закон. Но о том, что случилось с ним когда-то у мыса Горн, когда он три дня
и три ночи пролежал, как мертвый; о смертельной схватке с Испанцем пред
алтарем в Санта - обо всем этом вы ничего не слыхали? А о серебряной фляге,
в которую он плюнул? И о том, как в последнем рейсе он потерял левую ногу во
исполнение пророчества? Неужели вы ничего не слышали обо всем этом, об этом
и еще кое о чем? Ну конечно, вы об этом не слыхали, откуда же вам знать? Кто
вообще знает об этом, даже у нас в Нантакете? Однако о том, как потерял он
ногу, вы, может статься, все же слыхали? Да, да, вижу, об этом вам говорили?
Да и кто об этом здесь не знает? То есть о том, что у него теперь только
одна нога и что другую он потерял в стычке с кашалотом?
и знать не хочу, потому что, сдается мне, у вас, вроде бы, в голове не все в
порядке. Но если вы имеете в виду капитана Ахава, капитана вон того корабля
"Пекода", тогда позвольте сообщить вам, что относительно его ноги мне
известно все.
задумчивость, вытянув палец и устремив взгляд на корпус "Пекода", потом чуть
заметно вздрогнул и сказал:
что написано, то написано, а чему быть, того не миновать, то и сбудется, а
может, и не сбудется все-таки. Во всяком случае, все уже предрешено и
расписано заранее. И кому-нибудь из матросов ведь надо с ним идти. Либо
этим, либо каким-нибудь еще, господь да смилуется над ними. Прощайте же,
братья, прощайте, небеса неизреченные да благословят вас. Извините, что
задержал вас.
важное, то выкладывайте, но если вам просто вздумалось нас поморочить и
запугать, то вы обратились не по адресу. Вот все, что я хотел сказать.
Вы ему отлично подойдете, вот такие люди, как вы. Прощайте же, братья. Да
вот еще, когда вы туда попадете, передайте им, что я почел за лучшее к ним
не присоединяться.
вид, что тебе известна великая тайна, - это легче легкого.
Впрочем, постойте, скажите-ка мне, пожалуйста, как вас зовут?
лад этого старого оборванного матроса; под конец мы оба сошлись на том, что
он всего лишь мелкий мошенник, хоть и корчит из себя великое пугало. Но не
прошли мы и ста ярдов, как я, заворачивая за угол, случайно оглянулся и
увидел все того же самого Илию, который следовал за нами на некотором
расстоянии. Это почему-то настолько меня взволновало, что я не сказал
Квикегу ни слова, но продолжал идти, горя нетерпением узнать, свернет ли и
незнакомец за тот же угол. Он свернул, и тогда я подумал, что он, наверное,
преследует нас, хотя с какой целью, я просто представить себе не мог.
Обстоятельство это в сочетании с его двусмысленной, таинственной речью,
изобилующей полунамеками, полуразоблачениями, породило у меня в душе
всевозможные смутные недоумения и полупредчувствия, каким-то образом
связанные с "Пекодом", с капитаном Ахавом, с его левой ногой, с его
припадком у мыса Горн, с серебряной флягой, с тем, что сказал мне о нем
накануне, когда я уходил, капитан Фалек, с пророчеством скво Тистиг, с
плаванием, которое нам предстояло, и с тысячей других туманных вещей.
Илия преследует нас, перешел с Квикегом на другую сторону улицы и зашагал в
обратном направлении. Но Илия прошел мимо, видимо, вовсе нас и не заметив. Я
почувствовал облегчение и еще раз, теперь уже, как думалось мне,
окончательно, заключил про себя, что он всего лишь мелкий мошенник.
не только чинили старые паруса, но и привозили новые, вместе с рулонами
парусины и бухтами канатов, - одним словом, все говорило о том, что работы
по снаряжению судна спешно подходят к концу. Капитан Фалек совсем не сходил
теперь на берег, он целый день сидел в своем вигваме и зорко следил за
работой матросов; на берегу всеми сделками и покупками ведал Вилдад, а в
трюме и на мачтах люди трудились до поздней ночи.
матросы с "Пекода", было передано, что к ночи все сундуки должны быть
доставлены на борт, потому что корабль может отплыть в любую минуту. Поэтому
мы с Квикегом переправили на судно свои пожитки, однако сами решили ночевать
на берегу до самого отплытия. Но предупреждение, как всегда в таких случаях,
было дано загодя, и корабль простоял у пристани еще несколько дней. Да это и
не удивительно: ведь нужно было еще так много сделать и о стольких еще вещах
надо было позаботиться, прежде чем "Пекод" будет окончательно оснащен.
