святотатства.
шанс.
тех пор, пока их не прервал свист боцманской дудки. Развернув паруса,
подобно крыльям птицы, "Арабелла" направилась в открытое море по-прежнему
без определенной цели.
зорко высматривая добычу, но она встретилась им только три-четыре дня
спустя, на расстоянии двух десятков миль к югу от Пуэрто-Рико. Это была
маленькая двухмачтовая карака[2] с высокой кормой, дюжиной пушек и
изображением Богоматери скорбящей на раздувшемся парусе, что указывало на
испанское происхождение.
послала ядро в сторону испанского корабля, давая тем самым сигнал лечь в
дрейф.
приходилось удивляться, что карака поспешила повиноваться. Но на ее
грот-мачте внезапно появился вымпел с крестом Святого Георгия[3], что
поразительно не соответствовало рисунку на парусе. После этого с караки
спустили шлюпку, которая быстро заскользила по голубой, покрытой легкой
рябью воде по направлению к "Арабелле".
рыжеволосый и краснолицый. Он быстро вскарабкался по трапу на борт
"Арабеллы" и сразу же направился к капитану Бладу,
Рядом с Бладом стояли Ибервиль, чей костюм не уступал в элегантности одежде
капитана, гигант Волверстон, потерявший глаз в битве при Седжмуре и
хваставшийся, что оставшимся глазом он видит вдвое лучше, чем любой другой,
а также Джереми Питт, штурман "Арабеллы", чья занимательная хроника
послужила материалом для нашего рассказа.
фразой: "Никогда в жизни я не видел более возбужденного человека". Взгляд
его маленьких глазок, сверкавших из-под нависших рыжеватых бровей, казалось,
пронизывал насквозь все окружающее -- надраенную до блеска палубу,
сверкающие медью порты бортовых орудий и вертлюжную пушку, аккуратно
выстроенные по стойке около грот-мачты мушкеты. Все это навело гостя на
мысль, что он находится на корабле, принадлежащем Соединенному Королевству.
поджидавшую его группу.
выдававшим его северное происхождение. -- Капитан Уокер. И я желал бы знать,
какого дьявола вы от меня хотели добиться вашим выстрелом? Если причиной
остановки послужила папистская эмблема на моей грот-мачте, из-за которой вы
приняли меня за испанца, то вы как раз тот человек, который мне нужен.
означают эти изображения на парусах.
панелями, зеленой драпировкой, роскошной мебелью, книгами, картинами и
прочими атрибутами сибарита, которые скромный моряк с севера Англии никак не
ожидал увидеть на корабле. Здесь капитан Блад представил гостю себя и своих
трех офицеров, что сразу же умерило агрессивное настроение маленького
капитана. Но когда они сели за стол, на который негр-стюард подал канарское
вино, нантское бренди и кувшин холодного пунша, изготовленного из рома,
сахара, воды и мускатных орехов, его бешенство взыграло с новой силой, и он
приступил к рассказу о своих злоключениях.
очередь зашел на побережье Гвинеи, где он погрузил на борт триста молодых
здоровых негров, купленных им за ножи, топоры и побрякушки у местного вождя,
с которым он уже неоднократно про
отправился на Ямайку, где был невольничий рынок, но в конце сентября
неподалеку от Богамских островов его захватил шторм -- предвестник
приближающегося сезона ураганов.
корабль вышел из нее настолько потрепанным, что мне пришлось выбросить за
борт все пушки. Судно дало течь, и мы были вынуждены все время работать
помпами; надводная часть почти целиком была изуродована, а бизань-мачта
стала вовсе непригодной. Нужно было зайти в ближайший порт для ремонта, а
этим портом оказалась Гавана.
моего корабля, к тому же оставшегося без орудий, он позволил мне найти
убежище в лагуне, где мы и занялись ремонтом без кренгования.
ему несколько черномазых, которых я вез. Так как у них на руднике
свирепствовала не то оспа, не то желтая лихорадка, то они очень нуждались в
рабах. Алькальд изъявил желание купить у меня всю партию, если я соглашусь
продать. Я был очень рад облегчить корабль от груза и счел просьбу алькальда
избавлением от всех трудностей. Но все оказалось не так, как я предполагал.
Вместо золота алькальд предложил мне взять плату в виде крокодиловых кож,
составляющих, как вам, возможно, известно, основной товар острова Куба.
Ничто не могло удовлетворить меня больше, так как я знал, что могу
перепродать кожу в Англии за втрое большую цену. Тогда алькальд вручил мне
счет, и мы условились, что погрузим кожи, как только будем готовы к выходу в
море.
которое едва не кончилось кораблекрушением, неожиданно оборачивалось для
меня очень выгодным.
с ремонтом, я написал алькальду, что мы готовы погрузить кожи согласно его
счету. Но матрос, которого я послал на берег, вернулся назад с сообщением,
что генерал-губернатор Кубы не разрешает погрузку, так как считает
противозаконной торговлю с иностранцами в испанском поселении, и что
алькальд советует нам тотчас же выйти в море, покуда генерал-губернатор не
наложил запрет и на наше отплытие.
который позволит бессовестно обобрать себя кому бы то ни было, будь то
карманный воришка или генерал-губернатор. Поэтому я сам отправился на берег,
и не к алькальду, а прямо к генерал-губернатору -- знатному кастильскому
гранду с именем, не менее длинным, чем моя рука. Они именовали его не
короче, чем дон Руис
словом, всем грандам гранд.
меня этот чертов алькальд, не сомневаясь, по простоте душевной, что
справедливость сейчас же будет восстановлена.
величества нам запрещены всякие торговые операции с иностранцами. Поэтому я
не могу позволить погрузить кожи.
держал свои мысли при себе.
слишком удобно, а закон мог бы подумать, прежде чем давать мне счет о
погрузке. Вот он, этот счет, можете забрать его и вернуть мне моих триста
негров.
свои усы.
незаконной. Вы не имели права продавать здесь ваших рабов.
напомнил я.
чьей-нибудь просьбе, значит, нужно было бы простить вам преступление?
меня рабов.
Рабы конфискуются в пользу государства.
законной прибыли на кожах. Но этот испанский джентльмен ободрал меня как
липку -- попросту украл весь мой груз чернокожих, а это уже я был не в
состоянии переварить. Моя вспыльчивость дала себя знать, и я, вскочив на
ноги, набросился на этого дона Руиса Переру де Вальдоро и Пеньяскон, пытаясь
пристыдить его за такую несправедливость и заставить хотя бы заплатить мне
за рабов золотом.Но бессовестный негодяй позволил мне высказаться, а затем
снова показал зубы в своей гнусной улыбочке.
жаловаться. Неужели вы не понимаете, что я и так делаю меньше, чем требует
от меня долг, который повелевает мне захватить ваш корабль, ваш экипаж и вас
самого и отправить вас в Кадис или Севилью как еретиков.