Чтение 26–й страницы книги ~В дебрях Южной Африки~

плохо понимал.

Лишь несколько секунд прошло после первого выстрела, а охота приняла
новый оборот. Черныш едва успел выскочить из кустов, как слон уже мчался за
ним, а когда бушмен повернул к мохаловой роще, он был на каких-нибудь шесть
шагов впереди своего преследователя. Черныш хотел добраться до рощи, среди
которой было несколько очень крупных деревьев. Он рассчитывал влезть на одно
из них, так как это казалось ему единственным средством спасения. Но не
пробежал он и половины открытой поляны, как понял, что ему не поспеть. Он
слышал за собой тяжелый топот чудовища, слышал громкий злобный рев, ему
казалось даже, что он ощущает на спине горячее дыхание зверя. А до рощи было
еще далеко. Когда там еще добежишь да взберешься по стволу так высоко, чтобы
слону не достать было хоботом! На это нужно время. Укрыться на дереве не
оставалось надежды.

Эти соображения почти мгновенно сложились в мозгу Черныша. За десять
секунд он пришел к заключению, что бегством ему не спастись; и вот он сразу
прервал свой бег, круто повернул и встретил слона лицом к лицу.

Не надо думать, что он тут же составил новый план спасения. Не отвага, а
только отчаяние заставило его обратиться лицом к преследователю. Он знал,
что, продолжая бежать, непременно будет настигнут; если повернуться лицом к
врагу, ничего худшего не произойдет, а может быть, еще удастся предотвратить
роковой удар каким-нибудь ловким маневром. Черныш стоял теперь как раз
посередине прогалины; слон мчался прямо на него.

Бушмен был совершенно безоружен: чтобы легче было бежать, он бросил свой
лук, бросил топор. Впрочем, и лук и топор были бессильны против такого
противника.

На человеке оставался только каросс из овчины. Овчина стесняла Черныша в
беге, но бушмен умышленно не расстался с ней.

Черныш стоял на месте, пока вытянутый хобот не оказался в трех футах от
его лица; и тут бушмен кинул овчину прямо на хобот слону, а сам, легким
прыжком отскочив в сторону, побежал в обратном направлении.

Ему, несомненно, удалось бы забежать слону в тыл и этим спастись, но слон
подхватил овчину на хобот и размахнулся ею. Описав в воздухе широкий круг,
она, точно назло, хлестнула Черныша по ногам, и маленький бушмен, как
подкошенный, растянулся на земле среди поляны.

С присущим ему проворством Черныш тотчас же вскочил и кинулся в новом
направлении. Но слон уже понял его уловку, оставил каросс и вдруг помчался
за человеком.

Черныш не пробежал и пяти шагов, как длинный гнутый бивень очутился у
него между ногами; секунда - и тело бушмена оторвалось от земли.

Ван Блоом и Гендрик, которые к этому времени как раз достигли края
прогалины, увидели, как Черныш перекувыркнулся в воздухе, но, к их
удивлению, он не упал обратно на землю. Уж не подхватил ли его слон опять на
бивни и теперь придерживает хоботом? Нет. Охотникам была видна голова
животного. Бушмена на бивнях не было, не было его и на спине у слона, не
было нигде. Слон, казалось, и сам не менее, чем наблюдатели, был изумлен
внезапным исчезновением своей жертвы. Громадный зверь искал глазами, словно
недоумевая, куда ускользнул предмет его ярости.

Куда мог исчезнуть Черныш? Где он? Вдруг слон издал громкий рев, кинулся
к дереву и, обхватив его хоботом, бешено затряс. Ван Блоом и Гендрик подняли
глаза к вершине дерева, ожидая, что увидят Черныша в густой листве.

Там он, конечно, и оказался: он сидел среди веток, куда его забросил
слон. Ужас был написан на лице бушмена, потому что и здесь он не чувствовал
себя в безопасности. Но он не успел выдать криком свой страх. Еще мгновение,
и дерево с треском рухнуло, увлекая Черныша на своих ветвях.

Вырванное хоботом дерево упало прямо на слона. Черныш, падая, даже
скользнул по спине животного и сполз по покатому заду к его ногам. Ветви
ослабили падение, и бушмен ничуть не ушибся, но он сознавал, что теперь
находится в полной власти беспощадного врага. Бегством не спастись. Он
погиб!

И тут мгновенная мысль осенила его - какой-то инстинкт, пробужденный
отчаянием. Вспрыгнув на заднюю ногу великана, он крепко обхватил ее руками,
а свои босые ступни поставил на широкие копыта. На этой опоре он мог
держаться, сколько бы животное ни двигалось.

Гигант, не имея возможности стряхнуть его или дотянуться до него хоботом,
а сверх того, удивленный и напуганный этим невиданным способом нападения,
издал пронзительный рев и, оттопырив хвост, задрав высоко хобот, ринулся
прямо в джунгли.

Черныш держался на его ноге, пока слон не донес его благополучно до
кустов, а там, улучив минуту, тихонько соскользнул наземь. Как только бушмен
почувствовал под собою твердую землю, он вскочил на ноги и побежал во весь
дух в обратную сторону.

Впрочем, он мог бы спокойно остаться на месте: слон был так испуган, что
без оглядки ломился вперед сквозь заросли, корежа на своем пути сучья,
сокрушая целые деревья. Четвероногий великан не остановился до тех пор, пока
не убежал на много миль от места своего неприятного приключения.

