назад по молу, подставив свои незащищенные спины неприятелю.
нос корабля. Беглецы с криком перепрыгивали на корабль, некоторые обры-
вались и падали в море. Иных зарубили на молу, иных в толкотне задавили
насмерть свои же товарищи. Но вот наконец нос "Доброй Надежды" отделился
от мола, и вездесущий Лоулесс, которому удалось с помощью кинжала рас-
чистить себе дорогу и добраться до руля, направил корабль в бушующее мо-
ре. Кровь стекала с палубы, заваленной мертвыми и ранеными.
ударов кинжалом, которыми Лоулесс, стараясь пробраться к рубке, награж-
дал встречных. Но тут они не то вспомнили про эти удары, не то просто
расслышали слова, неосторожно произнесенные рулевым.
запятнавшие себя трусостью, как бы для того, чтобы забыть о своем позо-
ре, бросаются в другую крайность и начинают бунтовать. Так случилось и
теперь. Те самые храбрецы, которые побросали свое оружие и которых за
ноги втащили на палубу "Доброй Надежды", теперь громко бранили своих
предводителей и непременно хотели кого-нибудь наказать.
дежды" в сторону открытого моря.
чтобы Лоулесс повернул судно и доставил их тотчас на берег. Лоулесс,
стиснув зубы, продолжал вести "Добрую Надежду" по громадным волнам в
открытое море. Побуждаемый чувством собственного достоинства и поддержи-
ваемый еще не совсем выветрившимся хмелем, он отвечал презрительным мол-
чанием на пустые их страхи и малодушные угрозы. Недовольные собрались
возле мачты, петушились и для храбрости подзадоривали друг друга. Еще
минута, и они были бы готовы, позабыв стыд и совесть, совершить любую
гнусность. Дик начал было подниматься на палубу, чтобы навести порядок,
но его опередил один из разбойников, кое-что смысливший в морском деле.
город, нам нужно сначала выйти в открытое море. И вот старый Лоулесс...
на толпу трусов, как искра, упавшая в стог сена: все набросились на нес-
частного, опрокинули его и принялись топтать его ногами и колоть кинжа-
лами, покуда не прикончили. Тут уж Лоулесс не выдержал, - гнев его прор-
вался.
ужасающей быстротой слетела она в провал между волнами. Новая волна под-
нялась, нависнув над ней, как громадная черная стена; вздрогнув от могу-
чего удара, "Добрая Надежда" врезалась носом в эту гору соленой влаги.
Зеленый вал окатил корабль с носа до кормы; люди на палубе по колена
погрузились в воду; брызги взлетели выше мачт. Пройдя сквозь волну,
"Добрая Надежда" вынырнула, жалобно скрипя и дрожа всем телом, словно
раненый зверь.
только они вновь обрели дар речи, стали призывать на помощь всех святых
и умолять Лоулесса снова взяться за руль.
го справедливого гнева, он отрезвел окончательно. Он лучше всех понимал,
что "Добрая Надежда" чуть было не погибла, и неуверенность, с которой
она повиновалась рулю, убеждала его, что опасность еще не вполне минова-
ла.
по колена в воде, выбрался на корму к старому рулевому.
ный человек и умеешь управлять кораблем. Я приставлю к тебе трех воинов,
на которых можно положиться, и прикажу им охранять тебя.
в темноту. - С каждым мгновением мы все дальше уходим от этих песчаных
отмелей, и с каждым мгновением море будет все сильнее обрушиваться на
нас. Скоро все эти плаксы повалятся с ног, ибо, сударь, дурной человек
никогда не бывает хорошим моряком; почему - не знаю, тут какая-то тайна,
но это так. Только честные и смелые люди могут вынести такую качку.
чем в свисте ветра, - сказал Дик и рассмеялся. - Но как наши дела? Верно
ли мы идем? Доберемся ли мы до гавани?
это свою судьбу. Был воином, был вором, был моряком. Много сменил я
одежд, и умереть мне хотелось бы в монашеской рясе, а не в просмоленной
куртке моряка. А почему? По двум очень важным причинам: во-первых, я не
хочу умереть внезапно, без покаяния, а во-вторых, мне отвратительна эта
соленая лужа у меня-под ногами! - И Лоулесс топнул ногой. - Но если се-
годня ночью я не умру смертью моряка, - продолжал он, - я поставлю высо-
кую свечу пречистой деве.
ленно и тяжело движется "Добрая Надежда" по волнам? Разве вы не слышите,
как в трюме плещется вода? "Добрая Надежда" и теперь уже почти не слуша-
ется руля. А вот увидите, что будет с ней, когда воды в трюме станет
больше; она либо пойдет на дно, как камень, либо разобьется о береговые
скалы.
Дик. - Разве ты не боишься?
ким экипажем, что хуже не бывает. Посудите сами: беглый монах, вор и
все, что можно придумать. И все-таки, мастер Шелтон, как это ни удиви-
тельно, я не теряю надежды. И если мне суждено утонуть, я утону с ясным
взором и до самого конца не выпущу штурвала из рук.
его. Опасаясь, как бы Лоулесс опять не подвергся насилию, Дик отправился
разыскивать троих воинов, на которых можно положиться. На палубе, бесп-
рестанно поливаемой водой, почти никого не было. От воды и от жестокого
зимнего ветра люди укрылись в трюме среди бочонков с вином; трюм озаряли
два качающихся фонаря.
вином Арблестера. Но "Добрая Надежда" продолжала мчаться по волнам, то
взлетая на высокий гребень, то глубоко зарываясь носом или кормою в бе-
лую пену, - и с каждой минутой пирующих становилось все меньше. Одни пе-
ревязывали свои раны, а другие (таких было большинство) лежали на полу,
замученные морской болезнью, и стонали.
храбрость которого Дик уже давно обратил внимание, были еще способны по-
нимать приказания и повиноваться. Дик назначил их телохранителями руле-
вого. Затем, в последний раз окинув взглядом черное небо и черное море,
он спустился в каюту, куда слуги лорда Фоксгэма отнесли своего господи-
на.
ли несчастная собака по своим друзьям, разлученным с нею, или чуяла, что
кораблю грозит опасность, но вой ее был так громок, что даже грохот волн
и свист ветра не могли заглушить его. Суеверным людям этот вой казался
погребальным плачем по "Доброй Надежде".
богоматери мерцала лампадка, и при тусклом ее свете Дик увидел, как
бледно лицо раненого и как глубоко ввалились его глаза.
лодой Шелтон. Пусть будет возле меня хоть один человек благородного про-
исхождения, ибо я всю жизнь прожил в богатстве и роскоши, и мне так
грустно сознавать, что я ранен в жалкой потасовке и умираю на грязном
холодном корабле, в море, среди всякого отребья и мужичья.
вам благополучно добраться до берега.
уверены в том, что мы доберемся благополучно?
а из слов нашего рулевого я понял, что мы только чудом можем добраться
до берега живыми.
душе придется расставаться с телом! Сэр, молите бога даровать вам труд-
ную жизнь, тогда вам легче будет умирать. Жизнь баловала меня, а умереть
мне суждено среди мук и несчастий! Однако перед смертью мне еще предсто-
ит совершить одно важное дело. Нет ли у вас на корабле священника?
юсь, после моей смерти вы окажетесь таким же верным другом, каким вы бы-
ли учтивым врагом при моей жизни. Я умираю в тяжелую годину для меня,