себя в качестве человека через отношение к чему-то сверхчеловеческому,
сверхъестественному и освящаемому (то есть священному), в чем хранится
память поколений - там закодирован весь опыт (указания относительно того,
как поступать, кого брать в жены, чтобы избежать кровосмешения, а это очень
трудная штука, сложный вопрос - система родственных отношений в первобытных
условиях). Следовательно, в каком-то смысле язык сверхъестественных
предметов -не язык каких-то якобы существующих конкретно тотемов, а чего-то
другого. И он является тиглем человекообразования.
метафизикой. Когда я говорю о том, что такое на самом деле тотем и
пространство его существования, то я рассуждаю в терминах философской
метафизики - об отношении определенных вещей к условиям человеческого
бытия. Способность видеть эти условия, не лежащие в каком-либо конкретном
содержании самого бытия, имеющие сверхопытный характер, и есть
метафизическое чувство.
философских понятиях, а используемая нами в повседневной жизни в
зависимости от нашей жизнерадостности) имеет вообще прямое отношение к
человеческому достоинству и к личности человека. Что я имею в виду? Очень
простую вещь. В нашей жизни, поведении, наших мыслях и наших поступках
всегда есть какие-то основания. Есть категория оснований, которые можно
назвать опытными, в широком смысле слова. А именно те, что задаются
обществом, в котором мы живем, нацией, к которой принадлежим: то есть
определенная система ценностей, которая принята в данной культуре и
выражается в соответствующей общественной идеологии.
следующий вопрос: все ли в человеке действительно связано с теми
основаниями, которые определяют конкретную его принадлежность к тому или
иному времени, к той или иной культуре, к тому или иному месту, к той или
иной идеологии? Допустим, я участник какого-то социального массового
движения, имеющего свою идеологию. Это социальное движение придает
основание и оправдание моим сиюминутным актам и мыслям. У него есть какаято
цель - сделать то-то или построить, скажем, справедливое общество. И эта
цель бросает свет нравственного оправдания на мое бытие здесь. Если я
частица этого движения, этой цели, то тем самым моя жизнь, мое
существование имеют основания, а мои действия моральное оправдание, если
выполняется то, что соответствует поставленной цели. При этом могут быть
открыты законы общественного развития, в соответствии с которыми общество
идет к коммунизму. И если я делаю что-то, что вписывается в эту
идеологическую программу, то якобы имею основание - достойное, и пр. Ну, вы
знаете соответствующие формулы, которые связаны в этим делом.
какого-нибудь конкретного места или времени; они вне той или иной культуры,
не связаны с ней и формулируются внеопытным образом. Я сказал ведь, что
все, что конкретно -опытно и наоборот (неконкретной опытности не
существует). Скажем: нравственно все, что служит делу строительства
социализма - это опытное суждение. Но тогда, следовательно, все. что поверх
культуры внеопытно. Не в том смысле, что существует еще какой-то другой,
внеопытньш мир, а по самому характеру обоснований. Что я имею в виду?
принадлежат другому пространству и времени, нежели пространство и время тех
или иных культур или идеологий. И человеческое достоинство зависит от того,
есть это личностное основание или его нет. У человека, который целиком
вложил свою душу в судьбы социального дела, душа может быть подмята
превратностями самого этого дела. Мы же его не контролируем. Если мы все
туда вложили, то неизвестно, с чем окажемся. Иначе говоря, нравственность
должна иметь де-факто некоторые абсолютные основания, вневременные. В этом
- еще один смысл метафизики.
существует еще какой-то отдельный, абсолютный вневременной мир - о нем мы
не можем говорить в терминах существования, ибо. употребляя этот термин, мы
говорим всегда о чем-то опытном - но в другом смысле. А именно
трансцендироеания или трансцендентного. Это и есть основная метафизическая
операция в философии. Раньше, в догматической схоластической метафизике,
некоторые предметы, которым приписывалось особое существование, назывались
трансцендентными предметами; таким предметом был, например. Бог. Но в
грамотной критической метафизике, каковой является вся метафизика после
Канта, не говорится о трансцендентных предметах (поскольку всякое
существование опытно). А говорится о трансцендировании. Так вот, под
трансцендированием имеется в виду способность человека трансформироваться,
то есть выходить за рамки и границы любой культуры, любой идеологии, любого
общества и находить основания своего бытия. которые не зависят от того, что
случится во времени с обществом, культурой, с идеологией или с социальным
движением. Это и есть так называемые личностные основания. А если их нет,
как это случилось в XX веке? Как вы знаете, одна из драматических историй
(в смысле наглядно видимого разрушения нравственности и распада человека,
распада человеческой личности) - это ситуация, когда по одну сторону стола
сидит коммунист, а по другую, тот, кто его допрашивает - тоже коммунист. То
есть представители одного и того же дела, одной и той же идеологии, одних и
тех же ценностей, одной и той же нравственности. И если у того, кого
допрашивают, нет независимой позиции - в смысле невыразимой в терминах
конкретной морали, то... положение ужасно. Можно выдержать физические
мучения, а вот человеческий распад -неминуем, если ты целиком находишься
внутри идеологии, и ее представляет твой же палач или следователь.
