есть по существу своему определенное нечто, например: бледный человек не
есть по существу своему определенное нечто, раз быть определенным нечто
свойственно лишь сущностям. Таким образом, суть бытия имеется только для
того, обозначение чего есть определение. А определение имеется не там, где
имя выражает то же, что и обозначение (иначе все обозначения были бы
определениями: ведь тогда имя будет равнозначно любому обозначению, так что
и "Илиада" будет определением), а там, где оно есть обозначение чего-то
первичного; а таково то, о чем говорят не так, как в тех случаях, когда
одно сказывается о другом [привходящим образом]. Поэтому сути бытия нет у
того, что не есть вид рода, а имеется только увидав: ведь виды, надо
полагать, обозначаются не как сущие по причастности [другому], не как
состояние [другого] и не как привходящее. Правда, и для всего остального,
если оно имеет имя, будет обозначение, указывающее, что то-то присуще
тому-то, или вместо простого обозначения будет даваться более точное; но
это не определение и не суть бытия вещи.
вещи? Ведь суть вещи в одном смысле означает сущность и определенное нечто,
в другом - каждый из остальных родов сущего: количество, качество и тому
подобное. В самом деле, так же как бытие присуще всему, по не одинаковым
образом, а одному первично, другим вторично, так и суть прямо присуща
сущности, а всему остальному - лишь в некотором отношении: ведь и о
качестве мы можем спросить, "что оно такое?", так что и качество есть
некоторого рода суть, только не в прямом смысле; а так же, как о не-сущем
некоторые только нарицательно (logikos) говорят, что оно есть - не в прямом
смысле, а в том смысле, что оно есть не-сущее, точно так же обстоит дело и
с качеством.
каждом предмете, однако во всяком случае не больше, чем на то, как в
действительности обстоит с ним дело. Поэтому и теперь, раз способ выражения
ясен, скажем, что и суть бытия, так же как суть, присуща первично и прямо
сущности, а затем всему остальному, и это будет суть бытия не в прямом
смысле, а суть бытия такого-то качества или количества. Ибо последнее
должно обозначать как сущее или по одной только общности имени, или через
прибавление или отнятие (в том же смысле, в каком мы и о неизвестном (to me
opiate ton) говорим как об известием); впрочем, правильно было бы
обозначать это не по общности имени и не в одном и том же смысле, а так,
как "врачебное" употребляется в разных случаях, потому что имеет отношение
к одному и тому же, не имея при этом один и тот же смысл, но и не в силу
общности имени: ведь и о врачуемом теле, о врачебной деятельности и
врачебном приборе говорится не по общности имени и не в одном значении, а
потому, что имеет отношение к одному и тому же. Впрочем, безразлично, каким
из этих двух способов хотят выразить свою мысль, однако очевидно, что
определение и суть бытия вещи в первичном и прямом смысле относятся к
сущностям. Правда, они сходным-образом относятся и к остальному, однако не
в первичном смысле. В самом деле, если мы это принимаем, то необходимо,
чтобы определение сути бытия содержало не то же, что дано в любом
обозначении, а лишь то же, что дано в определенном обозначении; а так
будет, если это есть обозначение чего-то единого - единого не в силу
непрерывности, как "Илиада", или связности, а в любом из [основных]
значений единого; а единое имеет столько же значений, сколько и сущее;
сущее же означает то определенное нечто, то некое количество, то некое
качество. Поэтому и для "бледного человека" будет обозначение и
определение, но не в том смысле, как для бледного и для сущности.
возникает затруднение, для какого из свойств не простых, а попарно
связанных возможно будет определение. Ибо такие свойства приходится
разъяснять через присоединение. Я имею в виду, например, что имеется нос и
вогнутость и имеется Курносость, как называется сочетание того и другого
потому, что одно находится в другом, причем и вогнутость и Курносость
поистине суть свойство носа не как нечто привходящее, а сами по себе; и не
так, как "бледное" приписывается Каллию или человеку (потому что для Каллия
как бледного бытие человеком привходяще), а так, как "мужское" присуще
живому существу, "равное" - количеству, и как все, о чем говорят, что оно
присуще другому само по себе. А таково то, что [неотделимо] связано или с
обозначением, или с именем вещи, свойство которой оно есть, и что нельзя
объяснить обособленно от этой вещи, как, например, "бледное" без человека
можно, но "женское" без живого существа объяснить нельзя; поэтому для таких
свойств нет ни сути бытия, ни определения или если они имеют их, то, как
было сказано, в ином смысле.
