Чтение 26–й страницы книги ~Затерянные в океане~

В минуту, когда это произошло, никто на корабле даже не подозревал о
случившемся. Команда обедала внизу, и только один из матросов, оказавшийся в
это время на палубе, услышал громкий всплеск воды. Выглянув за борт, он
увидел, что какое-то крупное тело погружается в воду, и, решив, что это
тонет кто-то из команды, мгновенно поднял крик: "Человек за бортом!"

Команду выстроили, сделали перекличку: все оказались налицо. И хотя
матросы так и не узнали причины этого загадочного случая, тревога их быстро
улеглась и об этом деле забыли.

Вскоре после этого кому-то из матросов -- им как раз и оказался сам Бен
Брас -- пришлось лезть на мачту такелажить, и, находясь наверху, он заметил,
что сбоку в корабле, над самой ватерлинией, торчит что-то длинное. Спустили
лодку, осмотрели в этом месте судно, и оказалось, что это нос меч-рыбы,
отломившийся от ее головы. А то, что матрос принял за утопающего человека,
была сама меч-рыба, убитая сотрясением при ударе о корабль.

Она пробила насквозь своим "мечом" и медную обшивку судна, и толстую
доску левого борта. Матросы, спустившись в трюм, обнаружили, что конец
"меча", пройдя через стенку трюма, торчит на восемь--десять дюймов внутри
его, зарывшись в уголь.

При всей невероятности этой истории, рассказанной Беном Брасом, в ней
нет ни слова выдумки. Что она правдива, знал и Снежок, так как он сам мог
рассказать несколько таких же, лично им пережитых историй. Не усомнился в ее
достоверности и Вильям, который читал про такой же случай и слышал, будто в
Британском музее имеется даже доказательство такого происшествия: кусок
толстой корабельной доски с застрявшим в ней носом меч-рыбы, и что каждый,
кто этим интересуется, может этот экспонат увидеть.

Едва Бен закончил свою интересную историю, как со стороны охотившейся
за альбакорами меч-рыбы последовало движение, ясно говорившее, что она
намерена изменить свою тактику: причем не отступать, а, наоборот, еще смелее
ринуться в атаку. Уж слишком заманчиво выглядел крупный косяк жирных
альбакоров. Вид их, столь близких и вместе с тем столь неуловимых, был для
нее, должно быть, невыносимо соблазнителен. А может быть, меч-рыба была
настолько голодна, что решила, чего бы ей это ни стоило, ими пообедать.

С таким намерением она подплыла к "Катамарану" поближе и, то и дело
меняя направление, стала носиться с места на место вдоль бортов, а раза два
она даже стремительно кидалась к косяку, чтобы внести в него смятение и
расстроить ряды.

Ей это удалось: красивые рыбы, перепугавшись пуще прежнего, вместо того
чтобы плыть, как плыли до сих пор, сомкнутыми, стройными рядами, параллельно
друг другу, сбились в беспорядочную кучу, а потом кинулись врассыпную, кто
куда.

В этой сумятице большая группа альбакоров совсем отбилась от косяка и
отстала от "Катамарана", оказавшись в его кильватере на несколько саженей.

На них-то теперь и были устремлены голодные глаза хищника, но только на
мгновение, потому что в следующий миг он с такой быстротой врезался между
ними, что вокруг только брызги полетели. Шум от его стремительного движения
отдался далеко вокруг по океану.

-- Гляди, гляди, Вильм! -- крикнул матрос, боясь, чтобы его любимец не
упустил этого любопытного зрелища.--Ты только посмотри, что это чудище
вытворяет, а! Помяни мое слово, она сейчас подцепит парочку альбакоров на
свой вертел!..

Бен едва успел договорить эти слова, как меч-рыба врезалась в самую
середину перепуганной стайки. Вода брызнула фонтаном, из нее выскочили на
поверхность несколько альбакоров и тут же ушли под воду. В течение
нескольких минут поверхность океана в этом месте кипела ключом, пенясь и
пузырясь,-- ничего нельзя было разглядеть за этой завесой. Вскоре над водой
показалась голова меч-рыбы с нанизанными на самый конец ее длинного носа
двумя красивыми рыбами.

Несчастные создания судорожно извивались на нем, силясь освободиться из
этого мучительного положения, однако усилия эти длились недолго. Чуть не в
то же мгновение меч-рыба коротким движением головы вскинула в воздух сначала
одну, потом другую жертву... Но упали они не в воду, а прямо в глотку
жадному хищнику. Меч-рыба, лишенная зубов или других каких-либо
приспособлений для прожевывания пищи, прекрасно обошлась без них,
препроводив добычу всю целиком в свою ненасытную утробу.

Глава XLVII. АЛЬБАКОРОВ ЛОВЯТ УДОЧКОЙ

Катамаранцы с таким интересом следили за маневрами меч-рыбы, что почти
совсем забыли о своем горестном положении. Особенно увлечены были редкостным
зрелищем Вильям с маленькой Лали. И долго еще после того, как матрос и
Снежок занялись другими, более важными делами, они, стоя рядом, смотрели в
ту сторону, где только что виднелась меч-рыба...

Только что виднелась и вот уже исчезла. Проглотив парочку альбакоров,
прожорливое чудище, видно, нырнуло глубоко в воду или, может, метнулось
куда-то в другое место, подальше.

