злодея. Впечатление было потрясающим. Юнец задрожал, глаза его чуть не
выскакивали из орбит, но губы в немом упрямстве сжались еще плотней. Его
обуял страх, этого скрыть от нас он не сумел.
Говори, иначе ягуар тебя растерзает!
ничего добиться не смог и он. Пленник лишь сжал губы и молчал как могила.
сторонников шамана, как бы подбадривая парня.
присутствие сломит строптивость юнца.
проиграли.
дружок, тебя явно подводит зрение, открой глаза - плоховато смотришь!
как поразила чуть раньше и меня самого внезапная перемена в голосе
Арасибо. Арнак устремил на меня вопросительный взгляд.
движения пленника и его попытки скрыть под собой бамбуковую трубку. У
Арнака вспыхнули глаза, а спустя минуту он теперь уже и сам убедился в
верности моих наблюдений.
удивлением и радостью. - Ян, у тебя опять стал зоркий глаз, и к тебе
вернулась прежняя сила! Теперь им нас не обмануть! Об одном тебя прошу:
позволь мне самому раскрыть их уловку.
велел поярче разжечь костры и подозвал к пленнику нескольких наиболее
уважаемых воинов из нашего рода, а также из числа пришельцев, особенно
тех, что больше всего кричали. Все подготовив, он громко и торжественно
провозгласил, что глаз ягуара нельзя обмануть. Глаз ягуара раскрыл нам
преступные замыслы Карапаны и указал, что Канахоло прячет листья кумаравы.
ноги.
отрезок бамбука.
жалкий, чуть не до беспамятства перепуганный мальчишка, дрожавший от
волнения и страха.
повелительно. - Отвечай!
лишь подтверждало наше предположение: в бамбуке действительно содержалось
что-то подозрительное, однако полной уверенности у нас еще не было.
Арасибо подскочил к пленнику, сорвал с его пояса бамбук, вынул из него
затычку и на глазах у всех вытряхнул содержимое себе на ладонь, забыв в
запальчивости о всякой осторожности. Там оказалось несколько смятых
листьев.
похожий в этот миг на какого-то злого духа, чем на человека.
самим.
у него от сдерживаемого волнения что-то хрипело, свистело, булькало.
возможность свергнуть власть шамана. Торжество, ненависть и бешенство
отражались на его исказившемся лице. Словно одержимый, он хрипел в лицо
каждому из приближавшихся:
навредить!
нос.
настала последняя минута его жизни, трясся как в лихорадке.
если тебе дорога жизнь! Будешь говорить?
судорожными рыданиями. Впрочем, он и так сказал достаточно. Люди все
слышали и поняли: преступление Карапаны вышло наружу, никто теперь не смел
сомневаться в его вине.
в его присутствии уже не было необходимости, поскольку парень во всем
сознался. Арипай - так звали отца пленника - производил впечатление
человека порядочного и доброго. Вероятнее всего, он даже не подозревал о
проделках сына. Канахоло пришлось повторить при нем свое признание. Отец
слушал с удрученным, расстроенным видом, переводя растерянный,
опустошенный взгляд то на нас, то на сына.
обычаи племени. Но большинство судило не так строго, считая, что Канахоло
лишь орудие в руках истинного преступника. Эти, более умеренные, не
жаждали его смерти, и, когда спросили мое мнение, я, конечно, решительно
их поддержал. Парнишку тут же освободили от пут и отпустили с отцом домой.
дурные руки...
но лицо его оставалось мрачным.
нему должен и вернуться...
Канахоло внезапно умер. Несчастного парнишку нашли мертвым на опушке леса,
неподалеку от Серимы, без каких-либо следов насилия. Люди нашего рода
восприняли это известие весьма спокойно: они предполагали, что именно так
и случится, что такая кара постигнет беднягу, раскрывшего, хотя и не по
доброй воле, тайну шамана.
вздорные обвинения в злокозненности моей души, но изобличить истинного
преступника не помогли. Хитроумный шаман сумел выпутаться. Положение его в
племени было непоколебимым. Все свидетельствовало против него, даже смерть
Канахоло, но трусость, а вернее, запуганность, обитателей Серимы была так
велика, что никто не смел возмутиться, и все готовы были принять на веру
вздорные вымыслы шамана, распространявшего слухи о том, будто в истории с
Канахоло не все чисто: кто знает, какими коварными средствами заставили
этого дурачка дать показания, предварительно подбросив ему ядовитые
листья? Словом, Карапана ставил все с ног на голову, и кое-кто в Сериме то
ли из страха, то ли из корысти ему поддакивал.
концов мы пришли к выводу, что даже теперь влияние шамана, хотя и
подорванное, продолжает оставаться достаточно сильным, а уничтожение
Карапаны представлялось нам невозможным, ибо неизбежно повлекло бы за
собой в племени кровопролитные столкновения.
покинуть Сериму и немедленно начать для этого необходимые приготовления.
Теперь уже весь наш род, как один человек, стремился поскорее оставить эти
места и подальше уйти от злых козней Карапаны. В эти последние дни еще
более укрепились узы дружбы и доверия между родом и мной, вера в общность
нашей судьбы.