вилки, лопаты и клещи, салфетки, щипцы для орехов и прочая, и прочая -
необходимы в таком деле, как домашнее хозяйство. То же самое и в китобойном
рейсе, когда целых три года нужно вести большое хозяйство в океане, вдали от
бакалейщиков, уличных разносчиков, врачей, пекарей и банкиров. Все это,
конечно относится и к торговым судам, но отнюдь не в той же мере, как к
судам китобойным. Ибо, помимо длительности рейсов, многочисленности
предметов, насущно необходимых для промысла, и невозможности обновлять их
запасы в тех дальних портах, куда обычно заходят эти суда, следует также
иметь в виду, что из всех кораблей именно китобойцы наиболее подвержены
всевозможным опасностям, и в особенности - опасности потерять те самые вещи,
от которых зависит успех всего промысла. Поэтому здесь имеются запасные
вельботы, запасной рангоут, запасные лини и гарпуны - все на свете запасное,
кроме лишнего капитана и резервного корабля.
полностью загружены говядиной, хлебом, водой, топливом, железными обручами и
бочарной клепкой. Тем не менее, как я уже упоминал, еще несколько дней после
этого не прекращался подвоз всевозможных довесков и домерков, как маленьких,
так и больших.
сестра капитана Вилдада, худощавая старая леди с чрезвычайно решительным и
неутомимым характером, но при всем том очень добросердечная, твердо
решившая, по-видимому, что, насколько это зависело от нее, на "Пекоде" не
будет недостатка ни в чем. То она появлялась на борту с банкой солений для
корабельной кладовой, то спешила со связкой перьев, чтобы поставить на стол
старшему помощнику, где обычно вносились записи в судовой журнал; а то
приносила кусок фланели, чтобы согревать чью-нибудь простуженную поясницу.
Еще ни одна женщина так не заслуживала своего имени, потому что эту
заботливую даму звали Харита, Милосердие, - тетушка Харита, как обращались к
ней все. Подобно сестре милосердия, эта милосердная тетушка Харита целый
день суетилась вокруг, готовая приложить руку, а также и сердце, ко всему
тому, что обещало безопасность, удобство и утешение находящимся на борту
корабля, с которым связаны были деловые интересы ее возлюбленного братца
Вилдада и в который она сама вложила несколько десятков припасенных про
черный день долларов.
когда в последний день она поднялась на палубу, держа в одной руке длинный
черпак для китового жира, а в другой - еще более длинную китобойную острогу.
Сам Вилдад, да и капитан Фалек, оба они тоже не отставали. Вилдад, например,
носил при себе длинный список недостающих предметов, и всякий раз, как
прибывала новая партия грузов, он тут же ставил галочку на своей бумажке.
Время от времени из костяной берлоги, спотыкаясь, выскакивал Фалек, орал в
люки на тех, кто работал внизу, орал вверх на тех, кто налаживал такелаж на
мачтах, и в довершение всего, не переставая орать, убирался назад, в свой
вигвам.
справлялся о капитане Ахаве, об его здоровье и о том, когда же он приедет на
свой корабль. В ответ на все вопросы я слышал, что капитану Ахаву гораздо
лучше, что он поправляется и что на корабле его ожидают со дня на день, а
что пока капитаны Вилдад и Фалек позаботятся обо всем необходимом для
снаряжения судна. Если бы я был до конца честен с самим собой, я бы
отчетливо осознал, что в глубине души меня не слишком-то прельщала
необходимость отправиться в столь длительное плавание, так и не увидев ни
разу человека, которому предстояло стать абсолютным диктатором на корабле,
как только мы очутимся в открытом море. Но когда подозреваешь что-нибудь
неладное, иной раз случается, если ты уже вовлечен в это дело, что ты
бессознательно стараешься скрыть все подозрения даже от себя самого. Я не
говорил ни слова и старался ни о чем не думать.
Поэтому на следующее утро мы с Квикегом чуть свет отправились на пристань.
Флинт Эрик
Шилова Юлия
Ильин Андрей
Афанасьев Роман
Шидловский Дмитрий
Мурич Виктор