И куда только не глядели юнга и маленькая Лали! И за корму, где
меч-рыба недавно продемонстрировала свое искусство, и в стороны, и вперед.
Они смотрели так тщательно во всех направлениях потому, что, зная, какая
мастерица меч-рыба плавать, понимали, что эта громадина может за две-три
секунды проделать расстояние в несколько сот саженей в любую сторону.

Однако меч-рыбы нигде не было видно. И юнга так же, как Лали, хотя они
с удовольствием еще полюбовались бы манипуляциями, которые умеет проделывать
своим носом меч-рыба, вынужден был наконец примириться с тем, что
представление кончилось, поскольку главный актер, очевидно, отправился
показывать свое искусство где-то в другом месте океана.

-- Похоже, очень похоже, что она и на самом деле убралась,-- ответил
Снежок на расспросы юнги.-- Хорошо, если бы так и было. Тогда и нам удалось
бы подцепить на удочку хотя бы парочку этих рыб. Взгляни-ка на них сейчас!
Совсем по-другому себя ведут. Спокойны, ничего не боятся. Значит,
длиннорылый повернул нос в другую сторону. Убрался, должно быть, восвояси.

Снежок правильно отметил: поведение альбакоров явно изменилось. Вместо
того чтобы, как прежде, обезумев от тревоги, носиться от одной стороны плота
к другой, они мирно плавали рядом, не отставая и не уходя вперед.

Более того, чувствовалось, что теперь альбакоры возьмут наживку, в то
время как при меч-рыбе, сколько ни старались Снежок с матросом подсунуть им
ее под самый нос, они упорно отказывались к ней притронуться.

Матрос со Снежком решили возобновить свои рыболовные операции. Насадили
каждый на свою удочку по кусочку мяса акулы -- и приманка выглядела тем
соблазнительнее, что крючок удилища был обмотан лоскутком красной фланели;
настоящей лески у них, конечно, не было -- ее заменяла плетеная веревка в
несколько футов длиной.

С плеском одновременно погрузились в воду оба крючка, и не успели еще
исчезнуть круги на поверхности воды, как раздался другой, более громкий
всплеск, и вода так и вспенилась: на крючках бились, бешено извиваясь, два
альбакора. Быстро втащив их на плот, наши рыбаки сразу же пристукнули их
ударом гандшпуга в голову.

Они не стали тратить время, рассматривая пленниц или радуясь пойманной
добыче. Зато юнга с маленькой Лали не могли досыта налюбоваться этими
красивыми созданиями, очутившимися так близко от них, а матрос и негр,
наскоро поправив приманку на удочках, слегка растрепанную зубами
тунцов--ведь альбакоры принадлежат к семейству тунцовых, -- опять закинули
удочки в воду.

На этот раз рыбы не ухватились за наживку с прежней жадностью.

Словно заподозрив что-то неладное, весь косяк робко шарахнулся от нее.
Но она так заманчиво ходила у самого их носа, что сперва одна, затем другая
рыбка стали подплывать все ближе и, отхватив кусочек, вдруг роняли его и
испуганно кидались прочь, словно учуяв что-то неприятное в его вкусе или
запахе.

Такое осторожное пощипывание продолжалось несколько минут, пока наконец
один из альбакоров, очевидно более отважный, чем его спутники, или, может
быть, с более пустым, чем они, брюхом, не вытерпел, глядя на этот
соблазнительный кусочек, и, сказав себе: "Прощай, осторожность!" -- бросился
к наживке на удочке Бена, проглотив ее единым махом вместе с крючком и
несколькими дюймами плетеной веревки.

Теперь можно было не опасаться, что рыба сорвется с крючка. Его бородка
прочно засела во внутренностях рыбы еще до того, как Бен рванул удочку,
чтобы вогнать крючок глубже. Дернув второй раз, он вытянул рыбу на середину
плота, где, как и ее двух предшественниц, прикончил ударом гандшпуга в
голову.

Снежок в это время продолжал усердно "тралить" своей удочкой; тем же
занялся и другой рыбак, который, сведя счеты со второй пойманной им рыбой,
насадил свежую приманку и снова закинул удочку в воду.

Но что-то опять напугало альбакоров: к ним вернулась их прежняя
робость. Рыбаки, как видно, тут были ни при чем -- рыб встревожило что-то
другое, невидимое с плота.

Альбакоры подвинулись к нему так близко, что можно было разглядеть
каждое их движение, каждую мельчайшую подробность -- вплоть до блеска
радужной оболочки их глаз.

Наблюдавшая за ними четверка увидела, что рыбы смотрят вверх. Стали
глядеть вверх и наши рыболовы, и ничем не занятые юнга с Лали: все
уставились на небо. Но там не видно было ничего такого, что могло бы нагнать
страх на альбакоров. "Почему же тогда они так тревожно смотрят вверх?" --
подумали юнга с Лали. Матрос тоже недоумевал: и он видел лишь голубое,
безоблачное небо и ничего больше.

Только Снежок, у которого знаний океанской жизни было вдвое больше, чем
у всех троих вместе, не отвел, как они, взгляда, а, наоборот, в течение
нескольких минут все упорнее всматривался в небо. И наконец у него вырвался
удовлетворенный возглас: он разглядел нечто такое, чем, по его мнению, и
объяснялось странное поведение альбакоров.

-- Фрегат!.. -- пробормотал Снежок сквозь зубы. -- Да их там два: самец