слышишь свои же собственные слова из других уст, которым не веришь и
которые являются причиной совершенно непонятных для тебя фантасмагорических
событий, то и стать некуда. Нет точки опоры вне этого. А метафизика
предполагает такую точку. И в этом смысле она - залог и условие не-распада
личности. Конкретная история лагерей в разных странах показала, какую
духовную стойкость проявляли люди, имеющие точку опоры (те, кто были
"ходячие метафизики", скажем так). Тем самым я хочу сказать, что метафизика
всегда имеет будущее. Она - необходимая часть философии, потому что кроме
других основании морали (которые тоже существенны). есть еще основания, о
которых мы не можем говорить в терминах опыта. Но можем говорить в терминах
метафизики, сознавая при этом. что говорим нечто метафизическое - не
поддающееся опровержению или доказательству.
нечто, что уходит своими корнями в личностные основания (не в личные или
индивидуальные, а в личностные структуры)? Разумеется, нет. Поэтому и
существует метафизика. Бессмертие души - это предмет доказательства?
Предмет опровержения? Нет! С точки зрения физики (а это единственная точка
зрения, которая возможна для рассуждении о мире), во-первых. душа не
существует как предмет и, во-вторых, никакого бессмертия нет. И если уж мы
рассуждаем о чем-то, что не имеет смысла в физических терминах, гак хотя бы
будем мыслить и рассуждать грамотно. О метафизических вещах - этом важном
срезе или измерении человеческого бытия, поскольку только в нем есть то,
что называется личностными структурами. И, может быть, они единственные
индивиды в области социальной и нравственной духовной жизни. Не мы -
индивиды, а личностные структуры -индивиды: мы можем к ним прислоняться, а
можем отклоняться. И если нам очень повезет, то прислонимся к той стороне,
через которую просвечивает личностная структура. Ибо она есть нечто,
существующее и несводимое ни к чему другому: индивидуально-личностное
существование.
во-вторых, показать одновременно ее отношение к тому, как мы живем и что мы
есть, отношение к чему-то для нас существенному (независимо от того. знаем
мы что-либо о метафизике или не знаем). Можно прожить всю жизнь и неплохо
ее прожить, не зная, что занимался метафизикой. В этом смысле философия
есть искусство называния того. чем люди загашаются. А люди и не знают, что
они занимаются делом, имеющим такое высокое или специальное название.
отдельным философом, а ходы мысли, которые легли в основание целых культур
и определяли устои человеческого существования на протяжении нескольких
столетий. В этом смысле "Этика" Спинозы, например, не просто книга,
написанная человеком по имени Спиноза, а выражение глубинных пластов целой
культуры, в которой была выполнена некая сумма предданных человеческих
требований к миру. Это естественно, поскольку законы мира должны быть
таковы, чтобы в нем появилось существо, способное понимать эти законы. Это
предданное требование (не эмпирическое), указывающее на различие между
эмпирией и онтологией - есть онтологический человек и есть эмпирический
человек. Эмпирический человек -случайное конечное существо. Но
онтологический взгляд на человека пытается разрешить этот парадокс на
основе изобретаемой конструкции, с помощью которой мы мыслим, учитывая
человеческое бытие и не будучи связанными его случайностью г. конечностью.
его случайности и конкретности, то лишь тогда сможем как-то обосновать
возможность человеческих высказываний о мире. Не любых, конечно, а в
которых видны законы мира. И вот связка, лежащая в основании такой
возможности, нам как бы говорит, подсказывает, что есть идея вещи. Есть
вещь (скажем, падает тело, движутся молекулы воздуха) - и есть идея или
образ этой вещи в нашей голове. То есть понимание мира допустимо и
возможно, если имеет место следующее. Что сама эта вещь, вот, скажем, не
эта окружность, которую я нарисовал, а идеальная, которая есть выполнение
некоторой предельной, полной мысли, имеющей отношение к гипотетическому
божественному интеллекту, - из одного и того же источника.
во мне, а в той самой деятельности, которая породила ее. Ведь, когда я