курносый нос и вогнутый нос - одно и то же, то одним и тем же будет
курносое и вогнутое; а если нет, то, так как невозможно обозначать
курносое, не указывая того, свойство чего оно есть само по себе
(ведь-курносое-это вогнутость носа), нельзя сказать "курносый нос" или
будет сказано два раза одно и то же - "нос нос вогнутый" (ибо "нос
курносый" - это будет "нос нос вогнутый"). А потому нелепо, чтобы у такого
рода свойств имелась суть бытия; иначе приходилось бы идти в бесконечность:
ведь "курносому носу носу" приписывался бы другой еще "нос".
имеется и для других родов сущего, то его необходимо давать через
присоединение, как, например, для того или другого качества и для
нечетного; ведь нечетного нет без числа, как и нет "женского" без живого
существа (говоря "через присоединение", я разумею те случаи, где приходится
два раза повторять одно и то же, как в приведенных примерах). А если это
верно, то определения не будет и для связанного попарно, например для
"нечетного числа"; но остается незамеченным, что обозначения даются
неточно. Если же определения возможны и в этих случаях, то или они
образуются иным способом, или же, как было сказано, следует считать, что
определение и суть бытия имеют разные значения, так что в одном значении,
кроме сущностей, ни для чего не будет определения и суть бытия ничему не
будет присуща, кроме сущностей, а в другом значении они будут иметь место
[и для другого].
и что суть бытия имеется для одних только сущностей, или главным образом
для них, первично и прямо.
надлежит рассмотреть, ибо это в некотором отношении полезно для
исследования сущности: ведь и отдельная вещь не представляется чем-то
отличным от своей сущности, и сутью бытия называется сущность отдельной
вещи.
подумать, что отдельная вещь и суть ее бытия - это разное; например, что
"бледный человек" и "бытие бледным человеком" - это разное (ведь если это
одно и то же, то и бытие человеком, и бытие бледным человеком одно и то же,
ибо, как утверждают, одно и то же - человек и бледный человек, а значит, и
бытие бледным человеком, и бытие человеком. Или же, впрочем, нет нужды
[делать умозаключение], что суть бытия вещи, взятой вместе с ее
привходящими свойствами, тождественна [вещи, взятой самой по себе], ибо в
этом случае крайние термины оказываются темп же не в одном и том же смысле;
впрочем, пожалуй, можно было бы подумать, что крайние термины - привходящие
свойства - окажутся тождественными, например бытие бледным и бытие
образованным; однако так никто не считает).
бытия и само оно были тождественны? Например, если имеются какие-то
сущности, которые Первее, нежели другие сущности и другие самобытности
(physeis) (такие сущности, по утверждению некоторых, суть идеи). Если были
бы разными само-по-себе-благо и бытие благом, само-по-себе-живое существо и
бытие живым существом, бытие сущим и само-по-себе-сущее, то имелись бы
другие сущности, самобытности и идеи помимо названных и они были бы Первее
тех, если суть бытия есть сущность. Если при этом те и другие обособлены
друг от друга, то о первых не будет знания, а вторые не будут сущими (под
обособленностью я разумею здесь, что самому-по-себе- благу не присуще бытие
благом, а этому последнему - бытие благим). Ведь знание об отдельной вещи
мы имеем тогда, когда мы узнали суть ее бытия, и одинаково дело обстоит как
в отношении блага, так и в отношении всего остального, так что если бытие
благом не есть благо, то и бытие сущим не есть сущее, и бытие единым не
есть единое. И точно так же существует всякая суть бытия либо ни одна не
существует; а потому если и бытие сущим не есть сущее, то таковым не будет
и никакая другая суть бытия. Далее, то, чему не присуще бытие благом, не
есть благо. Поэтому необходимо, чтобы были тождественны благо и бытие
благом, прекрасное и бытие прекрасным, а равно все то, что обозначается не
через другое, а как существующее само по себе и первично. Ибо достаточно,
если дано такое бытие, хотя бы Эйдосов и не было, а скорее, пожалуй, в том
случае, если Эйдосы существуют (в то же время ясно также, что если идеи
таковы, как о них говорят некоторые, то субстрат не будет сущностью: ведь
идеи должны быть сущностями, но не сказываться о субстрате, иначе они
существовали бы только через причастность [им субстрата]).
одно и то же не привходящим образом, и это ясно еще потому, что знать
отдельную вещь - значит знать суть ее бытия, так что и из рассмотрения
отдельных случаев следует с необходимостью, что обе они нечто одно.
образованное или бледное, то, поскольку оно имеет двоякий смысл, о нем
неправильно сказать, что суть его бытия и само оно одно и то же: ведь
бледно и то, чему случается быть бледным, и само привходящее свойство, так
что в одном смысле суть его бытия и само оно - одно и то же, а в другом -
не одно и то же, ибо у "человека" и "бледного человека" это не одно и то
же, а у этого свойства - одно и то же.)
Никитин Юрий
Грабб Джеф
Конан-Дойль Артур
Каменистый Артем
Шилова Юлия
Посняков Андрей