особе, разыграл сцену из гангстерского фильма. В общем, смеху было мно-
го.
превратилось уже в скучное издевательство. Естественно, считалось, что
он все снесет, не обидится, а он вот не снес. Может быть, письма Марвича
подняли в нем мятеж? Марвич над ним смеялся".
в семнадцать лет. Где тебя консервировали, мил-человек? Мне кажется, что
у тебя и девушки-то не было никогда, одни фантазии. Напиши мне обо всем,
не бойся откровенности и перестань, пожалуйста, нести такую дичь про Ли-
лиан. Если она действительно существует, то зачем ты тогда треплешься о
ней перед всякими подонками? Мне кажется, что я сделал ошибку, не взяв
тебя тогда с собой. Надо было схватить тебя за шиворот и втащить в ва-
гон. Впрочем, это еще поправимо. Осенью мы с Сережей отправимся в дале-
кий путь, и если ты не балда и не окончательный шут, то поедешь с нами.
Сережа тебя сделает человеком. Знаешь песню: "А я иду по деревянным го-
родам, где мостовые скрипят, как половицы"? Может быть, это романтика и
не чистой воды, но на меня она действует, потому что я сам истер по этим
деревянным тротуарам не одну пару подметок.
Только честно, без балды. Если это так, то я тебе по-настоящему, без
всякого юмора сочувствую, потому что она моя от начала и до конца и, что
бы с ней ни случилось, в конечном счете она будет со мной. Что бы ни
случилось! Да с ней и не случится ничего, ничего к ней не пристанет.
вет Лилиан. Обнимаю. В а л е н т и н".
главное и последнее. Ответить на него Кянукук уже не успел.
Кянукук влюблен. В тот вечер он пригласил ее в ресторан. Для него, вид-
но, это был какой-то особенный вечер.
ку даже возможности повздыхать. Ведь он не домогался тебя, как иные, и
ни одного сального взгляда не бросил. Он жаждал лишь меланхолии, но у
тебя уже был рыцарь, Олег, сильная личность. Тебе уже грезилась большая
любовная биография, "чтобы на старости лет было что вспомнить". Хорошо,
должно быть, это утешение на старости лет. А в самом деле, что утешит
нас на старости лет?..
стану актрисой, не такая уж я бездарь".
к концу. Подчищались всякие неувязочки, все постепенно выяснялось и
обосновывалось, осуществлялся важнейший закон искусства - все "ружья"
палили со страшной силой. В конце сквозила естественная лирическая недо-
говоренность. Все было в порядочке, и все остались довольны: простодуш-
ная публика была растрогана, профессионалы оценили умелую режиссуру и
операторскую работу, снобам осталось много поводов для насмешек. Заго-
релся свет, грянули аплодисменты.
тое брожение. Пространства для перебежек не было никакого, и поэтому
кучки и отдельные люди двигались хаотически, сплетаясь в случайные клуб-
ки, расходясь, вежливо толкаясь, покачиваясь и словно подчиняясь ка-
кой-то неслышной музыке. Во всяком случае, это было увлекательное дело и
никто не торопился уходить.
Потаниным и другими, теряя их по одному, отвечая на поцелуи и рукопожа-
тия, пока не осталась вдруг одна.
на героиню вечера, но обратиться не решались.
предлагает дружбу".
лыхалась, перемещаясь.
или не понравилось?
лись поздравления, поцелуи, ее потащили кудато - естественно, в ресто-
ран. Нужно было пить шампанское, смеяться, изображать счастливицу. По
дороге к ресторану ее ухватила под руку высокая критикесса в новомодном
седом парике.
заблещет новыми гранями. Мне кажется, что вы не просто красоточка - вы
значительная личность. Я уверена. Печаль человеческого сердца вам дос-
тупна. Я хотела бы о многом поговорить с вами. Ну, что там хитрить - я
предлагаю вам дружбу. Идет?
нули несколько столиков, Кольчугин собрал деньги. Кто выложил трешку, а
кто и десятку. Кольчугин надел очки и строго продиктовал официантке за-
каз.
объясниться друг другу в любви, выяснить все недоразумения и весело пить
- мы это заслужили!
весеннее поскрипывание дверей и ошалелые мальчишки уже заступали на по-
луночную вахту у ворот.
водят?
Корнев Павел
Шилова Юлия
Прозоров Александр
Верещагин Олег
Володихин Дмитрий
Куликов Роман