Тем временем ван Блоом и Гендрик вновь зарядили ружья и двинулись на
выручку бушмену. Но Черныш, так чудесно спасенный, уже мчался прямо к ним,
как на крыльях.

Отец и сын, разгоревшись охотничьим пылом, предложили пуститься по
свежему следу, но бушмен, не чувствуя влечения к "старому бродяге", с
которым познакомился довольно близко, отказался наотрез. Без коней или
собак, объявил он, слона не настичь, а так как у них нет ни тех, ни других,
то продолжать преследование бесполезно.

Ван Блоом сознавал справедливость его слов и поэтому особенно жалел о
потере своих коней. Слона легко догнать верхом на лошади, а собаки
заставляют его перейти от бегства к обороне, но так же легко уходит он от
пешего охотника, и раз уж он пустился наутек, преследовать его - напрасный
труд.

Час был слишком поздний, чтобы разыскивать других слонов; с чувством
разочарования охотники отказались от погони и направились обратно к лагерю.

Глава 29
ПРОПАВШИЙ ОХОТНИК И ДИКИЕ БЫКИ

"Беда никогда не приходит одна", - говорит пословица. Приближаясь к лагерю, наши охотники увидели издали, что там как будто не все благополучно. Тотти с Яном и Трейи стояли наверху у самой лестницы, и по их движениям чувствовалось, что случилось что-то неладное. А где же Ганс?

Едва завидев охотников, Ян и Трейи быстро спустились на землю и кинулись
им навстречу. Беспокойные искорки в детских глазах предвещали недобрую
весть, а когда дети заговорили, опасения сразу же подтвердились.

Ганса не было - вот уже несколько часов, как он куда-то ушел, и дети
боялись, что с ним что-то приключилось, боялись, что он заблудился.

- Но чего ради он ушел из дому? - спросил ван Блоом, удивленный и
встревоженный новостью.

На этот вопрос и только на этот, дети могли дать ему ответ. В долину
пришло на водопой множество странных животных - очень-очень странных, по
словам детей. Ганс взял ружье и быстро побежал за ними, наказав Яну и Трейи
оставаться на дереве и не слезать до его возвращения. Он уверял, что уходит
ненадолго и что им нечего бояться.

Вот и все, что знали дети. Они не могли даже указать, в какую сторону
отправился Ганс. Он пошел по нижнему краю озера, но вскоре скрылся из глаз
за кустами, и больше они его не видали.

- В котором часу это было?

Было это много часов назад, совсем еще утром, вскоре после того, как
старшие ушли на охоту. Ганс долго не возвращался, и тогда дети начали
беспокоиться, но им пришло на ум, что старший брат встретился, верно, с
папой и Гендриком и остался с ними охотиться и что поэтому его так долго
нет.

- А не слышали дети выстрела?

Нет, они все время прислушивались, но выстрела не слышали. Животные
скрылись, когда Ганс не успел еще зарядить ружье, и он, наверно, не скоро их
догнал. Может быть, потому-то дети и не слышали, чтобы он стрелял.

- А что это были за животные?

О, пока звери пили, малыши отлично разглядели их. Им никогда раньше не
доводилось видеть таких зверей. Это были крупные животные, желто-бурого
цвета, с косматой гривой и длинным пучком волос на груди, свисающим между
передними ногами. Ростом они были с пони, уверял Ян, и вообще очень похожи
на пони. Они прыгали и скакали совсем как пони, когда разыграются. А Трейи
сказала, что животные скорей похожи были на львов. - На львов? - воскликнули
разом ее отец и Гендрик, и голоса их выдали неподдельную тревогу.

Нет, в самом деле, животные показались ей похожими с виду на львов,
повторила Трейи, и Тотти сказала то же самое.

- Сколько их было? Много?

Да, очень много, не меньше пятидесяти! Дети не могли их сосчитать, потому
что животные были все время в движении: скакали с места на место и бодали
друг дружку рогами.

- Ага! У них были рога? - подхватил ван Блоом и облегченно вздохнул.

- Да, конечно, рога были, - ответили дружно все трое.

Они видели у животных рога, острые рога, которые шли сперва вниз, а затем
загибались кверху над самой мордой. А еще у них были гривы, утверждал Ян.
Шея у них толстая, изогнутая, как у красивой лошадки, а на носу пучок волос,
точно щеточка, тело круглое, как у пони, а сзади длинный белый хвост почти
до земли, тоже как у пони, и такие же стройные ноги.

- Говорю вам, - продолжал настойчиво Ян, - что если бы не рога и не
метелка волос на груди и на носу, я, наверно, принял бы их за пони. Они
скакали совсем как пони, когда те разыграются: набегали друг на дружку,
опустив голову, выгнув шею и потряхивая гривой, и даже фыркали совсем-совсем
как пони; но иногда они принимались реветь прямо как быки, и, признаться,
спереди они сильно напоминали быков; кроме того, я заметил, что у них
раздвоенное копыто, как у коров. Я хорошо разглядел их, покуда Ганс заряжал
ружье. Они почти все время оставались у воды, а когда снялись, поскакали
длинной цепью друг за дружкой: самый большой - впереди и еще один, тоже