особенный танец?
моя работала медленно. - Какой это танец?
остальные, весело болтая и ухмыляясь от удовольствия, выстроились за нами.
Мне хотелось внести в танец хоть немного разнообразия, я взял у кого-то
флейту, громко и фальшиво дул в нее, а сам тем временем повел танцоров в
какой-то дикой пляске по всей площадке и дальше, среди хижин Фоновых жен.
Ночь была очень теплая, и через полчаса такого веселья я совсем задохнулся,
с меня ручьями лил пот. Наконец мы остановились отдохнуть и по обыкновению
глотнуть подкрепляющего. Однако моя конга явно очень полюбилась Фону. Он
сидел на своем троне, глаза у него блестели, ноги отбивали такт, и,
отдавшись воспоминаниям, он тихонько мурлыкал мелодию танца и с плохо
скрытым нетерпением ждал, пока я отдышусь и можно будет повторить все
сначала. Я решил, что надо как-то отвлечь его от этой затеи: в такую душную
ночь конга требует слишком больших усилий, а сверх того во время последнего
круга я пребольно ударился о дверной косяк и содрал кожу с голени. Поэтому я
мысленно поискал, какому бы другому танцу мне его научить. чтобы и сил
требовалось поменьше, и оркестр мог быстро усвоить мелодию. Наконец я выбрал
подходящий танец, еще раз попросил дать мне флейту и несколько минут на ней
поупражнялся. Потом обернулся к Фону - тот все это время с большим интересом
наблюдал за мной.
еще одному европейскому танцу, - сказал я.
и громко призвал оркестр к молчанию, потом заставил их ходить вокруг нашего
возвышения, пока я играл на флейте нужный мотив. Музыканты на удивление
быстро подхватили мелодию и даже украсили ее собственными вариациями. Фон в
восторге отбивал ногой такт.
танец, да?
давно это заметил, казалась на редкость смышленой; я прижал ее к себе,
насколько позволяли приличия (одежды на ней практически не было никакой) и
пустился по площадке в развеселой польке. Моя партнерша после мгновенного
замешательства превосходно подладилась под мой шаг, и мы в лучшем стиле
прыгали и скакали по всему "танцевальному залу". Желая показать, как ему
нравится новый танец, Фон захлопал в ладоши, и тотчас же все присутствующие
присоединились к нему; сперва послышались самые обыкновенные разрозненные
хлопки, но ведь это были африканцы! Они быстро вошли в ритм танца и теперь
рукоплескания раздавались точно в такт. Мы с девушкой обошли большую
площадку пять раз, и тут нам волей-неволей пришлось остановиться - надо было
перевести дух. Когда я подошел к помосту, Фон протянул мне полный до краев
стакан виски, а когда я сел, похлопал меня по спине.
схватил меня за руку и потащил обратно на площадку.
получилось не так уж хорошо, потому что широкие одежды моего партнера то и
дело обвивались вокруг моих ног, и мы внезапно останавливались, как
стреноженные. Всякий раз нам приходилось терпеливо стоять и ждать, пока
толпа советников нас распутает, а потом мы снова пускались в пляс - раз,
два, три, прыг! - и останавливались в противоположном углу, накрепко
связанные, точно два столба, обвитые для праздника одной и той же лентой.
ночи. Как ни жаль, а пришлось мне распрощаться с Фоном и отправиться спать.
Фон и его подданные проводили меня до большого двора, и там я их оставил.
Взобрался на лестницу, оглянулся. При свете мерцающих фонариков все они
танцевали польку. В самой середине прыгал и скакал Фон, совсем один, он
увидел меня, взмахнул длинной рукой и закричал: "Доброй ночи, друг мой,
доброй ночи!" Я помахал в ответ и с наслаждением забрался в постель.
на него весь мой зверинец. Попрощаться и проводить меня пришло неисчислимое
множество бафутян; они начали прибывать ни свет ни заря, а теперь
выстроились вдоль дороги и, оживленно переговариваясь, ждали, когда я
Акунин Борис
Флинт Эрик
Свержин Владимир
Доценко Виктор
Роллинс Джеймс
Пехов Алексей