тупило Ватерлоо. Моррель уже больше не являлся к Вильфору: он сделал для
своего юного друга все, что было в человеческих силах; новые попытки,
при вторичной реставрации, могли только понапрасну его скомпрометиро-
вать.
полон воспоминаний, терзавших его совесть, добился должности королевско-
го прокурора в Тулузе; через две недели после переезда в этот город он
женился на маркизе Рене де Сен-Меран, отец которой был теперь в особой
милости при дворе.
тюрьме, забытый если не людьми, то во всяком случае богом.
Наполеона во Францию; донос его попал в цель, и, как все люди, обладаю-
щие известною одаренностью к преступлению и умеренными способностями в
обыденной жизни, он назвал это странное совпадение "волею провидения".
и мощный голос, Данглар испугался. С минуты на минуту он ждал, что явит-
ся Дантес, Дантес, знающий все, Дантес, угрожающий и готовый на любое
мщение. Тогда он сообщил г-ну Моррелю о своем желании оставить морскую
службу и просил рекомендовать его одному испанскому негоцианту, к кото-
рому и поступил конторщиком в конце марта, то есть через десять или две-
надцать дней после возвращения Наполеона в Тюильри; он уехал в Мадрид, и
больше о нем не слышали.
ло нужно. Что сталось с Дантесом? Он даже не старался узнать об этом.
Все его усилия были направлены на то, чтобы обманывать Мерседес вымыш-
ленными причинами невозвращения ее жениха или же на обдумывание плана,
как бы уехать и увезти ее; иногда он садился на вершине мыса Фаро, отку-
да видны и Марсель и Каталаны, и мрачно, неподвижным взглядом хищной
птицы смотрел на обе дороги, не покажется ли вдали красавец моряк, кото-
рый должен принести с собой суровое мщение. Фернан твердо решил застре-
лить Дантеса, а потом убить и себя, чтобы оправдать убийство. Но он об-
манывался; он никогда не наложил бы на себя руки, ибо все еще надеялся.
голосом призвал под ружье последний разряд рекрутов, и все, кто мог но-
сить оружие, выступили за пределы Франции.
Мерседес и терзаясь мыслью, что в его отсутствие, быть может, возвратит-
ся соперник и женится на той, кого он любит.
нуту разлуки с Мерседес.
торым он предупреждал малейшее ее желание, произвели действие, какое
всегда производит преданность на великодушные сердца; Мерседес всегда
любила Фернана как друга; эта дружба усугубилась чувством благодарности.
единственный друг мой, береги себя, не оставляй меня одну на этом свете,
где я проливаю слезы и где у меня нет никого, кроме тебя.
Если Дантес не вернется, быть может, наступит день, когда Мерседес ста-
нет его женой.
лась ей такой бесплодной, перед безграничной далью моря. Вся в слезах,
как та безумная, чью печальную повесть рассказывают в этом краю, она
беспрестанно бродила вокруг Каталан; иногда останавливалась под жгучим
южным солнцем, неподвижная, немая, как статуя, и смотрела на Марсель;
иногда сидела на берегу и слушала стенание волн, вечное, как ее горе, и
спрашивала себя: не лучше ли наклониться вперед, упасть, низринуться в
морскую пучину, чем выносить жестокую муку безнадежного ожидания? Не
страх удержал Мерседес от самоубийства, - она нашла утешение в религии,
и это спасло ее.
дами старше каталанца и притом женат, и потому его оставили в третьем
разряде, для охраны побережья.
терял последние проблески ее.
когда Эдмон был арестован, он умер на руках Мерседес.
риком за время болезни.
пылал пожаром междоусобиц, и помочь, даже на смертном одре, отцу такого
опасного бонапартиста, как Дантес, было преступлением.
инспектор тюрем производил ревизию.
наверху, но внизу различимые только для уха заключенного, привыкшего
подслушивать в ночной тишине паука, прядущего свою паутину, да мерное
падение водяной капли, которой нужно целый час, чтобы скопиться на по-
толке подземелья.
что имел право считать себя мертвецом.
заключенные удостоились расспросов: они принадлежали к числу тех, кото-
рые, по скромности или по тупости, заслужили благосклонность начальства.
Инспектор спрашивал у них, хорошо ли их кормят и пет ли у них каких-либо
просьб. Все отвечали в один голос, что кормят их отвратительно и что они
просят свободы. Тогда инспектор спросил, не скажут ли они еще чего-ни-
будь. Они покачали головой. Чего могут просить узники, кроме свободы?
тюрьму, видел сто; кто выслушал одною заключенного, выслушал тысячу;
везде одно и то же: их плохо кормят и они невинны. Других у вас нет?
наш долг до конца - спустимся в подземелья.
солдат; иногда заключенные решаются на отчаянные поступки, хотя бы уже
потому, что чувствуют отвращение к жизни и хотят, чтобы их приговорили к
смерти. Вы можете стать жертвой покушения.
ной и сырой лестнице, что уже один спуск по ней был тягостен для всех
пяти чувств.
жет жить?
способный на все.
щу.
сил комендант.
данту.
шествию, и мы знаем по опыту, что не пройдет и года, как он совсем сой-
дет с ума.
меньше будет страдать.
лантропической должности.
ют, что вы хорошо знаете заключенных. У нас здесь, тоже в подземной ка-
мере, куда ведет другая лестница, сидит старик аббат, бывший глава ка-
който партии в Италии; он здесь с тысяча восемьдесят одиннадцатого года,
и помешался в конце тысяча восемьсот тринадцатого года; с тех пор его
узнать нельзя; прежде он все плакал, а теперь смеется; прежде худел, те-
перь толстеет. Не угодно ли вам посмотреть его вместо этого? Сумасшест-
вие его веселое и никак не опечалит вас.
долг службы добросовестно.
чальство осталось довольно им.
Шломо Вульф
Максимов Альберт
Корнев Павел
Никитин Юрий
Вронский Константин
Круз Андрей