скорее кабинет, наступая друг другу на ноги. Степан Сергеич вышел последним:
его задержал адъютант, записал имя-отчество и адрес.
долго блуждал по коридорам, пока кто-то добродушно не разъяснил ему, как
правильно пройти в центральный вестибюль. Шелагин стремительно оделся,
выскочил на улицу. Все три автомашины, доставившие делегацию, уже уехали.
Если дойти до метро, доехать до "Сокола", потом еще на автобусе -- эдак
прокатается он больше часа, в цехе работа кончится. Но если сразу
направиться домой, то будешь там раньше пяти. Степан Сергеич задумался, как
быть. Вдруг его кто-то толкнул весьма невежливо.
затылке -- слова произносил свирепо. Степан Сергеич вопроса не понял.
Старший техник Сергей Шестов напрасно ждал ответа, неведомой ему правды.
нас одних... Все вы, диспетчеры, чудаки. До вас такой был -- Мишель
Стригунков, храбрец из храбрецов. Выгнали, а недавно опять приняли. Голова.
Агентом по снабжению работает. Бивни мамонта из-под земли достанет, если
план горит... Выпить хочется, Степан Сергеич, ужраться до посинения, до
упокойника, настроение вы мне сделали, черт бы вас побрал... Деньги есть до
получки?
одном направлении... Так едем. Такси, видите, привезло безлошадного
генерала. Бежим.
познакомился с личным делом капитана Шелагина и, опуская ненужные частности,
доложил, что там -- все в порядке.
ли? Человек учится, скоро инженером станет, второй раз ломать ему жизнь? Не
надо. Но что же тогда?
сын Игумнова.
научился. В апреле сорок пятого года совещание у него было перед
наступлением. Решали среди прочего: какими деньгами платить немцам, валюту
какую пустить в обращение. Присутствовал один умник из МИДа, предложил
учредить несколько валют: для Тюрингии, скажем, одну, для Саксонии --
другую. Как триста лет назад, при княжествах. Игумнов как услышал это, так
тут же приказал умника в Москву отправить на просвежение и телеграмму
вдогонку; таких не надо. Дипломат пробовал жаловаться; да куда жаловаться,
кому?.. Диспетчера этого как фамилия? Забываю все...
напомнить: прием. Вызвать помощника?
переоделся. Прием предстоял в честь отъезжавших на родину социалистов, один
-- бывший премьер, второй -- бывший министр. Иван Дормидонтович провел рукой
по щекам: сойдет и так, не бриться же утром и вечером. Когда вернулся в
кабинет, увидел уже пришедшего помощника.
приедет атташе такой-то, звонил начальник отдела внешних сношений, сказал,
что...
рискуя опоздать, вновь занялся ГИПСом. Почему все-таки никто из своих не
доложил о счетчиках? Адъютант, употребляя безличные предложения (чтоб в
дальнейшем не фигурировать как источник информации), сказал: соответствующий
документ присутствовал в деле, однако всем было известно, что индикатор
Ивану Дормидонтовичу нравится, и посему документ был изъят.
Дормидонтович, видимо, догадывался, кто из подчиненных проявил заботу о его
нервах, помощник знал точно и поэтому определял: строгий выговор? Пожалуй.
Если не последнее предупреждение.
Иван Дормидонтович, отстранив адъютанта, возился с шинелью. -- Не хотят
нервировать меня! (Адъютант подал шапку.) Я вам не курортная дама!
Настроение боялись мне подпортить? Так я его вам подпорчу, надолго и
основательно! -- Вдруг Иван Дормидонтович круто повернулся к адъютанту. --
Сожрут, боюсь, товарищи инженеры этого диспетчера Шелагина... Так ты пусти
какую-нибудь пулю похитрее... Понял?
проклинали грузчики, машинистки всех отделов и конторские работники рангом
выше. В третьем отделе его ругали более сдержанно, в остальных -- бурно
хвалили. В конструкторском бюро весь гнев вылился на Немировича. Начальник
третьего отдела в коридорах не показывался, сиднем сидел в кабинете,
названивая осторожненько в главк, спрашивал, что слышно. Ему мерещились
оргвыводы. А Молочков громко восхвалял партийную принципиальность Шелагина,
советовал брать с него пример.
с ним.
догадывались о Шелагине?
без сучка без задоринки. Стыдно было подсовывать дрянь, вот и не поехал.
Считаешь себя честным человеком, считают тебя таким друзья, полезный член
общества и так далее. И обнаруживается вдруг, что ты подлец... С детства
внушают: будь честным. Хочется быть честным... Вам хочется?
подобную ситуацию, брякну, ей-богу, по-диспетчерски!
развеселился.
убежден, что Немирович и другие просто забыли рассказать о счетчиках.
решили не придавать значения конфузу с индикаторами, он позвал Немировича.
Тот честно рассказал все. Прибавил:
что требовалось от него. Представляй себе рабочий класс и молчи.
ответственности, в голове складывался образ такого мужчины, в нем было
что-то от самого Труфанова, от многих других знакомых, полузнакомых и совсем
не знакомых людей. Люди эти отличались острым умом, энергией, уверенностью в
себе, умелым пером -- чему только не научишься, отбиваясь от ревизоров,
контролеров, комиссий, корреспондентов и своих внутренних демагогов.
безобидные и громкие. Весь вопрос в том, как их применять и где. Во имя
каких целей. С умом или без. Степан Сергеич Шелагин никак не согласовывался
с образом настоящего мужчины. Надо, конечно, отдать ему должное, текли мысли
Труфанова, человек он смелый. Но по существу -- выскочка. Неужели он мог
подумать, что НИИ хочет обмануть государство, всучив заказчику негодные
чертежи? Ничего подобного. Отдел стандартизации ошибся, конечно, впустив в
схему счетчики. Так ведь будущий завод-изготовитель был бы честно
предупрежден! Наконец -- это самое важное, -- надо знать свое место, свой
шесток. Послали диспетчера в министерство -- так молчи в кулачок, язык не
показывай. У нас, само собой, демократия. Но если каждый приглашенный в
делегацию станочник и подметальщик станет выкладывать свои узколичные
пожелания, то что же тогда получится? Анархия, развал, забвение
высокогосударственных интересов. Подумаешь, счетчики! Чепуха какая-то!
-- Ума не приложу, что делать с ним.
Мысль еще не додумана, еще боится вылезать наружу, а Баянников тут как тут,
выложит ее на просмотр, и сразу обнаруживается абсурдность копошащегося в
уме предположения.
Выгонять! У нас, слава богу, за честность не выгоняют. Другое дело --
указать ему на ошибки, предупредить...
Корнев Павел
Куликов Роман
Афанасьев Роман
Шилова Юлия
Андреев Николай
Жюль Верн